Тринадцатый апостол. Том I - Алексей Викторович Вязовский

распространение еще в конце республики на почве процентных займов, заключавшихся между римскими ростовщиками и провинциалами. Документ излагается в третьем лице («такой-то должен такому-то столько-то») и составляется в двух экземплярах в присутствии пяти свидетелей, которые и подписывают его вслед за тем, от чьего имени он составляется.

Но нам лишние свидетели сделки точно не нужны. Тем более, сейчас в Риме появилась уже и другая удобная форма письменного обязательства — хирограф. Этот документ, составляется в одном экземпляре, в первом лице («я, такой-то, должен такому-то столько-то») без свидетелей, и подписывается должником. Да, это более рискованно. Но простите — кому-то придет в ум нагреть родственника Тиберия, одного из Юлиев?! Вот то-то и оно. Таких идиотов в природе нет, особенно среди крупных торговцев, ворочающих огромными средствами по обе стороны Средиземного моря.

— Какие условия мне им предложить?

— Обычные. Плюс небольшая надбавка за секретность. Свидетелями выступите лишь вы с Никодимом. Но поторгуйся для вида — иначе купцы что-то заподозрят. Напомни им, об огромном риске перевозки золота из Рима, что по морю, что по суше караванами. А они сейчас, не ударив пальцем о палец, получат сразу по таланту золота в римских аурисах. Пусть тихо радуются такой удаче и помалкивают в тряпочку.

— В какую тряпочку? — не понял Иосиф.

— Забудь. Шутка такая у… римских солдат.

Дальше мы обговариваем техническую сторону дела. Везти торговцам золото в сундуках из Храма никак нельзя — слишком они приметные. Значит, нужны мешки, и желательно кожаные, крепкие. Шесть талантов — а это на минуточку около 250 кг золотых монет — мы развезем торговцам сегодня вечером. Оставшееся золото пойдет на строительство двух Храмов и прочие нужды общины — Иосиф с Никодимом вывезут его в последнюю очередь уже без моего участия. К утру от золота в тайнике не должно остаться и следа, а солдаты из центурии Фламия должны вернуться в казармы.

* * *

…Я окинул взглядом местный пейзаж. Овраг, где спрятано наше золото, был зажат между двумя давно заброшенными и наполовину развалившимися домами. В них-то временно и поселилась охрана из центурии Фламия. Сразу десять легионеров охраняли сокровища в полной экипировке и при оружии — с мечами, щитами и пилумами. За всеми событиями с Воскресением и Вознесением Мессии история с храмовым золотом как-то незаметно для меня отошла на второй план. Размер этих событий был, так сказать, не сопоставим. Но теперь, глядя на гору ящиков и коробов, аккуратно сложенных в овраге и прикрытых сверху ветками, я начал, наконец, понимать масштаб наших проблем.

В вечерней темноте, конечно, не было никакой возможности пересчитать такое огромное количество монет. Дай бог нам при свете факела просто бы аккуратно пересыпать их без потерь из сундуков в мешки.

Я подозвал к себе Фламия, склонился к его уху.

— Твоим людям можно ведь доверять? Просто неудобно получится, если купцы при пересчете не досчитаются монет.

— Парни у меня, конечно, проверенные, не в одной передряге вместе побывали — замялся негр — но…

— Ладно, забудь — вздохнул я — не сдали нас, и за то спасибо. Надеюсь, они видели, что здесь все пересчитано и переписано. И если вдруг золота не хватит, думать будет больше не на кого.

— Они знают. Я им сразу об этом сказал.

— Хорошо. Тогда отправь их смотреть за дорогой, а сам возвращайся — начнем пересыпать золото из сундуков.

Иосиф с Никодимом спустились в овраг, принеся с собой мешки, сшитые из крепких шкур каких-то животных. Я разложил на земле свой плащ, и закипела у нас работа. Иосиф держал факел, Никодим — мешок, мы же с Фламием пересыпали в него золото. Силы, конечно, у этого здорового негра хоть отбавляй! Сундуки и ящики он поднимал играючи, а ведь в каждом из них было по двадцать килограмм золотых монет. Мне оставалось только придерживать поток желтого металла руками, чтобы он не просыпался мимо мешка. Для купцов мы сейчас отбирали только ящики с римскими аурисами — те, в которых лежали разные другие монеты, оставили для Иосифа и Никодима.

Шесть мешков по объему получились, может, и не очень большими, но зато тяжелыми — каждый из них весил примерно по сорок с лишним килограмм. В конце я крепко перевязал их веревкой и помог Фламию взвалить первый мешок на спину. Вытаскивать из оврага такой тяжелый груз, да еще в темноте, было крайне неудобно, но по-другому никак. Хорошо еще, что погода стоит хорошая, и земля сухая.

Наконец, все мешки с золотом, предназначенным для обмена на векселя были сложены в телегу и под охраной трех легионеров Иосиф с Никодимом отправились в путь. Накрытые ветошью, мешки не занимали в телеге много места и потому не вызывали особых подозрений. Ну, перевозят что-то евреи по пустым вечерним улицам Иерусалима — что здесь такого? А с легионерами вообще никакие бандиты и стражники не страшны.

Мы с Фламием, чтобы не терять зря время, продолжили пересыпать золото в мешки. Вдвоем у нас получалось уже не так ловко, как с Никодимом, зато, сломав несколько пустых сундуков, мы разожгли рядом небольшой костер, и факел теперь держать было не нужно. Да и спешить уже было некуда — когда еще наши объедут всех купцов и вернутся назад.

— Слушай, Марк… — смущенно начал Фламий, пересыпая в мешок содержимое очередного сундука — ребята просили меня поговорить с тобой, чтобы ты рассказал нам о Мессии. Мы же ведь ничего о нем не знаем. Видели, конечно, чудо его Воскресения и Вознесения, верим, что он настоящий Бог, заповеди, высеченные на скрижалях, слышали от тебя. Но… вот каким он был человеком? Почему фарисеи так боялись и ненавидели Иешуа, что заставили Пилата казнить его?

— Боялись, потому что люди шли за ним — вздыхаю я — потому что он обличал пороки левитов. А вот каким он был человеком, вам лучше спросить у его ближайших учеников. Хочешь, я завтра вечером позову в казарму Петра или Андрея?

Фламий радостно соглашается, а я впервые серьезно задумываюсь о том, что мне теперь постоянно придется отвечать на такие вопросы, и рассказывать людям о Христе и новой вере. Но готов ли я сам к роли проповедника? Это ведь не историю детям