Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

type="note">[438]. Таким образом, Алабушев вряд ли покинул УВС, опасаясь провала.

Ю. Б. Константинов на допросе также утверждал, что в 1951 году подумывал об уходе из организации и даже купил себе с этой целью паспорт[439] (скорее всего, у него со времени демобилизации из армии не было гражданских документов). Очевидно, эти планы Константинову и большинству других руководителей организации было не так легко осуществить. И не только потому, что Павленко мог их удержать. Найти новое, хорошо оплачиваемое место, начать жизнь с нуля всегда непросто. Заработки играли немаловажную роль в сплочении соратников Павленко.

Личные доходы

Следствие, конечно, интересовало, какие доходы были у членов организации, точнее, сколько средств они «присвоили». Это было важно для определения вины каждого подсудимого. Прокуроры могли полагаться в основном на показания самих арестованных членов организации, сопоставленные с подсчетами сумм наличных денег, полученных ими в банках. В приговоре по делу говорилось, что с 1948 по 1952 год Павленко получил около 600 тыс., Константинов и Курицын — по 240 тыс., Клименко — 200–220 тыс., Туркин — 150–170 тыс., А. Губский — 140–150 тыс., Литвин — 120–140 тыс., Федоренко — 75–80 тыс., Рудниченко — 60 тыс., Пашун и Максименко — по 55–60 тыс., Костюченко и Ф. Губский — по 50–60 тыс., Невинский — 50–55 тыс., Чеховский — 35–40 тыс., Алабушев — 18–24 тыс., Монастырский — 15–20 тыс. руб.[440] Очевидно, что у подсудимых были основания скорее скрывать доходы, чем называть точную сумму. Но и прокуроры обладали определенной информацией, чтобы вывести их на чистую воду.

Прежде всего, следователи представляли себе общий уровень «официальных заработков» основных участников УВС. Все они, судя по показаниям, имели достаточно высокие зарплаты, установленные Павленко. Так, Клименко получал 2,5 тыс. руб. в месяц, Туркин — 1,8 тыс., Константинов, учитывая, видимо, его многочисленные функции в организации, — 3,5 тыс. Вознаграждение начальникам строительных площадок в зависимости от объема работ составляло 1,8–2 тыс.[441] Если сравнить эти данные с общими показателями о «присвоенных» отдельными членами организации средствах, то получается, что суд согласился с тем, что в основном их доходы состояли из зарплат.

В отдельных случаях явно учитывались и другие дополнительные поступления — скорее всего, хищения. Например, в случае Клименко, при его средней зарплате 2,5 тыс. в месяц, доходы за пять лет должны были составить около 150 тыс. руб., а в приговоре вменялось на 50–70 тыс. больше. Сравнительно высокие доходы автомеханика Рудниченко, видимо, объяснялись тем, что ему было отдельно заплачено 30 тыс. руб. за изготовление печатей для организации[442]. Не отрицал наличие «похищенных средств» в доходах своих соратников и Павленко. В заявлении о помиловании он писал: «Так же Клименко, Константинов и Курицын за пять лет получили в виде зарплаты, командировочных и пр. по 200–240 тыс., из которых какая-то часть является хищением»[443].

Особый случай представлял собой, конечно, сам Павленко, которому вменялись доходы около 10 тыс. руб. в месяц. Один из хозяйственных руководителей, контактировавший с Павленко в Тирасполе, показал на следствии, что Павленко похвалялся: «якобы, ему платят 5900 рублей, одевают и кормят»[444]. В заявлении о помиловании Павленко признавал получение около 500 тыс. руб., из которых большую часть составляли зарплата и командировочные, а 150–170 тыс. — похищенные деньги[445].

В целом заявленные в документах суда суммы денежных доходов подсудимых можно считать отражающими реальное состояние дел. Таким образом, денежные доходы руководителей организации составляли от 10 тыс. в месяц у Павленко, около 4 тыс. руб. у Клименко, Константинова и Курицына, около 3 тыс. у Туркина, А. Губского, Литвина, а также Невинского и Костюченко с учетом сроков их пребывания в организации.

Часть основных членов организации, попавших под суд, получали в среднем около тысячи рублей в месяц. При этом, конечно, нужно учитывать ряд дополнительных факторов, повышающих доходы. Перечисленные зарплаты вряд ли облагались (или лишь в некоторой степени) налогами и займами, которые существенно снижали уровень зарплаты большинства других граждан страны. Свою роль играли также различные натуральные поступления — бесплатное питание, продукты и обмундирование, доступ к дефицитным ресурсам в условиях всеобщих нехваток и т. д. Эти факторы позволяют оценивать денежный эквивалент уровня жизни подсудимых выше (возможно, существенно выше), чем верхняя планка принятых судом денежных сумм их доходов.

Для оценки благосостояния руководителей организации Павленко его целесообразно сопоставить с доходами других групп советского населения. В 1952 году среднемесячная заработная плата рабочих и служащих в СССР составляла около 674 руб. Рабочие и служащие, занятые в строительно-монтажных работах, получали в 1952 году в среднем 655 руб. в месяц[446]. Эти суммы сокращались примерно на 15 % после оплаты налогов и принудительных по своей сути займов[447]. Низкими были доходы крестьян. В целом денежные доходы населения СССР в 1952 году составляли за вычетом налогов и взносов по займам очень незначительную сумму — около 200 руб. на человека в месяц[448]. Жизненный уровень большинства населения страны оставался очень низким. На этом фоне даже чистые денежные доходы членов организации без учета натуральных поступлений были завидными.

Вместе с тем нужно учитывать, конечно, значительную (и растущую) дифференциацию доходов в СССР. В стране легально существовали слои населения, которым государство обеспечивало высокий уровень жизни. Значительные зарплаты и выплаты от государства получали отдельные группы работников партийно-государственного аппарата, номенклатурная часть работников творческих профессий и т. д. Так, введение денежных компенсаций после отмены в конце 1947 года карточной системы резко повысило денежные доходы руководящих работников. Выплаты высшим руководителям регионов приближались в среднем к 5 тыс. руб., союзные министры получали 20 тыс. руб., а их заместители — 10 тыс. руб.[449] Значительная часть выплат, компенсации (так называемые «конверты») налогами не облагались.

В число легальных миллионеров входили некоторые писатели. Драматург А. Барянов за исполнение пьесы «На той стороне» (написанное на злобу дня произведение о происках врагов и героизме советских разведчиков) в 1949 году получил 920 тыс. руб., писатель К. Симонов за четыре послевоенных года получил только отчислений за исполнение его пьес около 2,5 млн руб., а драматург Б. Лавренев — около 1,2 млн и т. д.[450] Сын Берии, занимавший руководящую должность в оборонном институте, хранил дома 500 тыс. руб., которые оказались опечатанными после его ареста в июне 1953 года[451]. Все эти заработки и гонорары дополнялись доступом привилегированных слоев населения к магазинам с дефицитными товарами по государственным ценам, дотированным питанием в специальных столовых, получением бесплатных квартир,