Защитник (ЛП) - Пир Элин

— Старомодное устройство для хранения информации.

— И как оно работает?

— Хороший вопрос. — Я подняла флэшку так, чтобы он мог ее рассмотреть. — Какие мысли? Как, по-твоему, это работает?

— Понятия не имею.

— Подумай.

— Ладно. Думаю, должен быть способ активировать проектор, который покажет содержимое.

— В этой штуке нет проектора.

Он нахмурился.

— И как же мне посмотреть, что в ней хранится?

— Попробуй еще раз.

— Это одна из тех водяных голограмм?

— Нет.

— Сдаюсь.

Я самодовольно улыбнулась.

— Люди повсюду носили эту штуку, но она была бесполезна без компьютера.

— Что ты имеешь в виду? Я не понял. Мы говорим об имплантах?

— Нет. До них. Эти штуки использовались еще тогда, когда компьютеры были чем-то вроде экранов и клавиатур.

Он кивнул, не отрывая глаз от дороги.

— Им не следовало создавать импланты, — тихо произнес он.

Примерно за пятнадцать лет до Токсичной войны импланты распространились как популярный, незаменимый предмет. Люди платили огромные деньги за то, чтобы не отстать от моды и за то, чтобы им имплантировали компьютеры в мозг, пользуясь возможностью говорить на многих языках мира и получать доступ ко всей информации в Интернете без использования устройств. Естественно, тогда никто из тех людей по-настоящему не понимал цену этого апгрейда до тех пор, пока годы спустя не разразилась война.

К тому времени, когда взлом имплантов стал привычным делом, люди отчаянно пытались избавиться от них, но лишь немногие преуспели, а остальные умерли в страшных муках.

— Молодые люди на Родине снова устанавливают импланты, — сказала я.

— Ты шутишь? — удивленно спросил он.

— Нет, они говорят, что им ничего не угрожает, а после войны прошло столько времени, что никто не верит, что те события могут повториться.

— Ага, я вот не собираюсь имплантировать что ни поподя в свой мозг.

— Я тоже, — я подняла свой браслет. — Мне больше по душе старые добрые времена, — глубоко вздохнув, я подняла флэшку. — Скрести пальцы, чтобы мы нашли на этой штуке что-нибудь стоящее. Тогда это путешествие станет для меня бесценным.

Боулдер притих и стиснул челюсти. Наверно, он хотел, чтобы я призналась, что знакомство с ним было самым ярким моментом моего путешествия, но сказав нечто подобное, он бы стал надеяться на то, что я останусь.

«Я не могу остаться! Или могу?»

Нет, эта мысль была нелепой. У меня была своя жизнь, к которой я должна была вернуться. Моя соседка по комнате и мои друзья, наверно, безумно скучали по мне. Я никак не могла остаться.

«Но я ведь буду скучать по нему», — прошептал внутренний голосок, который я быстро заставила умолкнуть.

Вернувшись в особняк, я добежала до нашей комнаты и упала на колени, перерыв все сумки в поисках преобразователя. Я тихонько вскрикнула, когда нашла его и поставила на кофейный столик.

— Хочешь посмотреть? — спросила я его.

— Как я могу такое пропустить? — саркастично отозвался он. — В конце концов, это самый яркий момент твоего путешествия.

Проигнорировав его комментарий, я вставила флэшку в конвертер и вывела проекцию содержимого в воздухе.

— Что это такое? — в замешательстве спросил Боулдер.

— Все дело в кодировке. Не волнуйся, я справлюсь, — пробормотала я и стала перемещать курсор, чтобы получить обзор содержимого. — Я вижу несколько видео файлов, изображений и текстовых файлов. Это должно быть интересно.

— Какие видео файлы? Я ничего не вижу.

— Дай мне секунду, я найду способ воспроизвести их. — У меня ушло несколько минут, но я, наконец, включила первое видео.

В кадре появилась молодая женщина с короткой стрижкой, крупноватым носом и пирсингом в бровях. Камера слегка дрожала, а ее лицо было сосредоточенно.

— Улыбнись, — сказала она и прислонилась к молодому человеку, который посмотрел в камеру, поправил квадратные очки и слегка прищурился. У него была щетина, непослушные волосы падали на лоб, а рубашка была помята.

— Я устал от всех твоих селфи, — произнес он с оттенком раздражения, после чего сверкнул улыбкой, которая не затронула его глаз. — Подожди, ты же снимаешь видео.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ой, прости. — Клип закончился тем, что девушка нахмурилась.

— Надеюсь, не это было самым ярким моентом твоего путешествия? — сухо заметил Боулдер.

— Нет. — Я нажала на следующий видеофайл: шумный ресторанный зал с молодыми людьми, сидящими, стоящими и снующими туда-сюда.

— Привет, мам, — мелькнуло личико девушки с прошлого видео. Она помахала рукой в камеру. — Хочу показать тебе нашу чудесную столовую здесь, в кампусе. — Камеру стали поворачивать, чтобы показать панораму обеденного зала. — Поздоровайтесь, — окликнула девушка группу молодых девчонок за столиком.

— Ты выложишь это на Facebook? — спросила одна из них с натянутой улыбкой.

— Нет, это для моей мамы.

— А, ладно. — Две или три девушки помахали в камеру рукой. — Привет, мама Николь, — вежливо обратилась одна из них.

— А это еда, которую я ем, — сообщила девушка по имени Николь и навела объектив камеры на свою тарелку.

Боулдер протянул руку, чтобы увеличить изображение, парящее над преобразователем.

— Мясо! — он указал на две отбивные на тарелке, аккуратно лежавшие рядом с печеной картошкой и салатом.

— Ш-ш-ш, — выдала я и сосредоточила все свое внимание на ролике.

— Вот видишь, мама? — в поле зрения снова появилось лицо Николь. — Я не умираю с голоду, если тебя это беспокоит, а я знаю, что это так, потому что ты беспокоишься обо всем. Помни, что я люблю тебя, и позже я сниму еще несколько видео из своей комнаты. — Она послала воздушный поцелуй. — Пока, мам.

Боулдер скрестил руки на груди, а я нетерпеливо включила следующее видео, в котором Николь находилась в своей комнате, и представляла свою соседку по комнате, застенчивую молодую девушку с сильно подведенными глазами и синими волосами.

— Ого, думаешь, тогда это было модно? — спросил меня Боулдер. — Я имею в виду синие волосы.

— Не думаю. Других людей с синими волосами в столовой я не видела.

Были и другие короткие видеоролики, на которых Николь показывала своей маме кампус, и каждый из этих роликов был для меня сокровищем. Еще там было музыкальное видео, вынудившее меня зажмуриться от интенсивного использования басов.

— Класс! — Боулдер ухмыльнулся и забарабанил ногой в такт музыке. — У девчонки хороший музыкальный вкус.

— Она не девчонка, а молодая девушка, — поправила я его, — и я не думаю, что эта ужасная музыка как-то положительно влияет на человека. — Я протянула руку, чтобы отключить музыку, но Боулдер не позволил.

— Я хочу послушать.

После трех минут мучений под рок-музыку я перешла к следующему видео.

— Привет, мам, надеюсь, тебе лучше и врачи скоро отпустят тебя домой. Я очень скучаю по тебе и не могу дождаться нашей встречи, осталась всего пара недель, а вот тебе подарок. Это мое любимое стихотворение Геры Босли, надеюсь, оно оставит такой же след в твоей душе, как и в моей. Оно называется «Армия избранных».

Картинка на видео сменилась. На этот раз красивая женщина с длинными каштановыми волосами сидела в гостиной, а позади нее стояла горящая свеча. Когда она заговорила, голос ее звучал мелодично, но это было не пение. Это была поэзия, и я наклонилась ближе, чтобы впитать каждое слово.

Признательна, но в то же время нерациональна.

А выполнима ли поставленная предо мной задача?

Как видите, уже не воспарит моя душа.

Душа моя спустилась, снизошла, чтобы явиться в мир людей и жизнь начать с нуля.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Преклонная душа — не точное изображение меня.

Нет, я как дух.

Вне времени и вне пространства.

Вне слов и черно-белых вариаций.

Я сам эфир, я — свет.

Я — звук, я — волн вибрация.

Я — это ты, а ты — это я.