Рублевка - Сергей Антонов

Чтоб тебе сдохнуть, Корнилов! Ты что: уже начал собирать сведения для Ивана Ивановича. Чувствуешь себя Джеймсом Бондом на острове доктора Но? О себе подумай.

Не успел Юрий закончить мысленную отповедь, как ему приказали остановиться у стальной двери. Замка или запора на ней не было. Лишь узкая щель вместо замочной скважины. Охранник что-то вытащил из кармана. Щелчок. Дверь открылась. Все просто – магнитный замок.

Вниз по стальной лестнице Юрий спустился на глубину метров трех. Здесь он оказался в комнате с низким потолком, освещенной несколькими люминесцентными лампами, повешенные на стенах вертикально. За столом, в углу комнаты о чем-то болтали два охранника в черном и один в сером, с такой как у Егора нашивкой на рукаве. На стальной, привинченной к полу скамейке, понуро опустив голову, сидел человек в серой робе. Корнилов сразу заметил, что мужчина с ног до головы осыпан чем-то белым. Судя по острому, специфическому запаху – не мукой и не мелом.

Услышав шаги, горемыка поднял голову.

– Юрка! Ну, наконец-то!

Ошеломленный Корнилов не смог сдержать смеха – перед ним был никто иной, как Степан.

Юрий вытер выступившие на глазах слезы.

– Что с тобой случилось, Стук?!

– Дезинфекция…

Глава 19. Мамон Двупалый

Юрию пришлось пройти ту же процедуру, что и Степану. Помывка в большой душевой комнате, рассчитанной минимум на человек двадцать, особо удовольствия не доставила. Вода была ледяной, бетонный пол слишком холодным, а брикет мыла вонял так, словно его изготовили из куска тухлой рыбины.

Не успел Корнилов закончить туалет, как дверь душевой распахнулась. Молодец в черном, бесцеремонно осыпал Юрия хлоркой из большого ведра, даже позабыв предупредить о том, что глаза следует закрыть.

На скамейке, где сидел Стук, вместо оставленной одежды, Корнилова поджидал комплект одежды – сорочка, кальсоны, роба, штаны и пара ботинок.

– Эй, вы двое – за мной! – неохотно вставая, приказал «серый».

Он провел Юрия и Степана по короткому коридору, распахнул единственную дверь и, усевшись за письменный стол, включил лампу под абажуром. Стены, выкрашенные в унылую зеленую краску, оживляла только небольшая картина в деревянной рамке. На ней изображались люди в набедренных повязках. Вооружившись мотыгами, они старательно возделывали какое-то поле у реки.

Охранник водрузил ноги на стол, полюбовался начищенными до блеска новехонькими берцами.

– В мои обязанности входит знакомство новичков с нашими правилами.

Занятие это, по всей видимости, успело порядком наскучить парню – он широко зевнул.

– Первое – вы пришли сюда по собственной воле. Если не что-то нравится – можете отправляться ко всем чертям прямо сейчас. Переоденетесь в свою рванину, получите пару пинков под зад за доставленное беспокойство. Ящеры и гарпии будут поджидать вас за Третьим Периметром… Но все это – лирика. Насколько я понимаю, вы решили остаться и влиться в нашу дружную семейку. Отсюда – второе. Вы получаете, чистую воду, пищу, одежду и крышу над головой. Все это выдается вам авансом и каждый скормленный витамин вы будете обязаны отработать. Если такая постановка вопроса кому-то покажется несправедливой, то вспомните о том, сколько бродяг шляется вокруг Рублевки. Мы – не благотворительное общество и не обязаны кормить каждого, кто припрется сюда. Итак, спрашиваю в последний раз: вы остаетесь?

Корнилов и Бамбуло переглянулись. Аргументов для возражений у них не было. Короткое «да» они произнесли одновременно.

– Вот и ладушки, – охранник встал из-а стола и принялся расхаживать по комнате, заложив руки за спину. – С распорядком дня и прочими премудростями нашего бесхитростного быта ознакомитесь в процессе. Мой долг предупредить вас о самом главном. Часты случаи, когда те, кого мы приютили зажираются и начинают бузить. Это тоже предусмотрено. Бунтарей, которые хотят только жрать и спать, мы отправляем в одно веселое местечко. На перевоспитание. Там они быстро становятся шелковыми. Впрочем, фараон не только карает. Для гастов, которые в полной мере осознали свою ответственность перед Рублевской Империей, существует своя система поощрений. Пока это все. Добро пожаловать.

Охранник выглянул в коридор.

– Хватите трепаться, бойцы. Отведите новичков в барак!

Корнилов ожидал, что их выведут на поверхность, но оказалось, что приемник-распределитель связан с бараком подземным ходом. Судя по множеству боковых ответвлений узкого коридора, все объекты Жуковки соединялись ходами сообщения. Не Метро, конечно, но все равно – солидно. Охранник остановился у одной двери. Совершил знакомые манипуляции с магнитным ключом.

– Милости прошу. Сегодня можете отдыхать.

– Премного благодарен, – Корнилова задел издевательский тон. – Хорошо, что сегодня…

– Заткнись. Теперь ты – один из гастов. И если я случайно пришибу тебя дубинкой мне ничего не будет.

– Затыкаюсь. Один вопрос можно?

– Валяй.

– Почему вы называете строители гастами?

– А что мне вас Белоснежкой и семью гномами величать? Гастарбайтеры и в Африке гастарбайтеры. Сокращенно – гасты. Чтоб язык не ломать…

Дверь с грохотом захлопнулась. Корнилов и Бамбуло с интересом рассматривали свой новый дом.

Никаких излишеств. Бетонный пол, зеленая краска на стенах, сводчатый, укрепленный стальными фермами, потолок. Трубчатые люминесцентные лампы без плафонов. Дверей здесь не было вообще. Помещение делилось на две половины рядом двухъярусных кроватей, представлявших собой единую конструкцию, сваренную из толстых стальных полос. Спальные принадлежности тоже не блистали роскошью – тонкие, как блины, тюфяки, подушки без наволочек и свернутые в рулоны серые одеяла.

– А для начала – и неплохо! Вот, что я скажу, – объявил Степан.

– Посмотрим-посмотрим.

Для начала Юрий отправился в один конец барака. По пути заглянул в прямоугольную нишу в стене. Пластмассовые ведра, веники, тряпки. Пара деревянных швабр. Все правильно – чистота залог здоровья.

На двери в конце барака висела табличка с надписью «Столовая». Корнилов не собирался обедать, но за ручку все же подергал. Заперто.

Путешествие в противоположный конец барака позволило Юрию составить окончательную картину бесхитростного быта местных гастарбайтеров.

Прямо под стальной лестницей, ведущей на поверхность он отыскал вход в душевую. Ничего особенного – в толстой водопроводной трубе, подвешенной на высоте человеческого роста, были просверлены отверстия. Всего один кран. Полочки, на которых лежат брикеты хозяйственного мыла, стальной стержень, с крючьями для видавших виды вафельных полотенец.

Ну и кто сказал, что гастам на Рублевке живется плохо? Все выглядит вполне пристойно. Например, с гигиеной в Метро дела обстоят куда хуже. Да и с питанием, наверняка, тоже. Вот и выходит, что рабство рабству – рознь. Фараон заботится о своих гастах, поощряет лучших из них, а недисциплинированных наказывает. Все просто и очень эффективно. А если и не несправедливо, то совсем чуть-чуть. Империя рулит!

Юрий вернулся в основное помещение. Собирался последовать примеру Бамбуло, который разлегся на кровати и зевал во всю ширь рта.

Однако тут лязгнула входная дверь, послышался топот множества ног. Гасты вернулись с работы, чтобы вымыться, поесть и отдохнуть. Барак наполнился разноголосым гомоном. Его обитатели рассаживались по своим нарам, исподтишка поглядывая на новичков. Корнилов уже собирался встать, понимая, что занимает чье-то место, но тут на его плечо опустилась тяжелая рука. Юрий вздрогнул от отвращения. Пальцы срослись, сделав руку похожей на клешню. Мизинец, безымянный и средний образовывали одну часть челюсти, а указательный с большим – вторую. Корнилов поднял голову, ожидая увидеть изуродованное мутацией лицо, но оно оказалось вполне обычным, хотя и очень колоритным. Как, впрочем, и сам человек, придавивший Юрия к нарам.

Громила ростом под два метра был непомерно толстым. Серая роба на нем едва не лопалась по швам и была такой короткой, что открывала складки жира на рыхлом, колышущемся животе. Расстегнутая на груди куртка открывала татуировку – голову оскалившегося дракона. Длинные, по-бамбуловски огненно-рыжие волосы росли по бокам головы, с лихвой компенсируя отсутствие растительной на блестящей в свете ламп макушке. Портрет незнакомца довершали густые бакенбарды, маленькие глаза и тяжелый подбородок, который по причине отсутствия шеи покоился на груди, едва не касаясь драконьей головы.

– Я – Мамон. Некоторые называют меня Двупалым, – сообщил гигант, продолжая давить клешней Юрию на плечо.

– Я – Юрий. Корнилов.

– А по мне – хоть Деникин. Ты как посмел, падла, на моих нарах рассесться?

– Я не знал, что эти нары – твои, – отвечал Корнилов, наблюдая за колышущимся брюхом Мамона. – Извиняюсь…

– Я, чмо, твоих извинений не принимаю! – отрезал Мамон, поднося к носу Корнилова свой похожий на кувалду кулак. – В корень московские уроды оборзели. Для начала выбью зубы, а там…