Правила боя - Борис Седов

Шахов пошел передавать мои слова негру, а я повернулся к заскучавшей братве и сказал:

– Перекурим, тачки смажем, тачки смажем, перекурим.

– Он сказал – привозите, всегда рады гостям из далекой России, – Шахов приветливо помахал гостеприимному негру. – Надо уходить, Алексей Михайлович.

– Пошли, – согласился я, – зайдем в лесочек и сразу звоните вертолетчику.

Шахов кивнул, но все-таки добавил:

– Неохота его впутывать.

– Да никто не будет его впутывать! – обозлился я. – Мы можем сделать вид, что захватили вертолет силой, тогда к нему не будет никаких претензий.

– Хорошо бы, – вздохнул Шахов, – но, боюсь, он на это не пойдет. Сами понимаете, вертолет для него дороже жены. В чужие руки он его не отдаст.

– Это как раз я очень хорошо понимаю…

За этими разговорами мы пересекли болото и вновь очутились в мандариновых зарослях.

– Сажин, – негромко позвал я, – возвращаемся на стоянку.

– Понял, – раздалось откуда-то слева.

В ожидании вертолета мы собрались на автостоянке. Братва сидела на корточках возле автомашин и вполголоса что-то обсуждала. Видимо, то, что они увидели на островке посреди болот, сильно расходилось с их представлением о героическом освобождении «братана» Береговского. Я отозвал Сажина в сторону.

– Капитан, ситуация переменилась, мы на вертолете попробуем проникнуть в замок с воздуха, а вы постарайтесь поддержать нас снаружи. Оттяните на себя как можно больше боевиков.

Для полноты картины я рассказал капитану о том, что удалось увидеть и пощупать у стен замка.

– Диагноз – хреново, – подвел итог услышанному капитан Сажин, – однако, в Академии генерального штаба нас учили, что безвыходных ситуаций не бывает. Что-нибудь придумаем.

Глава седьмая

Лечь бы на дно…

Вертолет, точная копия того, что доставил к замку Кастета сотоварищи, приближался к атлантическому побережью Флориды. Командиры пятерок – кап-три Барков и полковник Николаев сидели впереди, рядом с сиденьем пилота.

– Командуй, Владимир Анатольевич, – сказал Николаев. – Вода – твоя стихия, тут я – пас.

Кап-три четко ответил:

– Есть! – и достал из сумки бинокль.

Может, пригрезилось, а может – так и было, но почудилось ему, что он видит на горизонте огромное тело подлодки. Спокойное, как спящий до поры до времени хищник…

Когда-то, во времена курсантства, Владимир Барков, получив увольнительную, поехал не в центр Москвы, чтобы снять на вечер какую-нибудь ткачиху или швею-мотористку, а отправился далеко за город, в Кубинку, где на старом полигоне был устроен музей бронетанковой техники.

Весь день, до последней электрички, он ходил по огромной площадке, на которой была собрана почти вся известная людям техника для уничтожения других людей, и из всех бронированных машин, стоящих на бывшем полигоне, его больше всего потряс знаменитый немецкий «Тигр». Это был танк, один вид которого вызывал бессознательный трепет.

Он, курсант-старшекурсник, участвовал уже в нескольких общевойсковых учениях, пропускал над собой Т-64 и Т-72, сидел за рычагами Т-80, десятки раз отрабатывал приемы противотанковой войны и, по жизни, давно преодолел страх перед танками. Так вот, он, такой опытный и всезнающий, впервые увидев вблизи «Тигр», испугался.

Курсант Барков прекрасно понимал, что танк, лишенный горючего и боезапаса не опасен – это не более, чем огромный кусок железа, но тело отказывалось это понимать и противно дрожало. Тогда потребовалось немало сил и времени, чтобы заставить себя подойти и потрогать выщербленную снарядами броню «Тигра»…

Для того, чтобы почувствовать опасность, скрытую под металлическим кожухом подводной лодки, нужно было знать много всяких вещей, которых простой человек не знает – количество ракетных пусковых установок, число и калибр торпедных аппаратов, а также представлять, какие разрушения все это может принести беззащитным или даже защищенным броней людям. А внешне – это совершенно безобидная металлическая сигара, похожая на космический корабль, лежащий на боку.

– Куда летим? – спросил лейтенант Голдинг, с которым они познакомились в первые же минуты полета.

И Барков и Николаев по своему прежнему боевому опыту знали: добрые отношения с «вертушкой» – половина успеха операции.

– А полетаем вдоль побережья, – ответил Барков, – может, увидим что-нибудь интересное.

Барков уже понял, что ему нужно – небольшое гражданское судно, на котором можно подобраться поближе к подлодке. На ученьях подобные вещи делались при участии десантных кораблей, но капитан подлодки запретил военным судам появляться в пределах видимости. Значит, нужно гражданское судно, которое не вызовет подозрений.

Пролетели несколько миль на юг, развернулись, полетели обратно.

– Что ищем-то, капитан? – спросил Голдинг.

Барков подумал – говорить, не говорить, решил – говорить, хуже не будет, а лейтенант морской авиации США может и подсказать что-нибудь толковое.

– Кораблик ищу, чтобы в море выйти…

– Хотите незаметно к лодке подойти? – сразу догадался Голдинг.

Он «подвесил» вертолет над океаном и задумался, даже штурвал отпустил, чтобы подбородок погладить. Должно быть, привычка такая была у лейтенанта Голдинга – тискать нижнюю часть лица во время размышлений.

– А что, если подвалить нагло и с шумом? – спросил он.

– Как это? – сказал Барков, но и сам уже понял мысль лейтенанта и начал вертеть ее со всех сторон, отыскивая плюсы и минусы.

– Недели две назад мы с береговой обороной и федералами участвовали в одной операции. Перехватили в море сухогруз и эскортировали его в Дейтона-Бич. На борту под мешками с дерьмом было несколько тонн героина. Как только сухогруз пришвартовался в Дейтона-Бич, команда разбежалась, федералы увезли героин, а судно осталось стоять со всем своим дерьмом, которое здесь никому не нужно, своего хватает.

– Что значит «дерьмо»? – переспросил Барков. – Я не очень хорошо знаю английский, может быть, что-то не так понимаю.

– Дерьмо, капитан, это значит – дерьмо, а по-английски ты говоришь не хуже меня. Это дерьмо колумбийских коров, спрессованное в брикеты, им там все трюмы завалены. Представляешь, капитан, судно новехонькое, на ходу, горючего – полные танки, а оно, оказывается, никому не нужно, стоит без дела уже две недели, почему бы им не воспользоваться?

– Ну-ка, ну-ка, говори дальше…

– А бутылку поставишь, капитан?

– О чем речь, ящик поставлю!..

Лейтенант повернулся к Баркову и протянул руку:

– Точно?

– Точнее не бывает, – ответил кап-три Барков. – Говори, что еще надумал.

– Я же, капитан, с самого начала обо всей этой истории думаю. Карты просмотрел, лоции… Не знаю, кто этой лодкой командует, но поставил он ее неудачно. Слева по борту под ней здоровенная банка, и если лодку аккуратненько сбоку подпереть, она как раз на эту банку и ляжет.

– Ну, лодка на ходу. С банки сойти ей – раз плюнуть.

– А ты ее с другой стороны сухогрузом и подопри, и все, – никуда она не денется! – в восторге от своей замечательной идеи лейтенант Голдинг изо всех сил стукнул по штурвалу, и вертолет опасно накренился.

Атлантический океан стал стремительно приближаться.

Голдинг выждал эффектную паузу и взялся за ручки штурвала, машина выровнялась и зависла над самой морской гладью.

– Классно, правда? – спросил лейтенант.

– Ты о чем? – поинтересовался Барков. – Летаешь классно, или идея хорошая?

– Вообще, капитан, жить классно!

– Может быть, может быть, – неуверенно ответил каптри. – Может быть… А идея у тебя действительно хорошая. Далеко до этой твоей Дейтона-Бич?

– На вертолете все близко, – ответил лейтенант Голдинг и белозубо рассмеялся.

Он, как и все негры, отличался оптимизмом.

* * *

Где-то далеко в безоблачном небе Флориды прогудел вертолет и умолк, так и не появившись в поле зрения.

– Мужики, у кого-нибудь пластид есть? – поинтересовался Сажин у братвы.

– Мужики в тайге лес пилят, – буркнул кто-то.

– Откуда у нас пластид, капитан? Не наш это профиль, – ответил за всех Паша-командир.

– Ну что ж вы так?

– Говорят тебе, не наш профиль. Сам об этом должен был думать.

– Да я подумал, но, боюсь, маловато будет.

– У меня маленько есть, – вмешался медвежатник Феодор и достал из сумки порядочную колбаску пластида. – Весь не дам, но поделиться могу…

Снова загудел вертолет, все ближе и ближе, уже показался над деревьями. Наш, опознал я по бортовому номеру, и вдруг шум движков стих, лопасти начали вращаться все медленнее, наконец, остановились и стали крутиться в другую сторону. Вертолет завис в воздухе, потом стал медленно опускаться, потом падать, и рухнул, ломая сучья и деревья, давя своим железным безжизненным телом незрелые плоды мандаринов…

Все замерли в ожидании взрыва, а я, как и все вжав голову в плечи, стал машинально просчитывать варианты. Если его сбили «Стингером», то сейчас непременно раздастся взрыв, если же он просто упал, то взрыва может и не быть, шел на посадку, высота небольшая, винты сработали как парашют, деревья – как подушка безопасности…