Титан (другой перевод) - Джон Варли

— В чем… — Сирокко помедлила и откашлялась. Некоторые слова звучали очень высоко. — В чем дело? Нам что-то угрожает? — Вопросы ставились твердо, что требовало довольно сложного форшлага.

— Тебе, по-моему, да, — пропела титанида. — Ведь ты наверняка вот-вот упадешь. Хотя, пожалуй, тебе виднее, как лучше для твоей расы.

Габи как-то странно смотрела на Сирокко.

— Что тут за чертовщина? — поинтересовалась она.

— Я ее понимаю, — ответила Сирокко, не желая вдаваться в подробности. — Она просит нас быть осторожнее.

— Осто… да как, черт побери?

— А как Кельвин общается с пузырем? С нашими мозгами, девочка, кто-то явно схимичил. Но сейчас это даже кстати, так что заткнись на время. — Сирокко поспешила с рекомендацией, пока от Габи не последовали еще вопросы, ответов на которые она все равно не знала.

— Вы люди болот? — спросила титанида. — Или вы пришли с замерзшего моря?

— Ни то ни другое, — выдала трель Сирокко. — Мы проплывали через болота на пути к… к морю зла, но одного из нас ранило. Мы не желаем тебе вреда.

— Вы вряд ли причините мне вред, если отправитесь к морю зла, потому что там вы умрете. Странно. Для потерявших крылья ангелов вы слишком велики. А для морских тварей слишком красивы. Признаюсь, раньше я вас не встречала.

— Мы… слушай, а ты не спустишься к нам на берег? Моя песнь слаба; ветер еле-еле ее доносит.

— Ага, я мигом. Ты даже хвостом махнуть не успеешь.

— Рокки! — прошипела Габи. — Смотри, она же спуститься хочет! — Она встала перед Сирокко и угрожающе подняла стеклянный меч.

— Да знаю, знаю, — рявкнула Сирокко, хватая Габи за руку с оружием. — Я сама ее попросила. Убери меч, пока она чего плохого не подумала, и постой в сторонке. Если будут проблемы, я крикну.

Титанида спускалась с утеса передними ногами вперед, покачивая руками для равновесия. Легко пританцовывая, она катилась вниз на небольшой лавине камушков, которую сама же и запустила. Из-под копыт слышались знакомое цоканье.

Она оказалась сантиметров на тридцать выше Сирокко, которая невольно шагнула назад при ее приближении. Редко приходилось ей встречать женщину выше себя ростом, однако это существо прекрасного пола возвышалось бы над любым землянином, за исключением разве что профессиональных баскетболистов. Вблизи титанида создавала еще более неземное впечатление — причем именно из-за частичного, но поразительно точного сходства с человеком.

Ряды алых, оранжевых и голубых полосок, которые Сирокко вначале приняла за естественную масть, оказались всего лишь раскраской. Кое-где, в основном на лице и на груди, полоски эти сплетались в узоры. Четыре полоски в форме римских пятерок украшали живот — как раз над пупком, если бы титаниде таковой полагался.

Крупный рот и широкий нос на пропорционально широком лице выглядели вполне симпатично. Глаза были громадны — и очень широко расставлены. Ослепительно желтая радужка лишь у самых зрачков приобретала зеленоватый оттенок.

Глаза эти так зачаровали Сирокко, что она чуть было не упустила из виду самую удивительную и совсем не человеческую часть головы. Сперва она решила, что титанида заткнула себе за уши какие-то странные цветы, но выяснилось, что это и есть сами уши. Острые их кончики тянулись выше макушки.

— Меня зовут До-диез… — пропела титанида. На самом деле она напела ряд нот в ключе до-диез.

— Что она сказала? — прошептала Габи.

— Сказала, что ее зовут… — Сирокко пропела имя, и титанида навострила уши.

— Ну нет, я ее так звать не могу, — запротестовала Габи.

— Зови ее До-диез. А теперь, может, ты все-таки заткнешься и дашь мне поговорить? — И Сирокко повернулась обратно к титаниде.

— Меня зовут Сирокко, или капитан Джонс, — пропела она. — А это Габи, моя подруга.

Уши титаниды свесились до плеч. Сирокко чуть было не расхохоталась. Выражение широкого лица не изменилось, но уши поведали обо всем более чем красноречиво.

— Просто сир-рок-кок-кап-пит-танж-жонс? — сымитировала она монотонную фразу Сирокко. Когда титанида вздыхала, ноздри ее раздувались, но грудь оставалось неподвижной. — Это очень длинное имя, но, прошу прощения, не самое значительное. Неужели вам, людям, доставляет удовольствие называть себя столь мрачными именами?

— Имена нам выбирают другие, — пропела Сирокко, чувствуя сильнейшее замешательство. Имя ее, по сравнению с волшебным мотивом титаниды, вдруг показалось презренной кличкой. — Наша речь не похожа на вашу, а наши дыхательные пути не столь глубоки.

До-диез рассмеялась — причем почти по-человечески.

— Воистину, твой голос как у тонкой свирели, но ты мне нравишься. Если ты не против, я бы пригласила тебя и твою подругу в дом моей задоматери разделить нашу скромную трапезу.

— Мы с радостью примем твое приглашение, но один из нас серьезно ранен. Нам нужна помощь.

— Которая же из вас? — пропела титанида, в ужасе помахивая ушами.

— Ни я, ни Габи. Наш друг. Он сломал себе кость в ноге. — Сирокко мимоходом отметила, что титанидский язык включает в себя конструкции местоимений как для женщин, так и для мужчин. Обрывки песен, где упоминались мать-женщина, мать-мужчина и даже что-то еще более фантастичное, промелькнули у нее в голове.

— Кость в ноге, — пропела До-диез, а уши ее при этом изобразили замысловатый сигнал. — Если моя догадка верна, то для вас, не способных поберечь одну ногу, такое несчастье очень серьезно. Я немедленно позову лекаря. — Она подняла свой жезл и пропела что-то очень краткое в небольшой зеленый комочек на конце.

Габи круглыми глазами воззрилась на титанида.

— У них есть рация? Рокки, скажи, что она делает?

— Она сказала, что позовет доктора. И еще тактично заметила, что имя у меня паскудное.

— Доктор Биллу, понятное дело, нужен. Только ведь ее приятель членский билет Американской медицинской ассоциации тебе, как пить дать, не покажет.

— Думаешь, я сама не знаю? — злобно прошипела Сирокко. — Биллу, черт побери, совсем хреново. И даже если в арсенале у этого доктора одни конские пилюли и языческие заклинания, Биллу от них хуже не станет.

— Это была твоя речь? — поинтересовалась До-диез. — Или у тебя острое респираторное расстройство?

— Мы так разговариваем. Я…

— Ах, прости меня, пожалуйста! Недаром моя задомать говорит, что мне еще учиться и учиться такту. Ведь мне еще только… — она пропела число двадцать семь и меру времени, которую Сирокко перевести не удалось, — …и к моему маточному знанию необходимо прибавить очень многое.

— Понятно, — пропела Сирокко, которая ровным счетом ничего не поняла. — Должно быть, мы кажемся тебе странными. Ты нам, по крайней мере, точно кажешься.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});