Таинственный ключ и другие мистические истории - Олкотт Луиза Мэй

– Как вы посмели вернуться? – начал Эдвард, впервые за все время потеряв самообладание. – Как у вас хватило дерзости вновь прийти в наш дом и упиться видом разрушений, которые вы сюда принесли? Дядюшка, вы еще не знаете, что это за женщина!

– Молчи, Нед! Я не выслушаю от тебя ни слова, пока ты не вспомнишь, где находишься, – повелительно произнес сэр Джон, сопроводив свою речь подобающим жестом.

– Не забывайте свое обещание: любить меня, прощать меня, защищать меня и не слушать обвинений в мой адрес, – прошептала Джин, ибо взгляд ее живо выхватил пачку писем.

– Так и будет, не бойтесь, дитя мое. – Сэр Джон привлек Джин к себе и направился к своему креслу возле пылающего камина (камин неизменно зажигали, когда миссис Ковентри выходила из спальни).

Джеральд, до сих пор меривший шагами комнату, остановился за спиной Люсии, словно желая защитить ее от оскорблений; Белла прижалась к матери. Эдвард, титаническим усилием взяв себя в руки, протянул дяде письма и произнес:

– Прочтите их, сэр, и вы все поймете сами.

– Не стану читать, не стану слушать, не поверю ничему, что хоть сколько-нибудь способно умалить мои уважение и любовь к этой молодой леди. Она меня предупредила. Мне известно, что у нее есть враг – бесчеловечный, лишенный благородства до такой степени, чтобы оболгать и угрожать ей. Я знаю, что Джин отвергла и тебя, Нед, и Джеральда. Уязвленной гордостью объясняются ваше недостойное поведение и несправедливые слова. Всем случалось ошибаться; с легким сердцем я прощаю Джин ее ошибки, но не собираюсь узнавать о них из ваших уст. Если Джин ненароком обидела вас, простите ее ради меня и забудьте о прошлом.

– Дядя, у нас есть доказательства того, что эта женщина – самозванка! Ее разоблачают ее же собственные письма. Прочтите их, не дайте ослепить себя! – вскричал Эдвард, взбешенный словами сэра Джона.

Тихий смех привлек всеобщее внимание, а через секунду стала ясна его причина. Пока сэр Джон говорил, Джин завладела письмами, которые сэр Джон держал в руке, заложенной за спину (излюбленная его поза). Поскольку все смотрели на сэра Джона, Джин преспокойно швырнула письма в огонь. Хихиканье с издевкой и внезапная, мгновенная вспышка явили, что именно произошло. Эдвард и Джеральд метнулись к камину… Слишком поздно – доказательства превратились в пепел. Дерзкие, яркие глаза Джин бросили вызов обоим братьям. С легким жестом, исполненным пренебрежения, она произнесла:

– Руки прочь, джентльмены! Вы запятнали себя участием в сыске, однако я пока не под стражей. Бедной Джин Мьюр вы могли причинить вред – но вам не дотянуться до леди Ковентри.

– Леди Ковентри! – выдохнуло ошарашенное семейство, продемонстрировав целый спектр эмоций.

– Да, леди Ковентри; моя обожаемая и почтенная супруга, – отвечал сэр Джон, простирая оберегающую длань над хрупкими плечами Джин. И жест, и слова дышали затаенным благородством, так что жалость и уважение к обманутому джентльмену охватили всех, кто был в комнате. – Прошу относиться к ней соответственно и ради меня воздерживаться от дальнейших обвинений, – продолжал сэр Джон. – Я отдаю себе отчет в своем поступке и уверен, что не раскаюсь в нем. Если я слеп, позвольте мне пребывать в этом состоянии, покуда время не откроет мои глаза. Мы ненадолго уедем, а когда вернемся, пусть здесь все будет по-прежнему – таково мое желание; с той только разницей, что отныне Джин, подобно солнцу, осветит мою жизнь.

Все словно дара речи лишились. Тишину нарушила Джин.

– Могу я узнать, как к вам попали эти письма? – холодно спросила она.

– Сидней, прослеживая ваш извилистый жизненный путь, нашел вашу подругу Гортензию. Она очень нуждалась, польстилась на деньги и стала пересылать ваши письма Сиднею сразу по получении – ибо всякого предателя в конце концов ждет предательство, – изрек Эдвард.

Джин передернула плечами, бросила взгляд на Джеральда и произнесла с многозначительной улыбкой:

– Помните об этом, мсье, и позвольте мне надеяться, что как супруг вы будете удачливее, чем как воздыхатель. А вы, мисс Бьюфорт, примите поздравления. И заклинаю, следуйте моему примеру, если хотите удержать любящих вас.

На этих словах из интонаций Джин испарился сарказм, взгляд перестал быть презрительным и лицо просияло светом единственной добродетели, что еще сохранилась в этой женщине, насквозь пропитанной фальшью. Обернувшись к Эдварду, Белле и миссис Ковентри, Джин сказала просто и искренне:

– Вы сразу отнеслись ко мне по-доброму. Спасибо, я постараюсь отплатить тем же. Вам троим я могу признаться: я недостойна быть женой этого честного человека, но я обещаю – обещаю со всей серьезностью – жизнь свою положить на то, чтобы он был счастлив. Простите меня ради него, и да будет между нами согласие.

Ответа не последовало. Негодующий взгляд Эдварда скрестился со взглядом Джин. Белла простерла руку, словно для защиты. Миссис Ковентри всхлипнула, как будто к ее возмущению примешивалась жалость. Однако Джин и не рассчитывала, что для нее сразу раскроют объятия. Ее согласны терпеть только ради сэра Джона – в этом она отдавала себе отчет, а презрение восприняла как заслуженное наказание.

– Пойдемте домой, любовь моя, – произнес сэр Джон и бросил слуге: – Экипаж для леди Ковентри!

Когда супруг отдал это распоряжение, Джин улыбнулась торжествующе, от сердца – ибо теперь было совершенно ясно, что она выиграла. Задержавшись на пороге, прежде чем исчезнуть, она оглянулась, бросила на Джеральда тот самый странный взгляд, который он ясно помнил, и молвила проникновенным голосом:

– Не правда ли, заключительная сцена удалась даже лучше сцены первой?

Призрак аббата, или Искушение Мориса Трехерна

Глава I

Действующие лица

– Как дела, Фрэнк? Вы, я смотрю, по своему обыкновению поднялись раньше всех.

– Червячок достается ранней пташке, майор.

– Под червячком вы подразумеваете прелестную Октавию?

Майор, нарочито хохотнув, занял кресло у камина, ведь именно к камину норовит подвинуться каждый англичанин.

Собеседник майора метнул на него быстрый взгляд, выражение лица сменилось с взволнованного на безразличное (что потребовало усилий) и ответил:

– Подмечаете детали, майор? Проницательный вы человек. Лучше мне быть начеку. А еще гости ожидаются? Я вроде бы слышал стук колес…

– Да, прибыли генерал Сноудон и его обворожительная жена. Морис Трехерн вернулся, пока мы гуляли, и я еще не виделся с ним, беднягой.

– Если все, что о нем говорят, правда, то ему не позавидуешь. Хотя, вообще-то, я не в курсе, а неплохо бы мне знать подробности, чтобы не допустить оплошность. Просветите меня, майор, будьте так любезны. У нас в запасе минимум полчаса до ужина – сэр Джаспер пунктуальностью не отличается.

– Верно, вы вправе знать, если намерены попытать счастья с Октавией.

Майор совершил рекогносцировку в трех проходных гостиных – вдруг там развесили уши любопытный лакей или горничная? Все было спокойно, и майор вернулся к камину. Молодой Фрэнк Эннон тем временем успел растянуться на диване. Сообщаемое майором было для него крайне важно.

– Наверняка вы слышали о завещании старого сэра Джаспера, Фрэнк. Бездетный холостяк, он собирался разделить состояние между двумя своими племянниками. Старик был с чудинкой. Поскольку титул причитался молодому Джасперу, он решил, что деньги получит Морис. Тот был беден, а Джаспер и так богат, и в целом старый сэр Джаспер рассудил справедливо, хотя Madame Mère[27] весьма разгневалась, когда узнала.

– Но как же получилось, что Морис остался ни с чем?

– О, здесь какая-то тайна, и в свое время я ее раскрою. Сначала все шло хорошо, а потом двоюродные братья Джаспер и Морис, плывя на яхте, попали в шторм. Чуть ли не ценой собственной жизни Морис спас Джаспера. Подозреваю, для него лучше было бы сгинуть в пучине, чем остаться жалким калекой, ибо последствия травм, чрезмерное напряжение сил и дурной уход привели к параличу нижних конечностей. И вот результат: красивый, одаренный, энергичный молодой человек прикован к проклятому инвалидному креслу, будто дряхлый старец.