Симптомы Бессмертия (СИ) - Виноградов Максим

Очень болели колени и ладони. Крайне неприятным покалыванием начала напоминать о себе спина. Все-таки человек не предназначен для ходьбы на четвереньках. Благо, хотя бы рана не болела. Левая рука двигалась, как обычно, плечо тоже не давало повода в себе усомниться.

Мы ползли долго и почти без отдыха. Наконец, впереди показалась цель пути. Элли остановилась, почти упершись головой в каменную дверь, как две капли воды похожую на ту, что осталась далеко позади.

Она ткнулась в камень — бесполезно. Потом сморщилась, будто припомнив что-то важное. На этот раз девушка залезла рукой в крохотную расщелину, надавила что есть сил.

Щелкнул скрытый механизм, тяжелая створка с глухим стуком отворилась. Уперевшись всем весом, Элли кое-как расширила проход. Она вывалилась из лаза, обессиленно растянувшись на грязном каменном полу. Не дожидаясь приглашения, я последовал ее примеру.

Мы валялись на холодном камне, наслаждаясь секундами неподвижности. Колени зудели в такт сердцебиению. На ладонях, кажется, кожа сорвалась до крови. Но мы выбрались. Выжили. По крайней мере пока что.

Кое-как приподнявшись, осмотрелся.

На первый взгляд комната являла собой полную копию той, откуда тайный лаз начинался. На какой-то миг даже родилось сомнение: не вернулись ли мы на то же место? В этом чертовом подземном проходе могло быть какое-то хитрое кольцо...

Но нет, я тут же отбросил эту мысль. Во-первых, наверх из подвала вела другая лестница. Более пологая и добротная. Во-вторых, следов обветшалости и заброшенности было на порядок меньше. Ну и, наконец, в-третьих, здесь не было тел. Ни убитых, ни следов выстрелов.

Посмотрел на темный зев лаза — меня аж передернуло от отвращения. Больше никаких подземелий! Ухватившись за створку, с натугой поставил дверь на место. Тайный ход закрылся. На стене не осталось и намека на отверстие.

Помог Элли подняться на ноги. Она держалась молодцом, не показывая ни боли, ни испуга. Мы вместе, рука об руку, двинулись к лестнице.

Заброшенное здание оказалось затеряно на самом краю «старого» гетто. Пройдя по обветшалым коридорам, сквозь покосившийся дверной проем, аккуратно выбрались на свежий воздух. До жилых районов оставалось пробраться всего ничего. Не больше жалкой сотни шагов.

Элли робко взяла меня за руку, без слов потянув за собой. Мы миновали последние метры разбитой мостовой, стараясь держаться поближе к ветхим стенам. Дошли до перекрестка — и словно ступили в иной мир.

Налетел ветер, на голову обрушился звук повседневной городской рутины. Мимо проносились машины, гудели автобусы, с деловитым позвякиванием прокатился трамвай. Отовсюду глядели яркие вывески, завлекающе подмигивали рекламные плакаты. Прохожие спешили по своим неимоверно важным делам, старательно не замечая грязную оборванную парочку, появившуюся прямиком из трущоб.

И никому не было дела до того, что происходит всего в двух кварталах южнее. Пусть там убивают, пытают, творят любые непотребства. Здесь жизнь шла своим чередом и не собиралась останавливаться.

Навалился осенний холод. Рваные джинсы и футболка справлялись с ним из рук вон плохо. Элли повезло чуть больше — вытянутый потрепанный свитер гораздо лучше соответствовал погоде. Но и он не спасал от ледяных щупальцев ветра. Девушка вздрогнула и обхватила себя за плечи, напоминая при этом маленького нахохлившегося воробушка.

— Что теперь? — тихо выдохнула она, — Куда мы... дальше?

Я задумался, не находя никакого ответа. Расклад сил не вызывал никаких положительных ассоциаций. Со всех сторон враги. И ни единого просвета.

Эльза мертва. Джонсон предатель. Вера, в какой-то мере, тоже. И они оба, скорее всего, на больничной койке. Офис уничтожен. Сдаваться полиции — не вариант. Вернее, самый последний, крайний.

Долгоживущие... Я уверился, что так активно действовать, целиком и полностью наплевав на закон, могут только лонгеры. Пресловутый «особый отдел» или кто-то еще. Как ни назови, лучше от этого не становится. Нет никакого желания вести диалог с этими зарвавшимися скотами. Да и хотят ли они договориться? Или будут сначала стрелять, а потом разбираться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Элли растерянно обернулась. Темные волосы качнулись, на миг показав и снова надежно спрятав вязь клейма на щеке.

— Обратно нельзя. Никак нельзя, — хотел сказать мягко, но получилось не слишком оптимистично.

— Тогда... куда? — девушка всхлипнула, безропотно принимая мою правоту.

— Есть одно место, — в памяти всплыл недавний разговор, — Но сначала придется позвонить...

В быстром темпе прошли еще два квартала, прежде чем удалось найти уличный таксофон. Втиснулись в будку, где ощутимо пованивало мочой. Я взялся за трубку, изо всех сил припоминая номер. Элли прижалась к моей груди, стараясь сохранить остатки тепла.

Ответили почти сразу. Зато потом началась волокита. Долго объяснял, кто я такой, почему и зачем звоню, и с какой стати мистер Дайсон должен подойти к телефону лично, прямо сейчас, без отлагательств. Наконец, трубка сказала «ждите» и замолчала.

Прошла минута, две. Я уже сильно сомневался, что стоит рассчитывать на вменяемый результат. Прижал к себе дрожащую девушку. Трубку держал плечом, каждую секунду ожидая услышать короткие гудки.

— Карл Дайсон у аппарата, — резкий, недовольный голос заставил вздрогнуть.

— Добрый день, мистер Дайсон. Говорит Майк. Майк Подольский.

Секундная пауза. И ответ. Тон почти сразу стал крайне деловым, утратив лишние эмоции.

— Приветствую, мистер Подольский. Слышал, у вас крупные неприятности?

Он не пытался давить, просто констатировал факт. И, одновременно, как бы вопрошал о цели звонка.

— Все правильно, мистер Дайсон. Именно неприятности. И именно крупные. Припоминаю, вы говорили, что на вашу помощь можно рассчитывать. Ну так как? Предложение еще в силе?

Теперь промышленник задумался. Мне показалось, что я буквально слышу, как шуршат шестеренки в голове собеседника, пока он прикидывает все «за» и «против».

— Где вы сейчас находитесь? — сухо поинтересовался Дайсон.

Быстро продиктовал адрес.

— Ждите, — также безэмоционально приказал он, — Машина будет через двадцать минут.

Гудки возвестили об окончании разговора. Вот это я понимаю — деловой подход! Минимум информации, мгновенная оценка ситуации, быстрое принятие решения. И — действие.

Ловушка? Все может быть. Причин доверять Дайсону у меня не было. Причин не доверять — тоже. Поразмыслив, решил, что хуже уже не будет. Самое страшное, что может случиться — сдаст меня копам. Или лонгерам. Но все и так к этому идет. Зато есть и другие варианты, хорошие. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Мы так и стояли в телефонной будке, прижавшись друг другу. Старались сохранить оставшееся тепло. Хоть здесь и воняло, зато ветер почти не пробирался внутрь, отчего уже становилось легче. Прохожие поглядывали подозрительно, но никто не осмелился сказать ни слова странной парочке, оккупировавшей таксофон. Могли, конечно, доложить копам... Но выходить наружу не было ни сил, ни желания.

Автомобиль подъехал, когда холод почти победил. Пожалуй, еще бы чуть, и внутри будки остались два заледенелых трупа. Подкативший шикарный черный мерседес оказался как нельзя более кстати.

Безупречно одетый шофер лично вышел, чтобы отворить заднюю дверцу. Мы с Элли юркнули внутрь, тотчас ощутив благостное тепло нагретого салона. Водитель повел автомобиль, не произнеся ни слова. Не думаю, что это было проявление пренебрежения. Скорее привычка отлично вышколенного служащего не надоедать хозяевам.

Было немного стыдно за оборванный внешний вид и отвратительный запах, приставший благодаря таксофону. Впрочем, лицо шофера не выражало никаких эмоций. Максимально вежливый, беспристрастный и уравновешенный. Профессионал своего дела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я развалился на кожаном сиденье, наслаждаясь теплом и комфортом. Элли прижалась сбоку, будто любимый питомец. Разморило, накатила усталость и чувство блаженного покоя. Должно быть, в какой-то момент я задремал. Моргнул — и открыл глаза уже когда автомобиль остановился возле внушительной двухэтажной виллы.