Особое задание - Борис Харитонов

Ракета еще не успела погаснуть, как Попов ответной очередью свалил часового. Второй часовой бросился бежать вслед за поездом прямо на лежащего на полотне Богданова. Подпустив немца вплотную, Саша схватил его за ногу. Тот споткнулся и, вытянув вперед руки, упал на шпалы. Автомат отлетел в сторону.

Богданов мигом насел на гитлеровца и скрутил ему руки за спину. Подоспел Попов, и они вдвоем быстро связали немцу руки куском шнурка. Остальные партизаны к тому времени втащили ящики на мост (как мы и думали, «карманов» на мосту не было). Два ящика положили на середину моста и стали прилаживать запальную трубку.

Вдруг со стороны станции Хоцень послышался шум приближающейся мотодрезины. Дрезина, не дойдя до моста метров двести, остановилась. В воздух взвилась ракета. Оказывается, немцы на станции услышали стрельбу и поехали к мосту выяснить обстановку.

— Все ящики на середину. Быстро! — командовал Богданов. — Так. Теперь забирайте фрица и марш все отсюда!

Богданов поджег шнур и кубарем скатился с насыпи.

Полтораста килограммов тола рванули мост. Эхо взрыва прокатилось вдоль села. Было слышно, как в ближних домиках вылетели стекла, с некоторых крыш посыпалась черепица…

На опушке леса группа остановилась перекурить. Богданов присел возле пленного немца, долго молчал.

— Что будем делать с фрицем? Может быть, отпустим? — вдруг спросил он.

Ребята молчали, озадаченные неожиданным предложением Богданова.

— Командир за это не похвалит, — наконец возразил Попов.

— А на какой черт командиру этот старый хрыч? Что он может сказать, кроме «Гитлер капут»? Расскажет, как плохо он мост охранял, что ли? — вел свое Богданов.

Немец, поняв, что разговор идет о нем, что вот сейчас наступают его последние минуты, испуганно затоптался на месте, шумно хватая ртом воздух.

— Гитлер капут! — вдруг громко сказал он и упал на колени.

Все дружно расхохотались.

— Ну, это не новость. Это мы и без тебя хорошо знаем, — добродушно сказал Богданов и разрезал шнур, стягивающий за спиной руки пленного. — Давай, дедок, иди домой, нах хаузе, к матке, к киндер. Рассказывай всем, что «Гитлер капут!» — подтолкнул он немца в спину. Тот вдруг громко зарыдал и побежал в поле.

Это было двадцать девятого апреля. А через два дня Саши Богданова не стало…

Злата Прага

В Прагу поезд прибыл поздно ночью. Пичкарь с чемоданом в руках вышел на слабо освещенный перрон. В потоке устремившихся к выходу пассажиров нашел взглядом Аккермана, двинулся следом за ним. У выхода— толпа, какие-то крики. Там снова просматривали чемоданы и узлы.

Аккерман подал знак идти в сторону. Через служебный проход вышли на пустынную площадь. Трамваи уже не ходили. Аккерман повел кружным путем по узеньким кривым затемненным улочкам. Шли долго, часто останавливаясь, прислушивались, не идет ли патруль. Встреча с немецкими патрулями сейчас была бы совсем некстати.

Наконец пришли к большому старинному дому, выходящему фасадом на узенькую, выложенную стертыми каменными плитами улицу. Аккерман открыл низкую, сбитую из толстых дубовых досок и окованную железными полосами дверь, поманил к себе Пичкаря.

— Осторожно, — шепнул он, — здесь лестница вниз.

Придерживаясь за гладкий поручень, нащупывая ногами ступеньки, Пичкарь спустился, подождал, пока хозяин закрыл дверь, и включил свет.

— Ну вот мы и дома. Раздевайтесь, чего же вы? Чемодан я сейчас пристрою на место.

Полуподвальная однокомнатная квартира. Побеленный известью коридор с каменной лестницей у выходной двери. Крохотная кухонька, пристроенный сбоку туалет и небольшая квадратная комната с одним окном, закрытым плотной темной шторой.

В комнате — деревянная кровать, рядом с пей, в углу, шкаф для одежды, узенький потертый кожаный диван, полка с книгами и у стены под окном стол с парой стульев. Жилье холостяка. Но в комнате чисто. Каждая вещь на своем месте. Видно, что хозяин любит порядок.

— Здесь я живу недавно, — пояснил Аккерман, заметив, как Пичкарь рассматривает корешки книг на полке. — До оккупации имел квартиру в другом доме, получше. Потом обменял. Ну, кровать будет в вашем распоряжении, а мне, коротышке, и диван впору. Давайте будем отдыхать — мне рано вставать на работу.

Радист Дмитрий Васильевич Пичкарь.

Утром, сразу после завтрака, Аккерман стал торопливо собираться. Просматривая бумаги в папке, говорил:

— До моего прихода на улицу не выходите. Постараюсь вернуться пораньше и за день выяснить некоторые вопросы, связанные с вашей легализацией. Вечером поговорим обо всем подробно.

Целый день Пичкарь валялся на диване, одну за другой листал книги, рассматривал рисунки и гравюры… Отгороженный от всего мира толстыми стенами древнего дома, чувствовал себя в запертой квартире, как в камере тюрьмы. Сквозь небольшое, а от непомерной толщи стены казавшееся еще меньшим, окно можно было рассмотреть только ноги проходящих мимо людей и серую стену дома на той стороне улицы.

Ярослав вернулся домой лишь к вечеру, голодный и вконец обессиленный беготней по городу.

После ужина удобно расположились на диване, закурили, и Аккерман, щурясь от табачного дыма, начал рассказывать все, что удалось сегодня выяснить:

— В начале апреля гитлеровская ставка приняла решение превратить Прагу в «крепость» и разработала план ее укреплений. Комендантом «крепости Прага» назначен генерал Тоуссайнт, который 10 апреля утвердил тайный план обороны Праги. С планом ознакомиться не удастся, но основная концепция плана такова: «Прага будет при любых обстоятельствах обороняться как против внутреннего, так и против внешнего неприятеля». План этот начинает приводиться в действие. Точно установлено, что все пражские мосты через Влтаву, а их в районе города двенадцать, подготавливаются к взрыву. Имеются сведения, что на юго-восточной окраине Прaги начали возводиться полевые укрепления. В город прибыло несколько тяжелых артиллерийских батарей. Думаю, что обо всем этом небезынтересно знать советскому командованию. Как, по-вашему?

— Да, — поднял от блокнота голову Пичкарь, — я сейчас свяжусь с Центром.

Он пересел к столу, на чистом листе бумаги долго составлял радиограмму, вычеркивал отдельные слова, сокращая текст до минимума, наконец, удовлетворенный, прочитал его вслух по-чешски Аккерману. Тот молча одобрительно кивнул головой. Тщательно порвав все свои предварительные записки, Пичкарь сунул обрывки в горящую плиту.

— Ярослав, у вас нет подводки от уличной антенны? — спросил склонившегося над газетой Аккермана.

— Какой антенны? — не понял тот.

— Уличной антенны для радиоприемника.

— У меня нет радиоприемника. Поэтому и антенны никакой в квартире нет. А что, это необходимо? — забеспокоился он.

— Да нет, почему. Попробуем так… — неуверенно буркнул Пичкарь. — С уличной антенной было бы надежней.

Он достал из чемодана рацию и батареи питания. Шнур антенны перебросил через шкаф. Противовес протянул в коридор, подключил питание, воткнул вилки ключа и наушников. Аккерман, затаив дыхание, наблюдал за действиями радиста. Через несколько минут все сведения, какие ему удалось собрать по крупицам, будут лежать на столе у какого-то неизвестного ему советского генерала…

Дав лампам нагреться, Пичкарь поправил на голове наушники, осторожно покрутил рукоятку настройки передатчика, четкими, почти неуловимыми движениями кисти стал выбивать на ключе свои позывные. Синяя лампочка на панели замигала, фиксируя точки и тире, уходящие в эфир.

Пичкарь переключился на прием. Весь превратился в слух. Позывных Центра не было. В наушниках какой-то прерывистый шорох. Чуть подправил верньер настройки приемника. Послышалась частая, еле различимая морзянка какой-то радиостанции.

Снова Пичкарь послал в эфир серию своих позывных Долго слушал ответ. И так несколько раз. Ответа не было. Центр не отзывался. В чем дело? Ведь его должны слушать круглые сутки.

— Здесь работать нельзя, — решительно заявил Аккерману, сбрасывая наушники. — Полуподвальное помещение, толстые стены, кругом высокие каменные постройки. Мы здесь, как в каменном мешке. Развернуть антенну на всю длину нет места. Связи отсюда не будет. Надо искать другую квартиру, с уличной антенной.

Озадаченный первой неудачей, Аккерман долго расхаживал по комнате, затем решительно бросился к шкафу, одел пальто, шляпу.

— Куда вы? — удивился Пичкарь, упаковывая рацию.

— Пойду к товарищу. Здесь недалеко. У него за городом в лесу маленькая дачка. Возьму ключ. Завтра поедем за город. Будете работать там.

Рано утром с объемистыми рюкзаками, в которых были упакованы рация с батареями, теплое шерстяное одеяло и продукты на два-три дня, пришли на вокзал и пригородным поездом Прага — Добриш благополучно добрались до остановки Клинец. Здесь Аккерман, минуя село Клинец, уверенно направился по тропинке вправо, в сторону поросших лесом высоких холмов.