Оставленные - Том Перротта

Предполагалось, что утром она приедет к сестре, они все вместе откроют подарки, позавтракают омлетом с ветчиной, но Нора позвонила Карен и сказала, чтобы начинали без нее. Ей немного нездоровится, объяснила Нора, но она поспит и все пройдет.

– Встретимся после обеда у мамы.

– Точно? – Нора услышала подозрительность в голосе сестры. Та за версту чуяла, если от нее что-то скрывали или утаивали. Детям Карен, должно быть, очень трудно обвести мать вокруг пальца. – Может, тебе чем-то помочь? Хочешь, я приеду?

– Сама справлюсь, – заверила сестру Нора. – Хорошего вам дня. Увидимся позже, ладно?

* * *

Иногда, слишком долго ожидая на холоде, Лори погружалась в некое состояние диссоциативной фуги[92], теряя связь с реальностью, – не понимала, где она находится, что делает. Это была защитная реакция, весьма эффективный способ отрешиться от физического дискомфорта и тревоги, хотя и немного опасный – первый шаг на пути к тому, чтобы замерзнуть насмерть.

Должно быть, нечто подобное произошло с ней и на крыльце Гэри – они сидели здесь уже довольно долго, – потому что ее мозг не зафиксировал тот факт, что к дому подъехала машина. Лори очнулась лишь тогда, когда из автомобиля стали выбираться люди. Мег рядом с ней уже не было. Та, сбежав с крыльца, решительным шагом шла по унылому бурому газону, и ее стремительность, после столь длительной интерлюдии покоя, немного пугала.

Водитель спереди обошел автомобиль – небольшой спортивный «лексус», чистенький и сияющий в бледных лучах зимнего солнца, – и остановился рядом с женщиной, только что вставшей с пассажирского сиденья. Это был высокий красивый мужчина в пальто из верблюжьей шерсти, и Лори, чей мозг уже достаточно оттаял, узнала в нем Гэри: его уверенное улыбающееся лицо она не раз видела в альбоме Мег. Женщина тоже показалось ей смутно знакомой. Они оба смотрели на Мег с жалостью и удивлением, но, когда Гэри наконец-то заговорил, Лори услышала в его голосе только недовольство и раздражение.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Верная принципам, которые ей внушили, Мег упорно хранила молчание. Было бы лучше, если б в руке у нее была сигарета, но они обе не курили, когда у дома затормозила машина. Это была вина Лори – недосмотрела.

– Ты меня слышишь? – Гэри повысил голос, словно решил, что у Мег с некоторых пор появилась проблема со слухом. – Я задал тебе вопрос.

Его спутница озадаченно посмотрела на него.

– Ты же знаешь, что она не разговаривает.

– О, говорить она умеет, не волнуйся, – возразил Гэри. – Некуда было деваться от ее болтовни.

Молодая женщина, немного подавленная, повернулась к Мег. Она была невысокая и фигуристая, не очень уверенно держалась на шпильках. Лори невольно залюбовалась ее пальто – синей с отливом паркой, с отороченными мехом манжетами и капюшоном. Мех, вероятно, был ненастоящий, но парка все равно выглядела теплой.

– Прости, – обратилась она к Мег. – Ты, наверно, удивлена. Видя нас вместе.

Лори чуть наклонилась влево, пытаясь разглядеть лицо Мег, но ракурс оказался не тот.

– Не извиняйся перед ней, – рявкнул Гэри. – Это она должна извиняться.

– Это началось две недели назад, – продолжала молодая женщина, словно Мег потребовала у нее объяснения. – Мы небольшой компанией пошли в «Массимо», упились там красного вина, и я была слишком пьяна, чтобы садиться за руль. Гэри меня подвез. – Она приподняла брови, словно то, что она сообщила, уже говорило само за себя. – Я не знаю, насколько у нас это серьезно. Мы просто встречаемся. Пока.

– Джина, – резко осадил ее Гэри. В его голосе слышалось предупреждение. – Прекрати. Ее это не касается.

Джина, подумала Лори. Кузина Мег. Одна из подружек невесты.

– Как это не касается? Касается, – возразила Джина. – Вы столько лет были вместе. Собирались пожениться.

Гэри, с отвращением на лице, изучающе смотрел на Мег.

– Ты только погляди на нее. Я даже не знаю, кто это.

– Все та же Мег. – Джина отвечала тихо, Лори с трудом разобрала ее слова. – Не надо ее оскорблять.

– Я не оскорбляю. – Выражение лица Гэри чуть смягчилось. – Просто не могу видеть ее такой. Тем более сегодня.

Он направился к дому, обойдя стороной Мег, словно боялся, что она набросится на него или преградит ему дорогу. Джина чуть помедлила в нерешительности, потом пожала плечами, будто извиняясь, и пошла за ним следом. Поднимаясь по ступенькам крыльца, ни он, ни она не обратили внимания на Лори – ни слова не сказали в ее адрес, даже не взглянули в ее сторону.

Когда Гэри с Джиной исчезли в доме, Лори закурила сигарету и пошла по газону к Мег. Та все еще стояла спиной к дому, глядя на «лексус», будто подумывала о том, чтобы его купить. Лори протянула ей зажженную сигарету, Мег взяла ее, поднесла ко рту, тихо шмыгнув носом. Лори жалела, что не может ей ничего сказать – например, «Умница!» или «Хорошая работа!», – дать ей понять, что она ею гордится. В результате Лори просто похлопала ее по плечу, один раз, очень ласково. Она надеялась, что этого будет достаточно.

* * *

Нора не планировала долгой прогулки на велосипеде. В час-два ее ждали у матери, а это означало, что проехать она сможет только пятнадцать-двадцать миль в оба конца – половину того расстояния, которое она обычно преодолевала. Но Нора надеялась, что за это время она обретет ясность мысли, успокоится, может быть, сожжет несколько калорий перед праздничным обедом. К тому же было морозно, – минус четыре, если верить термометру за кухонным окном, – не самые идеальные условия для интенсивной разминки.

Но холод, вопреки ее ожиданиям, не очень мешал. Солнце не светило, дороги были чистые – зимой удовольствие от езды портили снег и лед, – да и ветер не был колючим. Одета она была по погоде: теплые перчатки из высокотехнологичного материала, неопреновые бахилы, полипропиленовый капюшон под шлемом. Только лицо не защищено от холода и ветра, но это не страшно.

Нора собиралась проехать восемь миль и повернуть назад, как раз на полпути, но, достигнув своего поворота, просто продолжала ехать вперед. Слишком уж нравилась ей сегодняшняя прогулка: крутишь себе педали, изо рта вырывается белый пар. Ну и что, если она придет к матери чуть позже? Там соберется полный дом народу – все ее братья и сестры со своими семьями, тетки, дядья и кузины с кузенами, – ее даже не хватятся. Если уж на то пошло, все будут только рады. В отсутствие Норы можно смеяться, открывать подарки, нахваливать детей друг друга, не опасаясь, что кто-то ненароком заденет ее чувства, не бросая в ее сторону участливые многозначительные взгляды, не испуская трагических вздохов.

Именно этим ее утомляли праздники. Раздражала ее не толстокожесть родственников, их неспособность сострадать, а прямо противоположное – их неспособность хотя бы на минуту забыть про ее горе. Они вечно ходили вокруг нее на цыпочках, были так заботливы и внимательны, так мучительно участливы, словно она умирала от рака или была поражена какой-то обезображивающей болезнью, как тетушка Мэй, тетя ее матери – жалкое существо из детства Норы, – чье лицо было перекошено из-за паралича лицевого нерва.

Будь приветлива с тетей Мэй, постоянно твердила ей мама. Она не чудовище.

Скользкая полоса тропы за шоссе № 23 сегодня была почти пуста: Норе не попадались ни психи, ни бродячие собаки, никто не приносил в жертву животных, в общем, ничего криминального. Лишь иногда проедет в обратном направлении какой-нибудь велосипедист, по-дружески ее поприветствует взмахом руки. И это была бы почти идиллия, если б ей так сильно не хотелось в туалет. В теплые месяцы в конце тропы стояла туалетная кабинка – ужасная, примитивная, воспользуешься ею, только когда уж совсем приспичит, и то скрепя зубы, – но на зиму ее убирали. Нора не очень-то любила справлять нужду в кустах, сидя на корточках, особенно если зелени вокруг не было и за голыми ветками она все равно оставалась на виду, но бывали дни, когда выбирать не приходилось, и сегодня выдался как раз такой день. Хорошо хоть в кармане куртки она обнаружила салфетки.

Перед тем, как снова сесть на велосипед, Нора позвонила Карен на мобильный телефон и вздохнула с облегчением, когда включился автоответчик. Подобно ребенку, симулирующему болезнь, она кашлянула пару раз, и неестественно сдавленным голосом наговорила сообщение. Сказала, что ей стало хуже и, по ее мнению, лучше ей остаться дома, а то еще заразит кого-нибудь.

– Выпью чаю и снова лягу, – добавила она. – Поздравь всех от меня с Рождеством.

Там, где кончалась велосипедная тропа, брали начало проселочные дороги. Извиваясь, они тянулись мимо разрозненных домов, мимо маленькой фермы, мимо замерзших кукурузных полей со стерней, торчащей, словно волосы на ноге, которую нужно побрить. Нора не знала, куда она едет, но она была не прочь поблуждать. Теперь, отмазавшись от рождественского обеда, она готова была колесить на велосипеде целый день.