Дочь царского крестника - Сергей Прокопьев

началась бомбёжка. Он обещал быстро вернуться, а нет и нет. Я тоже волнуюсь, как там в Хайларе? Пусть жены с детьми не имею, зато папа и брать. Одна волна самолётов отбомбилась, за ней вторая пошла, потом третья… Чёрный дым над городом, пожары начались…

Чуть стихло, я бегом на мост. Думаю, будь что будет…

«Господи, – прошу на ходу, – спаси и помилуй! Господи, оборони моих родных! Защити от всяких бед!»

Бегать не в диковинку, постоянно тренировался. И сейчас гимнастикой занимаюсь, никогда не бросал. Подбегаю к городу. Одни дома целёхонькие стоят, другие в пламени, воронки кругом, на дне вода… От некоторых домов следа не осталось, как слизало. Боже, думаю, неужели наш уничтожило? Что с папой и Женькой?

Подбегаю к Зеленому базару. Огромный базар, всё население города туда ходило. Китайцы продавали редиску, перец, помидоры, капусту. Они искусные огородники. Привозили товар рано утром на быках. Как раз перед самой бомбёжкой подвезли… Подбегаю к базару, а он разбомблён, быки убитые валяются, брюхо у каждого почему-то неестественно раздутое…

На месте парикмахерской Гамала воронка.

– Вы меня грузином считаете, – говорил Гамал, – а я не грузин, я – мегрел.

У меня волосы до лагеря были густые, сплошная масса, как ни приду стричься, Гамал всегда весело ворчит:

– Разве у тебя волос, дарагой?! У тебя во-о-о-о-лосы! Тебя расчесать – это не продраться! Постричь – это семь потов мученья!

Бегу дальше, недалеко от базара стоял таинственный двухэтажный дом с красивой верандой, обнесённый высоченным кирпичным забором, ворота всегда закрыты. Высокого ранга японец жил. Изредка выезжала машина, стёкла на дверцах обязательно зашторены. Впереди пассажиром могла сидеть японка… Ворота у дома нарастапашку, всё забросано комьями земли, дёрном… И два шикарных кожаных, ремнями перетянутых чемодана… На них тоже куски земли… Видимо, несли и бросили… Увидели приближающиеся бомбардировщики – прыгнули в машину… У меня первая реакция – схватить бесхозное добро. Шикарные чемоданы… Ничьи, удрапали безвозвратно хозяева. Потом думаю: а если из дома выскочит япошка с винтовкой, они свирепствовали не только по отношению к китайцам… И я ходыля мимо трофейного добра.

Бегу, а воронки то там, то здесь. Густо бомбили район. Бегу, в голове мысль стучит: неужели наш дом снесло?

Осталось за угол повернуть, но дорогу перегородила воронка, самое малое пять-шесть метров диаметром, в ней вода, оббегаю… И от сердца отлегло: слава Богу, наш дом целый. Калитка закрыта. Не помеха, схема отработана: встаю на лавочку, затем на столбик от калитки… Перемахнул забор, Байкал – пёс-дружище, любимец и баловень – ко мне бросился, жмётся бедняга, крутит головой, хвостом мотает. Всем собачьим видом говорит: бросили на произвол, а тут такое началось… Двери на веранде закрыты, на них мелом крупно написано: «Юра, мы в Кудахане».

За Хайларом, как железную дорогу перейдёшь, стоит круглая сопка и ровная, как насыпанная. Её всё хотели копать, говорили, в ней что-то захоронено. Рядом озеро, туда мы на рыбалку ходили. Отличные караси водились. Озеро то прибудет, то резко уйдёт надолго, и тогда по берегам скелеты карасей. Вблизи озера русские построили посёлок, назвали Кудахан, километра три от Хайлара.

Я нет сразу сорваться к своим, бросился добро спасать. Сосед подошёл, я ему: помоги буфет вынести. Что мне в голову ударило? У нас был отличный буфет. Красного дерева. Цветные стёкла… И тяжеленный… Вытащили, посреди двора поставили. Будто дом наш имеет стратегическое значение, целиться будут исключительно в него, что во дворе, не тронут. Из-за буфета спину потянул. Как арестовали, несколько дней маялся… Вызовут на допрос – я еле сижу…

Вышли с соседом на улицу, а по ней густая колонна движется, друг другу на пятки наступают русские, японцы, китайцы, татары, тут же дети… Все тащат тюки, мешки, чемоданы… Уходят хайларцы из города, пока снова бомбёжка не началась… Часть этой лавины в Кудахан зашла, переполнили все дома, кто-то во дворах расположился… Остальные по заимкам рассредоточились, китайским деревням…

Смерш

Советские танки, совершив двухсоткилометровый бросок, подошли 10 августа к Кудахану. Папа нас с Женькой отправил встречать танкистов. Ещё шла стрельба, японцы отчаянно воевали. Но под Хайларом не оказали достойного сопротивления… Основные силы Красной Армии ударили в Приморье, в районе озера Ханка. Там шли ожесточённые бои… К Хайлару советские войска через Монголию прошли. Японские доты ожесточённо сопротивлялись. «Катюши» как дадут залп по сопке, по дотам. Сопка вся чёрная и никаких разрушений. Настолько всё забетонировано. Дым рассеется, японские пулемёты, артиллерия снова заводят свои песни… Ничего Красная Армия поделать не могла, пока японцы сами по капитуляции не сдались…

Советские танки к Кудахану подошли, на окраине остановились. Папа натолкал нам с Женькой в карманы водки: встречайте танкистов! Нам интересно. Второй раз встречаемся с Красной Армией. Первый был в 1929 году, во время советско-китайского конфликта. Нас тогда на машине русские катали, а тут танки со звёздами на башне, «катюши». Подходим к группе солдат, здороваемся. У тех глаза на лоб от чистейшего русского языка в Китае. Откуда русские? Объясняем:

– Мы не азиаты, азиаты – китайцы, японцы, а мы европейцы, мы такие, как вы, – русские.

– Как здесь очутились? – спрашивают.

Начинаем описывать историю:

– Был Китай, Россия договорилась с ним построить железную дорогу, чтобы кратчайшим путём из Читы попадать через Маньчжурию во Владивосток. И ещё из Харбина до самого Дайрена. Дайреном порт Дальний называли. Построили дорогу, и 100 лет она должна была принадлежать России, но раньше времени отдали, как Япония заняла Маньчжурию, образовала государство Маньчжоу-Го.

– А-а-а, – говорит старшина-танкист, чернявый, на щеке рубец от шрама, – мы читали, Советский Союз продал свои права.

– Даром, можно сказать, отдал КВЖД.

– И вы что, строили эту железную дорогу?

Рассказываем:

– В конце прошлого века привезли сюда специалистов из России, среди них и наши бабушка с дедушкой. Русские в кратчайшие сроки построили КВЖД. Можно сказать, на пустом месте появилось много станций и города: Харбин, Хайлар, Цицикар, Ханьдаохэдцзы… В 1898-м начали строить, а в 1903-м по всей дороге пошли поезда.

Они удивляются:

– Вы так хорошо говорите по-русски. Не хуже нас.

– Русский язык для нас родной, в Маньчжурию из России приехали учителя, профессура. Были организованы средние и высшие учебные заведения, в которых работали даже академики. Здесь мы окончили русские школы, получили высшее образование. Наши специалисты выезжают работать в Америку, в Австралию, во Францию. Мы здесь родились, мы внуки тех, кто первым приехал в