Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть - Альва Ноэ

или что-то из электронной музыки, могут специально нацеливаться на перцептивные/неврологические эффекты. Даже в этих случаях кажется сомнительным, что сенсорное воздействие является эстетическим опытом, а не просто открывает для него возможность.

2. Вы можете полагать, что если опыт не является перцептивным, то он должен быть когнитивным, эмоциональным, телесным, эмпатическим, моторным или каким-либо другим. Но поразительная особенность эстетического опыта заключается в том, что, никогда не являясь полностью тем или другим, он, как правило, является всем перечисленным. Опыт искусства очень мультимодален: он эмоциональный и перцептивный, когнитивный, телесный, культурный и биологический; он личный, но также и общий.

3. Предположим, что вы читаете стихотворение или идете в театр. Вы можете использовать секундомер, чтобы засечь, сколько времени это займет, то есть сколько времени уйдет на чтение стихотворения или вы потратите на просмотр спектакля. Но тем самым вы не измеряете продолжительность эстетического опыта. Как долго длится ваш эстетический опыт? Столько же, сколько длилась пьеса? Или то время, пока вы о ней думаете? Он длится всякий раз, когда вы о ней думаете? Эти вопросы довольно бессмысленны, что говорит о том, что эстетические переживания не являются темпоральным явлением, как головная боль.

Это не значит, что у них нет темпоральности. Я полагаю, что эстетические переживания меньше похожи на головную боль или перцептивные эпизоды и больше – на паттерны любопытства, интереса или заботы. Эстетический опыт – это не то, что случается раз и навсегда в определенный момент времени, но это верно по той же причине, по которой интерес к политическим целям, симпатия к человеку или верность отношениям не приходят раз и навсегда в определенный момент. Это не означает, что наши обязательства, интересы и забота не могут меняться или что они находятся вне времени.

4. Реакция на произведение искусства не бывает сингулярной или стабильной. Это важно. Первоначальные реакции – мысль о том, что что-то увлекательно или скучно, замечательно, бессмысленно, «нравится», что угодно, – как правило, склонны меняться. Нельзя указать на какой-то один эффект, одну реакцию, частоту которой мы могли бы попытаться объяснить. (Иногда говорят, что первоначальная реакция является точной в том смысле, что она предсказывает окончательную, устоявшуюся реакцию человека. Но такого не бывает.)

5. Как мы только что увидели, эстетический опыт обычно варьируется, но, как правило, это происходит в процессе разговора и критики. Мы наводим фокус на произведения искусства посредством совместных мыслей и разговоров, общей культуры. Эстетический опыт, в той мере, в какой он вообще является единым феноменом, по сути своей является феноменом критики или дискурса, то есть он разворачивается в пространстве мысли и разговора, в пространстве критики, как могли бы выразиться Кант и Макдауэлл[199], поэтому в некотором важном смысле не является частным или индивидуальным. (Заметьте, сказать, что это феномен критики, не значит сказать, что он исключительно или даже преимущественно интеллектуален.)

6. Поиск слов для выражения эстетической реакции сам по себе является актом творческим, а возможно, и эмоциональным; это не что-то, что можно просто принять как данность, и не что-то, что мы обычно делаем сами собой, индивидуально, в одиночку реагируя на произведение искусства, рассматриваемое как своего рода атомарный стимул. Мы стремимся к эстетическому опыту и всякий раз – как уже участники культуры, а именно как участники культуры художественной.

7. Наконец, эстетический опыт не бывает бесплатным, по цене одного только входного билета в галерею, театр или куда-то еще. Мы можем не сформировать никакой реакции на произведение искусства. Мы можем даже не воспринять его, даже если смотрим на него или, как нам кажется, воспринимаем его. Это может быть трудно, и иногда нам приходится делать над собой усилие. Мы должны проявлять интерес. Мы не можем проявлять интерес постоянно и не можем интересоваться всем. Иногда нас нужно учить умению испытывать интерес (делать это приходится, например, самому произведению искусства, нашим друзьям или критикам).

В целом концепция триггера подразумевает как само собой разумеющееся нереалистичное представление об эстетическом опыте, а также о том виде критической работы или взаимодействия с нашими ценностями, которых требует само искусство. Давайте поразмышляем над этим более полным представлением о том, что позволяет нам произведение искусства и чего может добиться наше эстетическое переживание произведения искусства.

Эстетический потенциал повседневной жизни

Эстетический опыт не ограничивается искусством. Мы уже обсуждали это в главе 6. Мир изобилует эстетическими возможностями и конфликтами[200]. Всюду есть повод для эстетической реакции и участия. Но хотя верно, что эстетическую ценность можно найти практически везде и мир богат возможностями для эстетической работы даже вне сферы искусства, глубокий факт об эстетике и повседневной жизни – факт, придающий эстетике ее значимость, – заключается в том, что многие, пусть и не всегда, но большую часть времени не только равнодушны, но даже в некотором смысле слепы ко всем, кроме самых практически близких, особенностям того, что их окружает.

Это верно даже тогда, когда мы на самом деле находимся в художественной среде. Вы когда-нибудь видели, как в музее люди проносятся по галереям, быть может, направляясь в определенное место или в кафе? Или потому, что они увлечены разговором? Этот образ, как мне кажется, дает хорошее представление об эстетической позиции повседневной жизни. Каким бы ни был эстетический потенциал повседневности, большинство из нас не отрывает глаз от пола. Мы не обращаем внимания на то, что находится перед нами. Если мы и видим что-то в оптическом смысле, то не можем увидеть это по-настоящему – понять или вовлечься в это. Не потому, что с нами что-то не так или мы неполноценны, а потому, что такова природа зверя: для восприятия требуется работа, но, как мы уже заметили, эстетическое вознаграждение невозможно получить по цене входа в галерею или в повседневную жизнь.

Йоги Берра однажды сказал: «Наблюдая, многое можно увидеть». Шутка в том, что наблюдение – дело непростое; оно требует дискомфорта и любопытства; оно требует поиска и вопрошания; оно требует размышлений. Оно требует определенного труда. Как правило, для него требуются также другие люди, то есть естественная обстановка для большинства ярких эстетических встреч с тем, что вас окружает (произведением искусства или закатом), социальная. Друг обращает ваше внимание на разнообразие оттенков зеленого среди листвы, замечает, что оно связано с возрастом листьев и наступлением весны, – и вот теперь эти различные оттенки имеют значение и для вас; или кто-то упоминает брезент, которым покрыт старый автобус «Фольксваген», – и вот вы тоже можете увидеть его и оценить, как он меняет общий вид транспортного средства. Научиться видеть