Беги, Алиса! - Георгий Александрович Ланской

ручки и вмазать ею по довольной физиономии Захарова. Тот же в ответ на фразу Сергея захихикал, как гиена.

– Ну-ну-ну… Какие же вы все нервные да нежные, аж плюнуть охота. Не мужики, а мадам Помпадур, гляньте-ка на них! Какая-то девица с симпатичной мордахой перед вами глазами похлопала, вы и поплыли. Вот и друг мой ситный Гера Змей на ее глазки да титьки купился. Я ж к тому моменту искать перестал, ждать не ждал, и тут – хренак, прилетает мне весточка из Москвы: погиб Змей, машинка его ровненьким слоем раскатала, да так, что кишки по всему МКАДу размотало на колесах. А потом и видео пришло, непонятное, смазанное, на котором Германа черная псина с ног валит, а потом какая-то девчушка его джипом плющит. Хочешь покажу?

– Не хочу, – хмуро сказал Сергей и сжал мою руку.

Эта история была ему знакома и особого эффекта не вызвала.

– Ну, тогда на слово поверь, – вкрадчиво сказал Захаров. – И я тогда подумал: а что за девушка с черным ротвейлером у Германа на пути встала? И припомнил, что у Володи Мержинского такая псина была, пропала вместе с женушкой. И вот тогда понял я, что Герман Алису нашел и слова мне не сказал, падла. Решил денежки к рукам прибрать или на чары твои купился? Ну, не молчи, красавица, я давно знал, что он к тебе дышал неровно, просто меня боялся. Как он на тебя вышел-то?

Скрывать и отрицать не было смысла. Захаров явно не блефовал о видеозаписи, на которой я вполне могла быть узнаваема. Черт бы побрал камеры на дорогах и в мобильных телефонах! Сколько их, любопытствующих пассажиров, ехало мимо, когда расстреливали моего случайного любовника, сколько засняли, как я убиваю Змея! Никто не остановился. Своя шкура всяко дороже.

– Да случайно встретились в одном доме при весьма неприятных обстоятельствах, – ответила я, вспомнив девочку, изрыгающую ругательства, кукол со своим лицом и целую серию изнасилований, которые Змей считал занятиями любовью. Захаров не стал дожидаться продолжения. Его разведку я недооценила.

– Да, я в курсе, – почти равнодушно произнес он. – Там еще мужика одного зарезали. Страшное дело, Алиса, где ты появляешься, там обязательно кто-то дохнет, причем весьма мучительно. А ты как рыбка из намыленных рук выскальзываешь. Как же фартит тебе, солнце мое! Вот только с Серегой ты просчиталась. Я его у сердца держал, все думал: вернешься, не вернешься. В великую любовь не верилось, но ты удивила. Любовь самое непредсказуемое чувство. Я очень удивился, когда кто-то начал Сереженькой интересоваться через детективное агентство, а те, лошары, ко мне выяснять полезли. Не напрямую, естественно, но так все грубо, топорно, прямо тьфу. Но мы-то не лыком шиты. Крутанули их, они и раскололись, так и так, мол, заказчика не знаем, денежки приходят с анонимного счета, адресат выходит на связь в определенное время. Ребятки мои попытались адресата хакнуть, только он оказался ушлым, через какие-то прокси-шмокси сервера на сайт заходил, и каждый раз разные. Мне как это сказали, я сразу и подумал: только одному человеку на этом свете Серега Самохин интересен. Наконец-то… Вылезла ехидна из норы. Ни на что тебя поймать не могли, никого ты за собой не оставила, только пыль кладбищенскую, одна только была минутная слабость – наша блесна. Тут мы тебя и подсекли. Мы тебя долго ждали, на вокзалах, в аэропорту, только, видать, старею я, а после ухода Змея дисциплинка разболталась. Проворонили тебя, а говорят, не бывает незаменимых… Хорошо хоть у дома караулили… Ну-ка, дайте мне ее сумочку…

Один из громил передал мою сумку Захарову. Тот без лишних слов запустил туда лапу, долго щупал и мял дно, а потом разорвал подкладку, где лежали спрятанные документы. Поворошив кучку паспортов и водительских удостоверений, Захаров удовлетворенно крякнул:

– Ого… Сколько ксив у тебя тут… И как тебя на самом деле зовут? А, вот оно… Ну надо же, португальский паспорт, Алисия Мендес… И штампик об отметке пересечения границы, да еще через столицу… Ты что же, и в самом деле гражданка Португалии? Хм… Мендес… Не удивительно, что тебя не нашли. В последний раз твои следы нашли во Франции, причем искали полячку Буковскую… Ах, Алиска, кабы муженек тебя к делу приспособил, какие б номера можно было откалывать! Такая баба талантливая, ушлая, крученая, как поросячий хвост, и при этом без всякой школы… Ладно, ладно…

Он разорвал мой паспорт пополам, хлопнул себя рукой по колену и моментально ощетинился, согнав личину доброго лесовичка. Передо мной сидел убийца, безжалостный и беспощадный.

– Деньги где? – сухо спросил он.

Я промолчала, и тогда он ткнул пальцем в Сергея. Один из громил в мгновение ока оказался рядом и ударил его в лицо. Сергей мотнул головой, но не издал ни звука. Из неоднократно сломанного носа брызнула кровь.

Я вскрикнула и бросилась на громилу:

– Не трогайте его!

Громила как-то незаметно дернул локтем, и я тут же задохнулась, отлетела в сторону, согнувшись пополам от страшной боли в подвздошье. Рванувшегося мне на подмогу Сергея швырнули на пол и стали молотить руками и ногами. Захаров одобрительно взирал на избиение с высоты табурета, и тогда я кинулась на него, вцепившись зубами в черепашье горло с жутким кадыком и обвисшей кожей. Захаров замахал руками и стал бить меня по ребрам, почкам. Меня оторвали от его пропахшей дорогим одеколоном и старостью шеи и швырнули к стене, где я выплюнула кусок кожи. По шее Захарова текла кровь, он прижал к ране ладонь, но кровь все текла и текла.

– С-сучара, – прошипел он. – Мужики, пакуйте обоих, пока на ор соседи не сбежались. Отвезем в лесок, там ужо и поговорим по душам, без свидетелей.

Он встал и подошел ко мне, поскуливающей на залитом кровью полу.

– Отбегалась, зайка моя, – безжалостно констатировал он. – Капец котенку. Где денежки-то? Покайся перед смертью.

– В Португалии, – выдохнула я и выплюнула кровь. – И тебе их никогда не достать.

Захаров неприятно рассмеялся. В горле забулькало, и он, сморщившись, вновь прижал окровавленную ладонь к коже.

– Это мы еще поглядим, – пообещал он.

Я не ответила, не издав ни звука, даже когда меня рывком подняли с пола и потащили к выходу. В болтающейся, как шарик на ниточке, голове билась обреченная мысль: сколько бы раз тебя ни убивали, привыкнуть все равно невозможно. А потом сознание великодушно уплыло, и я с наслаждением провалилась во тьму, ни о чем не думая и не волнуясь.

* * *

В отличие от других моих кошмаров, этот отличался поразительной