Особое задание - Борис Харитонов

Иозеф долго водил Пичкаря по узеньким кривым улочкам Малой Страны[13], называл отдельные дворцы, церкви, хмурые монастыри. Все здесь напоминало средневековье. Казалось, люди задались целью на небольшом участке земли смешать и показать все стили, сменявшиеся в архитектуре на протяжении десяти веков.

В Градчанах прошли мимо огромного монументального дворца с колоннадой и большим флагом со свастикой, развевающемся на высоком флагштоке.

— Чернинский дворец, — хмуро сказал Иозеф. — Резиденция группенфюрера СС Карла Германа Франка, наместника Гитлера в протекторате Чехия и Моравия.

Снова перешли Влтаву по другому мосту, дошли до Национального музея на Вацлавской площади. Здесь Покорны предложил сесть на трамвай № 3 и, прижавшись лбом к стеклу, долго молча стоял на задней площадке. Трамвай был переполнен. Большинство пассажиров— женщины с озабоченными лицами, с тощими хозяйственными сумками в руках. Старичок кондуктор в черной форменной фуражке с кокардой выкрикивал название остановок сначала на немецком, потом на чешском языке.

На остановке в Голешовичах сошли, и Иозеф так же молча зашагал через Тройский мост и дальше по круто поднимавшейся в гору улице. Возле поворота на улицу Кирхмайера остановился.

— Вот здесь, — сказал он, доставая из кармана сигареты и закуривая, — именно здесь был совершен величайший подвиг и в то же время величайшее преступление, удар из-за угла по движению Сопротивления. На этом самом месте 27 мая 1942 года чешские ротмистры Кубиш и Грабчик убили «наци помер три» Рейнгарда Гейдриха — протектора и палача Чехии и Моравии.

Героический поступок Кубиша и Грабчика ничего, кроме вреда, для движения Сопротивления не принес. Палача Гейдриха сменил другой палач Франк. По всей стране прокатилась неслыханная волна репрессий. Села Лидице и Лежаки были стерты с лица земли. Тысячи и тысячи людей были арестованы и расстреляны во время «гейдрихиады», как народ назвал страшный период репрессий, последовавших за убийством Гейдриха. Кубиш и Грабчик являлись слепым орудием в руках Бенеша и его клики в Лондоне. Буржуазные плутократы, организуя это покушение, стремились только показать, что и они что-то делали, «боролись» против нацизма. Они не считались с тем, какой крови и страданий будет стоить чешскому народу это убийство.

Во время «гейдрихиады», когда гестапо хватало и уничтожало всех попавших под руку, были разгромлены и уничтожены подпольные организации, действовавшие уже к тому времени. Организованная борьба с оккупантами замерла. Вот к чему привел взрыв бомбы на этом перекрестке в то майское утро 1942 года. Не будь всего этого, и нам с вами, дорогой товарищ, сейчас было бы куда легче. Вот так-то! — закончил Иозеф свой рассказ.

Пичкарь стоял молча, взволнованный услышанным, и пытался представить себе, как это произошло три года назад: вот из-за поворота на большой скорости вылетел автомобиль Гейдриха… Навстречу ему с тротуара метнулась фигура человека с бомбой в руках…

— Ну, что задумались? — прервал его размышления Иозеф. — Давайте лучше подумаем, где бы перекусить…

Вечером просматривали купленные в городе газеты. На всех страницах по-прежнему кричащие заголовки: «Вермахт в упорных боях с большевистскими ордами имел полный успех…», «Жестокие бои под Бауценом», «Доблестные герои Бреслау отбивают все атаки большевиков», «Еще один пиратский налет на Киль…»

— Геббельсовская брехня! — недовольно хмыкнул Пичкарь, отбрасывая газету. — «Жестокие бои под Бауценом»! — передразнил он. — Какой к черту Бауцен, когда наши уже, наверное, под Берлином. Давайте включим радио, послушаем Москву.

— Включайте, — усмехнулся Иозеф, — но Москву не услышите. Все радиоприемники в протекторате переделаны. Коротких волн нет. Многие угодили в концентрационный лагерь только за то, что при внезапной проверке гестаповцы обнаружили, что приемник настроен на Лондон или Москву. Но, — лукаво усмехнулся он, — Москву мы все же послушаем. У меня есть самодельная приставка к приемнику.

Через несколько минут он принес завернутую в клеенку небольшую коробку с отходящими от нее проводами.

— Такую штуку люди называют «черчилек», — подмигнул Иозеф, подключая устройство к приемнику. — Понаделали себе «черчильков» и по ночам слушают Лондон и Москву.

В радиоприемнике зашумело. Иозеф покрутил ручку настройки. «Та-та-та-бум!»— раздались из динамика удары бубна — позывные лондонской Би-би-си.

— Та-та-та-бум! — машинально повторил Пичкарь. — Три точки и тире. На азбуке Морзе это означает букву «V». Причем здесь «V»?

— Как причем? — рассмеялся Иозеф, — «V» — это «виктория». Англичанам тоже снятся «виктории».

Четкий голос из динамика вдруг начал по-чешски:

«Говорит Лондон. Передаем последние известия. Министерство авиации сообщает, что в ночь на 23 апреля соединения английских бомбардировщиков „Москито“ совершили еще два налета на Киль. Зарегистрировано много пожаров…

Агентство Франс Пресс передает сообщение с итальянской границы о том, что итальянские патриоты совершили покушение на Муссолини. Они установили в его доме в Милане две мины замедленного действия, которые, однако, взорвались, когда Муссолини отсутствовал. Были убиты два человека из охраны Муссолини…»

— Давайте переключимся на Москву, — нетерпеливо предложил Пичкарь.

Иозеф покрутил рукоятку, и сразу же из динамика вырвался торжественный и родной голос Левитана:

«…Сегодня, 23 апреля, в 21 час столица нашей Родины Москвы от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Белорусского фронта, в том числе 1-й польской армии генерал-лейтенанта Поплавского, ворвавшимся в Берлин, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий…

Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!

Смерть немецким захватчикам!

Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского

Союза И. Сталин.

Москва, 23 апреля 1945 года».

— Что? Что передавали? — возбужденно спросил Иозеф, заметив необычайное волнение на лице Пичкаря.

— Наши в Берлине, — срывающимся на шепот голосом ответил тот. — Передавали приказ Сталина о том, что войска Жукова ворвались в Берлин!

Покорны сорвался со стула, обнял Пичкаря, закружил по комнате.

— Это конец! Конец швабам! Гитлер капут! — закричал он и бросился вниз по лестнице сообщить потрясающую новость своим близким.

Через несколько минут он прибежал назад с начатой бутылкой сливовицы и двумя рюмками в руках.

— Выпьем! — радостно крикнул он. — Выпьем за Красную Армию!

— Выпьем! — торжественно сказал Пичкарь, поднимая рюмку. — Ать жие Руда Армада!

— Ать жие!

А через несколько минут снова замерли у радиоприемника и стоя выслушали приказ Главнокомандующего войскам 1-го Украинского фронта, прорвавшимся в Берлин с юга и вышедшим на Эльбу.

Снова подняли рюмки — за выдающиеся успехи войск 1-го Украинского фронта.

На этом дело не кончилось. Это воскресенье 23 апреля 1945 года было необычайно щедрым на радостные известия. Через некоторое время было передано еще одно сообщение, еще об одном салюте в Москве — в честь войск 4-го Украинского фронта, штурмом овладевших городом Опава, — важным узлом дорог и сильным опорным пунктом обороны немцев на территории Чехословакии.

До поздней ночи из окна второго этажа падала узкая полоска света, проникающая сквозь дырочку в светомаскировке.

В маленькой комнате за столом, наклонившись друг к другу, сидели хозяин и «квартирант». Радостные и возбужденные, говорили о самом важном и дорогом — близком конце войны и долгожданной победе.

Утром Иозеф съездил в город, привез от Аккермана важные материалы. Пичкарь развернул в мастерской рацию и отстучал в Центр:

«Соколову. К обороне Праги готовятся три немецкие дивизии: дивизия „Викинг“ в районе Миловице, дивизия „Валенштейн“ в районе Бенешов, 93-я пехотная дивизия в районе Ческий Брод. Кроме того, войска Власова в районе Бероун и разрозненные отряды эсэсовцев. Коммунисты-подпольщики готовят население к вооруженному восстанию, на всех крупных предприятиях формируются боевые отряды рабочих. Икар».

Для того, чтобы не дать гестаповцам возможности запеленговать радиостанцию, Иозеф раздобыл у своего приятеля небольшой грузовичок; на нем стали выезжать с Пичкарем в лес и проводили там радиосеансы.

В субботу 28 апреля утром Аккерман предупредил Пичкаря, что собирается немедленно выехать в Замрск, встретиться там со мной и обсудить некоторые неотложные вопросы.

В тот же день вечером мы уже беседовали с ним в замке у Вовеса.

Каждый раз, встречаясь с Аккерманом, я дотошно расспрашивал его, пытаясь до мельчайших подробностей выяснить, от кого, каким образом, при каких обстоятельствах удалось ему собрать информацию, почти всегда очень важную и интересную. Доклады Аккермана свидетельствовали о том, что к каждой такой встрече он готовился обстоятельно и не приходил с пустыми руками.