Блудная дочь - Джеффри Арчер

— Пока нет. Мои шпионы доложили, что они будут выбирать из двоих. Первый — Рэй Бэк, который пользуется покровительством уходящего конгрессмена, а второй — Стюарт Лайл, который последние восемь лет проработал в городском муниципалитете. Они оба провели хорошие кампании, но не в них наша главная проблема. Осталось очень мало времени, и мы должны сконцентрироваться на праймериз в Демократической партии.

— Сколько человек примут участие в праймериз?

— Не могу сказать точно. Мы знаем только, что у нас примерно сто пятьдесят тысяч зарегистрированных демократов, а участие в голосовании принимают от сорока пяти до пятидесяти процентов. Так что всего проголосуют от семидесяти до восьмидесяти тысяч. Наша главная задача заключается в том, чтобы каждый демократ узнал о тебе благодаря прессе, рекламе, телевидению и встречам с общественностью. Каждый раз, когда они будут открывать газету, включать радио или смотреть телевизор, Флорентина Каин должна быть с ними. Избиратели должны всё время чувствовать тебя и поверить, что они — единственный предмет твоего интереса. В общем, с сегодняшнего дня ни одно заметное мероприятие в Чикаго не будет обходиться без твоего присутствия.

— Годится, — сказала Флорентина. — Я уже разместила свой штаб в отеле «Барон», который мой отец так предусмотрительно построил в самом центре округа. Я буду проводить там выходные, а в течение недели в свободные дни — летать к семье. Итак, с чего мы начнём?

— Я созвал в понедельник пресс-конференцию в штабе Демократической партии. Краткое выступление, затем вопросы и ответы, и под конец — кофе, чтобы ты могла пообщаться с важными людьми лично.

— Какие-то специальные рекомендации?

— Нет, просто будь сама собой.

— Ты ещё пожалеешь об этих словах.

* * *

После короткого заявления Флорентины, открывшего пресс-конференцию, вопросы посыпались как из дырявого мешка. Эдвард шёпотом называл ей имена журналистов, которые вставали, чтобы задать вопрос.

Первым был Майк Ройко из «Чикаго Дейли Ньюз».

— А почему нью-йоркская миллионерша считает возможным выдвигаться от девятого округа Иллинойса?

— В таком контексте, — сказала, вставая, Флорентина, — я не нью-йоркская миллионерша. Я родилась в больнице Святого Луки и выросла на Ригг-стрит. Мой отец прибыл в эту страну с пустыми руками, весь его гардероб был на нём, но свой первый отель «Барон» он построил именно в девятом округе. Я полагаю, мы должны бороться за то, чтобы каждый иммигрант, который прибывает сегодня на наши берега — неважно, из Вьетнама или из Польши, — имел возможность достичь того, чего достиг мой отец.

Эдвард указал на следующего журналиста.

— А вам не кажется, что ваш пол — это недостаток для кандидата на общественную должность?

— Возможно, человеку ограниченному или плохо информированному я ответила бы — да, но умный избиратель ставит дело выше предрассудков. Случись кому-то из вас сегодня попасть в аварию по пути домой, стали бы вы придавать значение тому, что первым врачом на месте оказалась женщина? Я надеюсь, что вопросы пола, равно как и вопросы религии, станут неуместными. Кажется, сто лет отделяют нас от того дня, когда люди спрашивали Джона Кеннеди: не изменятся ли традиции президентства, если в Белый дом попадёт католик? А сегодня я вижу, что не возникает никаких вопросов к Тедди Кеннеди. Женщины уже играют выдающуюся роль в разных странах. Возьмите, для примера, хотя бы Голду Меир в Израиле и Индиру Ганди в Индии. Я считаю печальным тот факт, что в Сенате страны с населением в двести сорок миллионов человек нет ни одной женщины, а в Конгрессе — только шестнадцать женщин из четырёхсот тридцати четырёх конгрессменов.

— А ходите ли вы дома в брюках, и что ваш муж думает по этому поводу? — спросил очередной репортёр. В разных частях зала послышались смешки. Флорентина дождалась полной тишины.

— Он слишком умный и успешный человек, чтобы задумываться над таким пустым вопросом.

— А каково ваше отношение к Уотергейту?

— Печальный эпизод в политической истории Америки, который, как я надеюсь, мы скоро переживём, но никогда не забудем.

— Вам не кажется, что президент Никсон должен уйти?

— Это решение должен принять сам президент.

— Считаете ли вы, что президента Никсона надо подвергнуть импичменту?

— Этот вопрос должен решать Конгресс по рекомендации юридического комитета, который сейчас как раз и занят рассмотрением доказательств, включая и плёнки Белого дома, если Никсон выдаст их. Но американский народ не смог не отметить отставку министра юстиции и генерального прокурора Элиота Ричардсона.

— Каково ваше мнение об абортах?

— Я не стану попадать в ловушку, в которую угодил сенатор Мэйзон всего неделю назад, когда в ответ на такой же вопрос сказал: «Это вопрос ниже пояса».

Флорентина подождала, пока стихнет смех, и произнесла более серьёзным тоном:

— По рождению и воспитанию я — католичка, поэтому я выступаю за сохранение жизней неродившихся детей. Однако я знаю, что существуют ситуации, когда необходим и морально оправдан аборт, проведённый квалифицированным врачом.

— Можете привести пример?

— Изнасилование и случаи, когда здоровье матери ставится под угрозу.

— А разве это не противоречит принципам вашей религии?

— Противоречит, но я всегда считала, что церковь и государство должны быть разделены. Любой, кто выдвигается на государственную службу, должен быть готов занимать принципиальную позицию по вопросам, которые не могут постоянно всех радовать. Мне кажется, слова Эдмунда Берка будут здесь вполне уместны: «Ваш представитель в долгу перед вами, который он должен возвращать не только своим трудом, но и формулируя своё мнение, однако он предаст ваши интересы, если вместо своей точки зрения будет склоняться перед вашей».

Эдвард почувствовал, какое впечатление произвело последнее заявление, и быстро поднялся.

— Итак, дамы и господа, полагаю, что настало время выпить кофе, и тогда вы сможете лично пообщаться с Флорентиной Каин, хотя уверен — вы уже поняли, почему мы считаем её тем самым человеком, который должен представлять в Конгрессе девятый округ.

В течение следующего часа Флорентина подверглась новому обстрелу вопросами на личные и политические темы, часть из которых, будь они заданы в неофициальной домашней обстановке, она нашла бы недостойными. Но Флорентина быстро поняла, что для государственного деятеля ничто не может считаться личным. Когда ушёл последний журналист, она без сил рухнула на стул.

— Вы были прекрасны, — сказала Джанет Браун. — Согласны, мистер Винчестер?

— Всё было хорошо, но не прекрасно, — улыбнулся Эдвард. — Но это я виноват в том, что не предупредил тебя о разнице между президентом частной компании и человеком, избирающимся на государственную должность.

— О чём это ты? — удивилась Флорентина.

— Некоторые из этих журналистов — очень влиятельные люди, они разговаривают со страниц своих газет с сотнями тысяч людей, а ты пару раз говорила с ними свысока. А с человеком из «Трибьюн» ты вообще обошлась грубо.

— Это не тот, что спросил меня про брюки?

— Тот самый.

— А что я должна была сказать?

— Обратить всё в шутку.

— Но в его вопросе не было ничего смешного, это он был груб!

— Возможно, но не он идёт на выборы, а ты. И не забывай, что его колонку каждый день читают в Чикаго более пятисот тысяч человек, включая и твоих избирателей.

— И чего же ты хочешь: чтобы я скомпрометировала себя?

— Нет, я хочу, чтобы тебя избрали. Когда ты попадёшь в Конгресс, ты сможешь всем доказать, что они были правы, голосуя за тебя. Но пока ты — никому не известный товар с массой факторов, работающих против тебя. Ты — женщина, ты — полька, ты — миллионерша. Такая комбинация может вызвать вокруг тебя огромную волну предрассудков и зависти среди простого народа. И чтобы ей противостоять, надо выглядеть весёлой, доброй, заинтересованной в людях, которым не досталось того, что имеешь ты.

— Эдвард, не мне надо выдвигаться, а тебе.

Эдвард покачал головой.

— Я знаю, что ты — более достойна, Флорентина, но тебе понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Слава богу, ты всегда быстро училась. Кстати, не могу возразить против чувств, которые ты выразила так многозначительно, но, если ты любишь цитировать политиков ушедших дней, не забывай и слова, которые Джефферсон сказал Адамсу: «Речь, которую ты не произнёс, не отнимет у тебя голосов».

И опять Эдвард оказался прав. В прессе появились разные сообщения о пресс-конференции, а репортёр из «Трибьюн» назвал Флорентину Каин наихудшей выскочкой-оппортунисткой из всех, кого он имел несчастье встречать в политике. Неужели в Чикаго не найдётся своего кандидата? В противном случае ему не останется ничего, кроме как впервые в истории газеты призвать читателей голосовать за республиканцев.