Титан (другой перевод) - Джон Варли

— Кто бы мог подумать… мышца? Здесь? И так крепится? Ведь это все равно что ходить на сломанной ноге… нет, просто не верится. — Одновременно она награждала всевозможными эпитетами Гею — и мудрая она, и бесконечно изобретательная, и безмерно искусная, и дура набитая. Титанида также заметила, что Гея, как и всякое божество, обожает откалывать веселые шутки — это замечание последовало после внимательного осмотра ягодиц Билла.

Вся в поту, Сирокко смотрела, как лекарша заканчивает свою работу. Ладно, по крайней мере она не трясла тут всякими шаманскими погремушками, не чертила на песке магических символов и не колола иголками восковых куколок. Впрочем, завязав последний узел на повязке, титанида затянула целебную песнь. Но Сирокко решила, что песнь Биллу не повредит.

Склонившись над Биллом, лекарша обхватила его за талию и нежно прижала к себе. Потом пристроила у себя на плече его голову и приставила губы к самому его уху. Раскачиваясь взад и вперед, она мурлыкала ему бессловесную колыбельную.

И Билл понемногу перестал дрожать. Выражение его уже далеко не столь бледного лица делалось все умиротвореннее. Таким Билл не был со дня своего ранения.

А через несколько минут Сирокко могла бы поклясться, что он улыбается.

ГЛАВА XV

Сирокко обнаружила у себя несколько предубеждений, которые следовало развеять.

Самым очевидным представлялось первое. Когда появившийся перед нею Си-бемоль оказался, не считая половых органов, почти точной копией До-диез, Сирокко заключила, что различать титанид будет непросто.

Однако компания, прибывшая по призыву До-диез, порядком напоминала сбежавших из парка культуры и отдыха персонажей красочной карусели.

Лекарша щеголяла изумрудно-зеленой кожей и роскошным пушистым хвостом. Все остальные части ее тела покрывала густая снежно-белая шерсть. Компанию ей составляла другая шерстистая: рыжеватая блондинка в лиловых яблоках. Был там также пегий в бело-бурых тонах и еще один — совсем без волос, если не считать хвоста, и с бледно-голубой кожей.

Последняя титанида из той группы обманчиво казалась бесшерстной; на самом же деле конская шкура была у нее не только там, где это представлялось естественным, но и на человеческом торсе. Раскрашена она была на манер зебры — но не в черные и белые, а в ярко-желтые и ослепительно оранжевые полоски; волосы же на голове и хвосте отливали сиреневым. Даже отвернувшись от нее, Сирокко облегчения не испытала: яркий образ словно въелся в сетчатку.

По-видимому, желая всюду создавать карнавальную атмосферу, титаниды размалевывали свою голую кожу и красили пряди волос. А в дополнение к раскраске носили шейные повязки и браслеты, увешивали серьгами мочки ушей и носовые перегородки, обвязывали разные части тела цепочками из латунных колец и цветных камушков, не забывая и цветочные венки. У каждой титаниды был при себе музыкальный инструмент — либо висел на плече, либо торчал из сумки. Материалами для инструментов служили древесина и рога животных, латунь и морские ракушки.

Второе предубеждение — хотя на самом-то деле первое, раз уж о нем вначале рассказал Кельвин, — заключалась в том, что все титаниды якобы женского пола. Тактичный вопрос, обращенный к лекарше, повлек за собой самый откровенный ответ и кошмарную демонстрацию. У каждой титаниды оказалось по три половых органа.

Про передние, идентичные мужским или женским человеческим гениталиям, Сирокко уже знала. По причинам, понятным, наверное, только самим титанидам, именно эти органы определяли их пол.

Далее, под хвостом, как и у всякой нормальной кобылы, у каждой титаниды имелось крупное влагалищное отверстие.

Но больше всего Сирокко и Габи потряс третий половой орган — срединный. На мягком брюшке между задними ногами лекарши имелась плотная мясистая складка, откуда вылезал опять-таки совершенно человеческий на вид пенис — если не считать того, что длиной и толщиной он не уступал руке Сирокко.

Касательно половых органов Сирокко считала себя достаточно искушенной. Голых мужчин она навидалась дай Боже — и за последние несколько лет ни один из них не сумел предъявить ей нечто принципиально новое. Да, ей нравились мужчины, ей нравилось с ними совокупляться. Но от одного взгляда на эту штуковину у Сирокко впервые возникло желание уйти в монастырь. И столь живая реакция на увиденное сильно ей не понравилась. Теперь она еще яснее поняла, что имела в виду Габи, когда сказала, что близкие параллели порой приводят в большее замешательство, чем нечто совершенно незнакомое.

Третью тему, которую Сирокко требовалось переосмыслить, вызвало понимание того, что, хотя она владела языком и могла теперь пользоваться существительными для каждого полового органа титанид, о двух задних она узнала, только когда ей о них рассказали. Она не понимала, зачем нужно целых три, и никаких сведений об этом у себя в голове не находила.

Выходило, что в распоряжении у Сирокко имелся лишь словарь и свод грамматических правил. С существительными при таком варианте все было в порядке; стоило только подумать о предмете — и она тут же получала слово. А вот с некоторыми глаголами выходила загвоздка. «Бегать», "прыгать", «плавать», "дышать" — тут проблем не возникало. Глаголы же, обозначавшие то, что делали титаниды и чего никогда не делали люди, были далеко не так ясны.

Но где система совсем рассыпалась, так это в обозначении родственных связей, норм поведения, нравов и еще массы вещей, где у людей с титанидами было совсем мало общего. В песнях титанид все эти представления становились для Сирокко пустым звуком. А порой она переводила их для себя и для Габи в виде сложных дефисных конструкций вроде "та-которая-моей-задоматери-передо-орто-родная-сестра/брат" или "чувство-праведной-ненависти-к-ангелам". В языке титанид такие конструкции обозначались всего одним словом.

Так Сирокко столкнулась с тем фактом, что чужая мысль в ее голове так и оставалось чужой мыслью. Пока ей эту мысль не разъясняли, ничего с ней поделать она не могла; словарь подробных ссылок не содержал.

Последней сложностью, вызванной прибытием лекарши и компании, стал вопрос имен. Слишком много имен оказались в одном и том же ключе, отчего первоначальная система Сирокко рухнула. Габи выпевать имена не могла, и Сирокко пришлось подыскивать другие земные обозначения.

Раз уж ее сразу потянуло на музыкальную почву, то в том же духе она решила и продолжать. Самую первую свою знакомицу она нарекла Волынкой До-диез, поскольку имя ее звучало немного похоже на моряцкую волынку. Си-бе-моль сделался Банджо Си-бемоль. Лекарша стала Колыбельной Си-бемоль, рыжеватая блондинка — Мазуркой Соль-минор, пегий — Кларнетом Си, голубой — Фокстротом Соль. А желто-оранжевую зебру Сирокко сделала Шарманкой Ре-минор.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});