Тарзан и люди-леопарды - Эдгар Берроуз

Обезьянка напряженно вслушивалась, но ни один звук не нарушал больше тишину великого леса. Нкима забеспокоился. Ему очень хотелось откликнуться, но из-за Шиты он не посмел. Всей душой стремился он к хозяину, но страх поборол любовь. Ему только и оставалось, что дрожать и ждать. Даже выплакаться он не смел из страха перед Шитой.

Прошло пять минут, в течение которых бететы больше трепали языками, нежели думали головами. Некоторым все же удалось раззадорить себя до такой степени, что они были готовы осмотреть хижину, где содержался пленник, однако их тут же единодушно отговорили.

Вдруг вдали прозвучал еле слышный рык льва, а мгновение спустя откуда-то совсем уж издалека донесся таинственный жуткий крик, словно в ответ на крик из хижины, после чего в лесу опять воцарилась тишина, впрочем, не надолго.

Жены Ребеги и погибших воинов принялись оплакивать своих мужей. Посыпая головы пеплом, женщины громко рыдали и причитали.

Прошел час. За это время состоялся военный совет, на котором был выбран временный вождь. Им стал Ньялва, прославившийся своей отвагой. Пигмеи сразу почувствовали себя уверенней, к ним вернулось мужество.

Осознав это, Ньялва решил ковать железо, пока горячо. К тому же, сделавшись вождем, он понимал, что обязан совершить нечто выдающееся.

– Давайте убьем белого, – предложил он. – После его смерти нам будет спокойнее.

– И животы наши станут полнее, – заметил один из воинов. – А то мой уже прилип к позвоночнику.

– А вдруг он все же не человек, а демон? – поинтересовался кто-то.

Тут разгорелся спор, продолжавшийся в течение целого часа, и в конце концов было решено, что несколько человек пойдут в хижину и убьют пленника. Потом еще долго обсуждали, кого именно послать.

Тем временем Нкима вдруг ощутил прилив мужества. Внимательно наблюдая за деревней, он выяснил, что к хижине, где сидит Тарзан, никто не подходит, и вообще в этой части деревни нет ни одного туземца. Все они собрались на площадке перед хижиной Ребеги.

Опасливо спустившись с дерева, Нкима стремглав помчался к ограде и пробрался в дальний конец деревни, где было совершенно безлюдно. Люди после жуткого крика пленника разбежались кто куда, даже стражники, приставленные охранять ворота. Нкиме потребовалось не более секунды, чтобы добраться до заветной хижины. На пороге Нкима остановился, пристально вглядываясь в темноту, но ничего не увидел. Обезьянку вновь охватил страх.

– Это я, Нкима, – сказал он. – В лесу меня подстерегала Шита, но я не испугался и пришел Тарзану на помощь.

Темнота скрыла улыбку, мелькнувшую на губах человека-обезьяны. Кто-кто, а уж он-то прекрасно знал своего Нкиму и не сомневался в том, что, окажись Шита даже за милю от Нкимы, тот ни за что не покинул бы своего убежища – тоненькой веточки на самой верхушке дерева, куда никакой пантере не добраться.

– Нкима отчаянный смельчак, – только и сказал Тарзан.

Обезьянка вбежала в хижину и запрыгнула на грудь своему другу.

– Сейчас я перегрызу веревки, – заявил Нкима.

– У тебя не получится, – ответил Тарзан, – иначе я давно бы тебя позвал.

– Почему не получится? – удивилась обезьянка. – Зубы у меня острые-преострые.

– Поверх веревок маленькие люди намотали еще и проволоку, – объяснил Тарзан. – А проволока Нкиме не по зубам.

– Веревку я могу перегрызть, – стоял на своем Нкима. – А что касается проволоки, то у меня проворные пальцы. Как-нибудь распутаю.

– Попробуй, – ответил Тарзан, – хотя вряд ли у тебя это получится.

В конце концов, Ньялва отобрал пятерых воинов, которым предстояло вместе с ним убить пленника.

Ньялва уже раскаивался, что сгоряча предложил прикончить белого, ибо ему, как будущему вождю, пришлось возглавить группу.

Когда пигмеи стали крадучись подбираться к хижине, Тарзан встрепенулся.

– Идут, – шепнул он Нкиме. – Ну-ка, выйди к ним. Скорей же!

Нкима тихонько выбрался наружу, где оказался лицом к лицу с шестеркой пигмеев.

– Пришли! – завопил он. – Маленькие гомангани!

И Нкима задал стрекача.

При виде обезьянки бететы остолбенели.

– Демон обернулся обезьянкой и сбежал! – воскликнул один из пигмеев.

Ньялве очень хотелось, чтобы так оно и было, хотя он и понимал, что вряд ли это возможно, и, тем не менее, тут же горячо поддержал это предположение.

– Коли так, пошли назад, – сказал он. – Раз уж он сбежал, нам здесь делать нечего.

– Неплохо бы осмотреть хижину, – произнес воин, который хотел стать вождем, а потому воспользовался случаем продемонстрировать, что он гораздо смелее Ньялвы.

– Хижину можно осмотреть и утром, когда будет светло, – возразил Ньялва. – Сейчас слишком темно. Мы ничего не увидим.

– Я сбегаю к костру за огнем, – сказал его конкурент, – а потом, если Ньялва боится, сам войду в хижину. Я не из пугливых.

– Я тоже не из пугливых! – возмутился Ньялва. – Могу войти и без света!

Сказав это, он тут же пожалел. Ну кто его тянул за язык?

– Так чего же ты ждешь? Стоя здесь, в хижину не попадешь!

– Да не стою я! – огрызнулся Ньялва и черепашьим шагом двинулся вперед.

Пока пигмеи выясняли отношения, Нкима перескочил через ограду и бросился в лес. Его сердце замирало от страха, и лишь когда он достиг верхушки дерева, к нему вернулась уверенность.

Только задерживаться там он не стал, а, невзирая на ночной мрак, понесся вперед, перепрыгивая с ветки на ветку, ибо у малыша Нкимы появилась великая цель. Теперь его никто не мог бы удержать, даже страх перед Шитой.

Ньялва достиг входа и заглянул внутрь. Там стоял кромешный мрак. Водя перед собой копьем, он переступил порог. В тот же миг прямо над ухом потрясенного Ньялвы раздался оглушительный крик, так напугавший всю деревню.

Ньялва сломя голову бросился назад, но воины загораживали выход. Новоиспеченный вождь налетел на них и, пустив в ход зубы и ногти, стал пробиваться наружу.

Еще неизвестно, кто был напуган больше – он или они. Воины вовсе не собирались загораживать Ньялве дорогу, просто они среагировали не так быстро, как он. Под мощным натиском вождя они попадали на землю, и, едва вскочив на ноги, бросились наутек.

– Он там, – торжественно объявил запыхавшийся Ньялва, – Что и требовалось доказать. Свое обещание я сдержал.

– Мы же собирались прикончить его, – не унимался воин, метивший в вожди. – Почему ты не убил его? Ты же был там с копьем, а он связан, беспомощен. Если бы ты пустил меня, я бы довел дело до конца.

– Ну так пойди и доведи, – неприязненно буркнул Ньялва.

– Я придумал кое-что получше, – заявил вдруг другой воин.

– Что? Говори! – сказал Ньялва, готовый принять любое предложение.