Жена опального лорда (СИ) - Рябинина Татьяна

Да, упоминать Маэру определенно не стоило. Это был мощный факап. Я ругала себя за то, что язык длиннее извилин, хотя смысла в этом не было: сказанного не вернешь. И все же недоумевала: действительно ли это те редкие чувства, которые сильнее смерти, или же он цепляется за прошлое, чтобы не полюбить снова?

Возможно, я пыталась выдать желаемое за действительное, но мы же все такие самисебепсихологи, прочитавшие тысячи книг и терабайты интернета. Знаем, что человек всеми силами, сознательно и подсознательно, пытается избежать повторения травмирующей ситуации, сбивая внутренним ПВО саму ее возможность еще на подлете. Потерял любимого человека? Надо запретить себе любить, чтобы этого не случилось снова. Не все, конечно, такие, кто-то, наоборот, пытается поскорее найти замену. Но то, как вел себя Келлин, подсказывало, что именно он – из таких.

Если честно, я не знала, что делать. Поэтому просто выжидала. Пусть осядет пыль. Какой-то процесс уже запущен, и не стоит его форсировать. В любом случае, формально мы муж и жена и живем под одной крышей. Так что мои шансы выше, чем были у Лорен. У той вообще не было никаких.

Под присмотром Эччера и Ноффера я гуляла с Эйвином в саду, играла с ним в детской, читала книги. Эллану, в отличие от Литты, это ни капли не раздражало. Она либо вышивала, сидя в углу, либо просила разрешения «пройтись по дому», что означало болтовню с другими слугами, с которыми познакомилась и подружилась за какие-то пару дней. Когда Эйвин спал или занимался с учителем, я болтала с Вестой. Девушка оказалась остроумной, бойкой на язык, но при этом не наглой. Мы перебрали весь оставшийся от Лорен гардероб, и я отложила то, что мне не нравилось. Когда Мелифран привез на примерку первую партию новых платьев, я отдала старые ему.

Война где-то шла себе, и единственными ее признаками был набор рекрутов, военный налог и повышение цен. Об этом рассказывала Эллана, а ей другие слуги. Никаких сводок о сражениях, успехах, потерях и тому подобном. Может, Келлин и знал, но спросить об этом у меня не было возможности.

Впрочем, намного больше интересовало другое. Вентран, Айли и Литта в тюрьме, наверняка их допрашивали, и причем более жестко, чем Келлин слуг. Может, из них удалось вытянуть что-то важное? С Вентраном и Литтой для меня все было более или менее ясно, а вот Айли… Была ли она связана с Вентраном? Или, может, ее уговорил убить меня Огрис? Или это была ее личная инициатива – из ревности либо мести?

Прошла неделя, и терпение лопнуло. Да пусть, в конце концов, думает что хочет.

Вечером, вместо того чтобы лечь спать, я отправила Весту узнать у слуг, вернулся ли Келлин. А когда выяснилось, что вернулся, взяла Ноффера и пошла в западное крыло. Где комнаты Келлина я знала, но ни разу еще там не была. Помедлила немного перед дверью, собираясь с духом, постучала.

- Господин, дама Лорен хочет вас видеть, - крикнул, открыв, слуга.

Почему-то меня это страшно раздражало. «Дама Нарвен» – еще худо-бедно, но «дама Лорен» - как будто шуршали двумя кусками пенопласта. В употреблении слов «дама», «госпожа» и «сударыня», точнее местных аналогов наших слов, были свои тонкости, но мне не хотелось вникать в эти учтивости.

- Лорен? – удивленно спросил Келлин, выглянув из спальни. – Неожиданно.

Похоже, он собирался ложиться: на нем были штаны и нижняя рубашка.

- Ну а как мне иначе с тобой встретиться? Ты уезжаешь, когда я еще сплю, а возвращаешься, когда уже сплю. Подозреваю, что намеренно.

- Лорен, - сощурился он, - ты предъявляешь претензии, как настоящая жена.

Мне захотелось запустить в него чем-нибудь тяжелым. Ну да, разумеется, все в доме знают, что мы не спим вместе, но это обязательно нужно подчеркивать?

Пока я раздувалась, как злая жаба, он кивнул слуге на дверь:

- Можешь идти.

За несколько секунд, пока мы не остались одни, я успела взять себя в руки. И даже решила начать с жеста доброй воли. Корона не свалится, а хуже все равно не будет. Если только не выставит коленом под зад.

- Во-первых, я хотела извиниться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На самом деле вовсе не хотела, но неважно. Пусть будет так.

Келлин противно задрал брови к скальпу и все же промолчал, ожидая продолжения.

- А во-вторых, хотела узнать, не сказала ли чего-нибудь Айли. Довольно утомительно везде ходить с псом и пугаться каждой тени.

- Если бы я знал что-то, наверно, сказал бы. Она молчит, хотя должна понимать, что ей грозит виселица. Но сегодня в тюрьму привезли Сойтера. Возможно, этот будет поразговорчивее. Это все?

Ответить я не успела. Притиснув к стене, Келлин жестко и жадно впился в мои губы.

Самое интересное, как раз перед этим, попросив прощения, я вдруг подумала: а что было бы, если бы я его поцеловала?

Но вот так: грубо, да еще сразу же после упоминания имени Огриса – такого мне точно было не надо. Поэтому уперлась руками ему в грудь и вырвалась.

- Спокойной ночи, Келлин! – бросила через плечо. Хотела ядовито, а получилось как-то жалко.

Вывалившись из спальни, как мусор из ведра, я чуть не наступила на Ноффера, ждавшего в коридоре. Тихо ворча, он поплелся за мной, всем своим видом намекая, что приличные люди и собаки давно уже спят.

Пенилась я ровно до своей двери. Когда вошла в спальню, стало почти смешно.

Что и требовалось доказать. И хочется, и колется, и мама не велит. Насчет мамы не слишком актуально, но первые два компонента точно в наличии. Вопрос, что перевесит в итоге. Судя по последнему эпизоду, в отрыв вышло «хочется», но засада в том, что этого мне было мало, хотелось большего. Не говоря уже о том, что секс от злости оставляет довольно противное послевкусие. А почему он злится, вполне можно было понять. Помимо того, что уже имелось в анамнезе, я еще неловко и не к месту упомянула Маэру. Плюс Огрис в качестве постоянного кислотного раздражителя.

Понять – да. Принимать как должное – нет. Пусть злится на расстоянии.

Но губы до сих пор жгло. Я провела по ним пальцами – то ли стирая этот поцелуй, то ли, наоборот, пытаясь удержать ощущение.

- Вы уже ложитесь, госпожа? – спросила Веста, которая, кажется, не ожидала, что я вернусь так быстро.

- Да. Побудь со мной, пока Ноффер сходит на улицу, - попросила я.

- Госпожа… - нерешительно начала она, переплетая мне на ночь косу. – Сегодня у меня порвались бусы, часть бусин закатилась под кровать. В моей комнате. Я полезла за ними и нашла большой альбом. Там всякие рисунки, гравюры.

- Изображения дома? - догадка была как вспышка молнии. - Чертежи?

- Да.

Вот оно что! Весту поселили в комнату Айли. Теперь понятно, откуда та узнала о двери под драпировкой. Я полистала этот альбом в библиотеке и отложила на потом, занявшись семейной хроникой, но так к нему и не вернулась. Как он оказался у Айли? Дал Лестранд? Милый старичок-библиотекарь – ее сообщник?

- Спасибо, Веста. Пусть пока побудет у тебя. И не говори никому.

Этой ночью мне снова было не уснуть, и мысли в голове бродили всякие разные. Утром, едва позавтракав, я отправилась в библиотеку. Лестранд уже сидел за своим столом и, покусывая кончик пера, что-то записывал в большую книгу.

- Доброе утро, госпожа, - поклонился он, поднявшись. – Не желаете познакомиться с новинками? Вчера прислали от торговцев.

- Благодарю, Лестранд, чуть позже. Сейчас я хотела бы посмотреть альбом об имении. В прошлый раз не успела закончить. Помните, я еще попросила вас не убирать его?

- Да, госпожа, но… - библиотекарь виновато сдвинул брови. – Мне очень жаль, но альбом пропал. Я, как вы и просили, оставил его на столике, а на следующий день утром, когда пришел, его уже не было. Дверь не запирается, зайти и унести мог любой. Не знаю только, кому он понадобился.

Я внимательно смотрела на Лестранда, вслушивалась в интонации. Похоже, он не врал. Да и какой смысл был давать Айли альбом, навлекая на себя подозрения? Будь он ее сообщником, просто подсказал бы все, что нужно.

Но чтобы украсть что-то, надо как минимум знать о нем? Откуда Айли стало известно об альбоме?