Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР - Олег Витальевич Хлевнюк

таких намерений просто не возникало. Относительная честность в отношениях внутри организации и взаимное доверие были несомненным фактом. И держалось это доверие вряд ли на страхе перед Павленко.

Принципиальное значение для сплочения организации и доверия между ее членами имел родственно-земляческий принцип подбора кадров. Фактически вокруг маленькой группы лидеров организации, прошедших вместе военные годы, постепенно формировалось более широкое ядро из числа земляков, родственников и знакомых. Эти люди хорошо знали друг друга, что было важной первоначальной основой взаимного доверия. Было ли этого достаточно? Вряд ли. Даже близкие родственные связи никогда не гарантировали от предательства и преследования собственных корыстных интересов.

Несомненно, важную роль в системе доверия в организации играл фактор взаимного компромата[416]. С определенного момента члены организации — по крайней мере, ее руководящее ядро — понимали, что принадлежат к криминальному с точки зрения советских законов сообществу. Это способствовало как соблюдению конспирации, так и сплочению. Остается, правда, вопрос, кто и с какого момента знал о фальшивом характере УВС. Сведения на этот счет противоречивы.

Как утверждал Павленко на первом допросе, в тайну организации были посвящены только восемь человек (И. П. Клименко, Г. В. Курицын, Ю. Б. Константинов, М. Н. Федоренко, Г. В. Невинский, А. Г. Губский, Л. Г. Рудниченко, С. И. Литвин). Правда, при этом добавил: «Возможно, кто-либо из моих соучастников и посвятил в тайну моей организации [кого-то] из своих близких знакомых, однако меня об этом не информировали»[417].

Вряд ли Павленко назвал всех. Он, например, не упомянул И. Ф. Костюченко, вместе с которым убежал во Львов из Калинина в 1948 году и создавал новую организацию[418]. Более разговорчивый и демонстрировавший активную помощь следствию Константинов на одном из первых допросов заявил: «Я утверждаю, что 70 % личного состава нашей преступной организации безусловно знали, что организация является фиктивной и совершает преступления». При этом Константинов «по памяти» перечислил по фамилиям 91 члена организации[419]. Таким образом, по версии Константинова, в тайну УВС были посвящены десятки человек. Суд по делу основной группы обвиняемых, как будет показано далее, из 17 обвиняемых признал осведомленными об истинном характере организации 15 человек. Кроме того, в приговоре говорилось, что члены руководящего ядра организации узнавали о ее истинной сути в разное время.

Означало ли это, что некоторые члены УВС, не знавшие главную тайну (в течение всего времени или в какие-то периоды), не имели причин участвовать в системе доверия и круговой поруки, основанной на взаимном компромате? Ответ на этот вопрос может быть скорее отрицательным. Важно учитывать, что, даже не зная о сути УВС, подчиненные Павленко так или иначе участвовали в различных нелегальных сделках, приписках, подделках и подчистках документов, кражах и т. д. В каких-то случаях свою роль играла также компрометирующая информация, относившаяся к более ранним периодам жизни членов организации, до их вступления в УВС.

Наиболее яркий пример этого представляли Ф. П. Губский и И. М. Пашун, имевшие, как уже говорилось, связи с немецкими оккупантами, или И. Ф. Костюченко, побывавший в плену. Однако ими этот список, очевидно, не ограничивался. В приговоре суда не без некоторых оснований говорилось, что руководители организации принимали в УВС «значительное число уголовных преступников»[420].

Оценивая значимость прежнего компромата, важно учитывать, что у членов организации вряд ли были основания скрывать темное прошлое от товарищей. Как показывают социологические исследования механизмов доверия, добровольное самоочернительство (предоставление информации о прежних преступлениях) нередко является важным фактором укрепления доверия, особенно в криминальной среде, к которой, по крайней мере отчасти, относилась и организация Павленко. Доверяя свои тайны другим, участник группы демонстрирует лояльность к ней. Взаимный обмен компрометирующей информацией, а не попытки ее скрыть — это условие равноправного доверия и солидарности[421]. Кроме того, опасаясь преследований со стороны государства, нельзя было рассчитывать на эффективную защиту организации в случае сокрытия от нее причин таких преследований. Между тем поддержка в конфликте с государством, как будет показано далее, являлась важным элементом укрепления доверия и наиболее ярким проявлением круговой поруки в УВС.

В общем, взаимный компромат, нависавшая над всеми угроза разоблачения и активная защита членов коллектива от агентов государства были важными факторами сплочения ядра организации и его ближайшей периферии. Однако вряд ли этим ограничивались мотивы взаимной помощи членов УВС. Несомненно, они находили и иные преимущества принадлежности к организации. Не последнюю роль играла материальная заинтересованность. Важно учитывать, что в большинстве своем молодые и энергичные сотрудники Павленко, как и он сам, могли с увлечением исполнять выпавшие им роли командиров и начальников, носить форму и не без определенного азарта преодолевать многочисленные трудности, повседневно возникавшие на производстве. Чувство хозяина и моральная удовлетворенность от освобожденного труда, о которых активно напоминала рабочим СССР советская пропаганда, по-своему были присущи Павленко и его сотрудникам, в буквальном смысле этого слова взявшим собственную судьбу в свои руки.

Имеющиеся документы указывают, что, помимо совместной работы и общего участия в различных нелегальных схемах, важную роль в качестве метода группового сплочения в УВС играли многочисленные застолья с употреблением спиртного. Ничего удивительного в этом не было. Регулярное коллективное употребление спиртного было традиционным средством времяпрепровождения, социализации и укрепления личных связей во всех советских бытовых и институциональных сетях. Совместно распитая бутылка водки во многих ситуациях помогала решению дела не хуже, чем значительная взятка, на которую могло не хватать средств.

Конечно, это было обоюдоострое оружие. Переходя за определенную грань, пьянство могло вызвать скандалы, привлекавшие нежелательное внимание посторонних. Однако в любом случае избежать активного употребления спиртных напитков руководителям УВС было трудно. Разнообразные угощения использовались для налаживания связей с местными руководителями. Помимо «административного пьянства» в интересах дела, условия жизни Павленко и его соратников способствовали превращению возлияний в повседневность. Это был преимущественно мужской коллектив, ведущий кочевой образ жизни, как правило в отрыве от семей. Члены команды нередко были перегружены работой, но в то же время предоставлены сами себе. Их досуг был скудным.

Упоминания о чтении книг или посещении кинотеатров в документах отсутствуют, что, скорее всего, отражало действительное положение дел. «Курицын любит выпить», — показал свидетель о ближайшем сотруднике Павленко[422]. Арестованный М. Н. Федоренко заявил следователю: «У меня слабая память, очевидно, из‐за того, что систематически пьянствовал до ареста. Почти ежедневно я был в нетрезвом состоянии и думаю, что