Танец стихий - Ольга Безмирная

— Кира, — рассеянно отозвалась я, все еще пытаясь прийти в себя от новостей.

— А ты чего так странно одета? — допытывала Вера. — Ты давно здесь? Как попала? Я вот попала в аварию: вот на нас грузовик едет, удар — зажмурилась… А глаза открыла — на площади какой-то сижу… ночью. А утром оказалось, что это типа базарной площади. Тут меня камы сразу взяли. Я же ничего не понимала, сказать ничего не могла, они и порадовались — легкая добыча. Продали одному старику. Кавай оказался камом добрым, купил меня не в гарем — просто жена очень просила иноземную служанку. Женщина научила меня языку, объяснила, где я… Да что я все про себя! Ты-то как?

— Как обычно, — хмыкнула я. — Поскользнулся — упал, очнулся — гипс.

Вера расхохоталась, а валл озадаченно моргнул.

Вера была невероятно разговорчивым и веселым человечком. Что было мне на руку, поскольку я не готова делиться с кем бы то ни было своими тайнами. К тому же, они, эти самые тайны, стали вдруг ой как опасны. И еще неизвестно что принесет будущее.

Вера несколько сот помогала супруге кавайя по хозяйству, поскольку кавай оказался оригиналом — женился только на одной и всю жизнь с ней прожил. А хозяйство большое — рабов камов пятьдесят, поля, леса хороший участок, да дом. В доме конечно рабыни убирались, но не могла же жена кавайя сделать помощницей камку. А вот Вера на эту должность хорошо подошла: и рабыня, и не камка.

Вот только опасно держать таких рабов: пронюхают злобные цваки, плохо будет. Вот и хозяевам Веры не повезло: спалили ночью все село дотла, погибли все, кто был в доме, никто не спасся, даже дети. Конечно, подозрение пало на цваков, но что камы могли сделать? Ведь не угадаешь, какие цваки владеют магией, какие нет: они опасны и хитры. Магию могут почуять только анахи, но тем нет дела до серых камов.

Вере же невероятно повезло: именно в этот день хозяйка отправила девушку проверить, как рабы провели посев. И охранника могучего выделила: полувалла, мощного кама, чуть более волосатого, чем обычно: вроде наших кавказцев — только серого, конечно. Вернувшись, они обнаружили лишь костерище. Родственники кавайя не долго думали: село продали, от рабов тоже побыстрее избавились. Рабов-то торговцы продали быстро, а вот с Верой они с тех пор так и возятся. Точнее, возят. Мало кто решится купить такую рабыню.

Пока девушка рассказывала мне про свою нелегкую судьбу, огромная повозка медленно плыла вперед. Камы привычно прикорнули кто где, дабы подремать в дороге. Валл, которому надоело слушать словоохотливую Веру, а возможно просто убаюканный бесконечной речью, растекся по деревянному полу, грубо оттолкнув ближайших рабов.

Вскоре девушка и сама замолчала, устремив печальный взгляд в сторону люка. Я не нарушала установившегося молчания: надо было подумать, а это удобнее всего делать в тишине. Я так привыкла к одиночеству, что не могла долго переносить чье-либо общество, даже очень приятное.

В Кеприи прошло много времени, возможно, что все, кого я знала — давно мертвы. К тому же, за белочками, — я горько усмехнулась прозвищу, — ведется настоящая охота. Причем славными некогда фиолетовыми ирокезоносителями. Правда, за последними тоже идет жестокая охота, цваков каким-то загадочным образом лишают магии. То есть, все усилия мастера стихий просто пошли коту под хвост: две расы упорно враждуют. Почему — никто почти не помнит, есть только старая легенда про Ману, которая явилась гвоздем раздора. То, что Мана, то есть Кира, никого не бросала, и не похищала — теперь никому не докажешь.

Но тревожило другое. Я страшно боялась подумать о том, что могло произойти за это время с Роже. И спрашивать наверняка бесполезно: мне хватило информации о Дике. Точнее, ее полного отсутствия. Насколько я поняла, у анахов произошло что-то вроде государственного переворота… Так что пока судьбе верховного мага лучше не знать. Просто, чтобы сразу не умереть от горя.

Было очень странно, что таких, как я теперь много. Так много, что цваки даже объявили на них охоту. Они что — все мастера стихий? Что бы творилось в мире, наводненном настолько могучими магами?

— Вера, — позвала я задремавшую было девушку.

— А? — вздрогнула та.

— Ты ведьма? Что ты умеешь? — спросила я, а сердце глухо билось в ребра в предчувствии ответа.

— Ведьма? — удивилась Вера. — Почему ты так решила? Эх, была бы я ведьмой, разве ж я сидела в этой тюряге?.. И в этом мире?

Я даже не удивилась, словно зная ответ заранее. А еще вдруг показалось, что я знаю — почему. Раз землянок много, значит никто из них не может нести силу, дарованную хранителями. Просто люди из моего мира стали появляться в Кеприи: может, мой визит нарушил какую-то границу, оставив дыру — словно в колючей проволоке. А это значит, что и мне не перепало сил от хранителей. И сейчас я обычная слабая беззащитная девчонка, а никакой не мастер стихий.

Но это можно проверить только одним способом. Правда, танцевать в передвижном деревянном бараке, который набит камами, как бочка сельдью, совсем не хотелось. Так что наберусь терпения и отложу эксперимент на потом.

Мерное покачивание убаюкивало, глаза закрывались сами собой. Сейчас бы просто отдохнуть…

— Просыпайся, — отчаянно трясла меня Вера. — Приехали, слышишь? Сейчас будет торговля.

Я встала, покачиваясь, не понимая — где я. Снаружи доносился гулкий шум, словно мы стояли перед водопадом. Постепенно сон отступил, и я вспомнила, что нахожусь в деревянном бараке.

— Что продаем? — зевнула я.

— Нас, — мрачно ответила Вера.

— Но ты говорила, что таких, как мы, не покупают — боятся, — в растерянности проговорила я.

— Да, — невесело кивнула Вера. — Но это рынок Арвна, тут торгуют только рабами, причем со всего света. И покупатели, соответственно, тоже всякие, а не только трусливые камы. Так что, не сомневайся — продадут. Да еще и по огромной цене. А то стали бы камы с нами возиться — для торговцев великий риск даже просто перевозить таких, как мы.

— Понятно, — озабочено нахмурилась я. — И как все будет происходить?

— А я знаю? — огрызнулась девушка. — Меня только один раз продавали, да и то простому кавайя. Я лишь слышала про здешний рынок. Знаю только, что если товар спросом не пользуется, его уничтожают.

При этих словах тощий валл стал намного пышнее: видимо, у бедолаги волосы встали дыбом от такой веселой перспективы. Да и мне она не очень улыбалась. Как, впрочем, быть проданной в гарем к какому-нибудь заезжему богачу.

Снаружи шум усилился: по деревянным стенам барака кто-то постукивал в нетерпении. Люк наверху распахнулся, и внутрь упала веревочная лестница. В дырке люка показалось серое лицо торговца. Он что-то прокричал и скрылся. Я растерянно моргнула: ничего не поняла…