Артиллерист: Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

Тут сдающего псих, походу, накрыл.

— Товарищ капитан, караул вами не принят. Принимать его вы отказываетесь. Дайте команду покинуть помещение вашим солдатам.

— Но…— Тут пришло время охеревать Зеленищеву.

— Никаких "но". Раз не приняли, вон отсюда! Буду вторые сутки дежурить.

— Зима же…— Судя по лицу нашего начкара он лихорадочно соображал, не внести ли все-таки алюминий в список металлов. Такая активная борьба шла внутри него.

— Ничего не знаю. Вон, я сказал! Посторонним покинуть помещение! Иначе буду расценивать это, как нападение вооружённой группой. Что делает караул при нападении? Надо устав цитировать? Мне караул в ружьё поднимать?

— Ну, я тебе это припомню…— Огрызнулся Зеленищев и приказал нам выйти на улицу.

— Это я тебе припомню, если всё-таки сдам караул. Завтра опять наши заступают, ты, сука, деревянные ложки искать будешь! Алюминий не металл, и железо не металл, завтра дерево металлом станет. — Тихим злым шепотом ответил сдающий. Так как я выходил последним, то его слова расслышал отчётливо. Честно говоря, чуть не заржал в голос.

Вышли. На улице — мороз. Слава богу, дежурный успел с начальством Зеленищева связаться. В результате, капитана с наряда сняли. В связи с отсутствием других свободных офицеров, его командир дивизиона сам и заступил. Смену часовых и караула, наконец, произвели.

У капитана, как стало известно позже, весёлая жизнь началась, насыщенная. Командир бригады, которому, естественно, доложили о происшествии, объявил "металлисту" трое суток ареста с содержанием на гауптвахте. И приказал в камере таблицу Менделеева повесить.

Я попал в первую смену на пост. До места мы также ехали на машине. Постовые, разводящий старой смены и разводящий новой смены. Новый принимал караул у старого, меняя стоявших часовых на на нас, прибывших.

Вышка была деревянной, лестница, чтобы подняться на верх тоже. Мне показали направления, за которым я должен пристально наблюдать, чтобы никто не попытался проникнуть. На минуточку, под охраной находились склады с боеприпасами. Внутри вышка выглядела, как квадрат. Каждая сторона не больше двух с половиной метров. На уровне глаз — специальные отверстия, для удобства просмотра охраняемой территории. В середине этой каморки папы Карло — железная труба, которая спускалась вниз до земли. Сразу вспомнился почему-то фильм "Охотники за привидениями". Они там тоже съезжали по такой штуковине. Первые два часа несения службы пролетели быстро. Пришла смена с разводящим, все, как полагается по уставу, выполнили. Я стоял на первом посту. Мы пошли по кругу менять часовых. Круг был около трех километров. Сменили, а потом поехали в караульное помещение. Прибывшая смена считалась бодрствующей и приступала к работам на закрепленных местах. Логика эта осталась для меня загадкой. С хера ли я бодрствующий, если я уже уставший. Затем отводилось два часа на сон. Не всегда удавалось поспать, естественно. Дел всегда находили много, что-то убрать, что-то выучить. Это — армия. Куда ж без дебилизма?

После того, как третий раз заступил на вышку, я убедился, в уставе действительно все написано достоверно, причём, походу, солдатской кровью. От скуки и однообразия, я начал ходить строевым шагом, петь песни, рассказывать стихи, которые вспоминал. Крыша ехала знатно. Даже разговаривал сам с собой.

И вот как после подобных событий не ценить каждую минуту, проведенную, например, в обществе тех, кто тебе если не дорог, то хотя бы близок по духу.

Ну, а потом случилось непредвиденное. Мы с Соколовым влюбились.

Глава 24

Вообще, я, конечно, ничего подобного не планировал. Да и как можно планировать такое в армии. В военной части, где херова туча солдат и одна Ольга Валерьевна, от которой я продолжал бегать, как от прокажённой. А она, что показательно, становилась все настойчивее.

Дошло до того, что меня вызвали в санчасть.

Шел я туда с сильным волнением. Думаю, ну, точно начмед все узнал. Зайду, а он мне как засадит шприц с какой-нибудь херней. В руку, например. И все. Поди потом докажи, что-нибудь. Короче, представлял, конечно, полную чушь, но накрутил себя знатно, пока топал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А там — сюрприз. Ольга Валерьевна. С красиво уложенными волосами, на губах — помада. Чего, как бы, не бывало и по идее не должно быть. Под халатом на этот раз очевидно мало посторонних вещей.

— А что это Вы, Соколов, не заглядываете?— Спрашивает она, а сама медленно так, эротично, верхнюю пуговичку расстегивает и ближе подбирается.

— Так мы не на курорте, чтоб я вот так свободно к Вам поздороваться бегал. — Отвечаю, а сам соображаю, как смыться. И на кой черт она вообще меня позвала?

— А если кто-нибудь волнуется о Вашем здоровье, Соколов? — Продолжает она.

Я смотрю, расстояние между нами значительно сокращается. Шансов уйти целым и нетронутым становится все меньше. Тоже ведь не могу с женщиной драться. Ну, куда это, вообще.

— А Вы, Ольга Валерьевна, не так давно дедушку моего вспоминали...

Она от неожиданности остановилась. Видимо, беседы о родственниках в план сегодняшней встречи никак не входили. Текст должен быть более романтичным.

— Да? Не помню. — Олечка на полном серьёзе задумалась, заодно соображая, к чему такой поворот.

— Вот. А я помню. Так вопрос имеется. Что там у нас с дедушкой?

Ольга Валерьевна вообще в осадок выпала.

— Откуда я знаю. Это же Ваш дедушка, Соколов.

— Так-то да. Но вот не могли бы Вы уточнить. Почему вообще о нем речь зашла? Вы сказали, он — герой.

— Ну, ты даешь, Соколов…— Ольга Валерьевна так офигела от моих вопросов, что забыла и про халат, и про пуговицы. — Ты как себя чувствуешь? У тебя, может, жар опять? Горло не болит?

Олечка попыталась потрогать мой лоб. Я очень постарался, чтоб она вообще ничего моего не трогала. Поэтому отодвинулся на безопасное расстояние.

— Нет у меня никакого жара. Просто… Не знаю особо про дедушку. Может такое быть? — Спросил, а сам думаю, зашибись сейчас выгляжу. Дурак дураком. Хотя, может и к лучшему. Посмотрит и решит, зачем ей такой идиот нужен.

Просто я понятия не имел, что еще можно сказать в этой ситуации. Бред, конечно. Как могло такое быть, чтоб внук про деда-героя не знал.

— Ааааа… Я поняла. — Олечка даже несколько раз кивнула головой. — Это из-за того, что твой отец погиб. Да? Мать, наверное, не захотела, чтоб ты по их стопам в военном направлении пошел. Это понятно. Мужа потеряла. Кто захочет сына терять. А я еще удивилась, почему ты здесь оказался. По идее, должен, как минимум, в военном училище быть. Как и отец.

— Ага. Все верно. — Ответил я, а сам думаю, о чем она вообще. Какое училище Соколову. Какой, блин, отец.

— Ну, слушай. Неправильно это, конечно. Как женщина, я ее понимаю. Но... В общем, дед твой, человек известный. Он с января 1943 года — на фронтах Великой Отечественной войны был. Командовал 3-й понтонно-мостовой бригадой. Под его руководством она переправляла советские войска через Неву, Днепр, Случь, Горынь и Днестр, строила «дорогу жизни» под Ленинградом. Сам понимаешь, какой список. А вообще, бригада Соколова особо отличилась во время форсирования Вислы в 1944 году. Части бригады построили наплавной мост, переправив танки, топливо и боеприпасы через реку. Когда немецкие войска попытались захватить переправу, бойцы бригады в течение двух суток отражали их атаки, удержав её. И все это — под руководством твоего деда. Николая Васильевича Соколова. Указом Президиума Верховного Совета СССР полковник Соколов был удостоен высокого звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Ну, а потом уже, сын его, пошел по стопам отца. Почти. Только он в летное поступил. Летчиком-испытателем стал. Погиб десять лет назад. Сам понимаешь, подробности неизвестны. Просто мой отец хорошо знает твоего деда. И отца знал. Я ведь тоже из наследственных, так сказать. Сразу сообразила, кто ты. На отца похож. Зря скрываешь родственную связь с такими людьми. Служил бы гораздо лучше. Ты ведь специально не стал афишировать? Я правильно понимаю? Похвально. Но глупо.