Почетный караул - Джеймс Коззенс

Из двери своего кабинета в комнату неслышно вошел майор Уитни.

— Здравствуйте, лейтенант, — сказал он. — Нет-нет, занимайтесь своими делами, пожалуйста. Просто мне сейчас принесли несколько снимков из фотоотдела, я подумал, Нат, вам будет интересно взглянуть. Вы же теперь у нас специалист по истребителям. Фотографии пэ-пятьдесят седьмого, это тот, реактивный. Снимки, разумеется, секретные.

— Надеюсь, дело не закончится одними фотографиями, — сказал Хикс, чувствуя, как невольно входит в роль специалиста по истребительной авиации. — В Орландо капитан Уайли сказал, что нам больше нельзя с этим тянуть. Как-то в полете ему довелось увидеть немецкий реактивный истребитель. Он говорит, что сперва даже не понял, что это было. Он летел в тот раз с англичанами на «спитфайре», и эта штука пронеслась мимо них так, словно они стояли на месте.

— Ничего себе! — воскликнул майор Уитни. — Кстати, не забудьте потом убрать фотографии со стола. Мы получили еще один циркуляр из секретного отдела. Все секретные документы и все бумаги для служебного пользования, которые в данный момент не используются, нужно складывать в папки и, уходя из комнаты, убирать со столов. Обещают устраивать проверки и, если заметят нарушения, будут наказывать.

Он присел на краешек письменного стола капитана Дачмина и нервным движением вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет. Его худощавое серьезное лицо подергивалось от волнения.

— Просто не знаю, что делать, Нат, — сказал он. — Вдруг генерал вас в самом деле заберет? Я понимаю, вы здесь ни при чем; но вот сегодня утром нам подкинули пять новых заданий. Ферналд занят, Госс — тоже. Капитан Адлер всю следующую неделю будет работать в Райте. А как дела у Кларенса с голубями?

— Он сегодня работает с этим связистом. Они, кажется, собрались куда-то лететь.

— Послушайте, если пойдете с полковником Култардом к генералу, скажите ему, если, конечно, представится случай… Знаете, как бы между прочим… У нас ведь не так, как в других секциях. Я хочу сказать, что для того, чтобы написать отчет, у нас нужно знать все от и до… Надо сперва затратить уйму времени — вот вы, например, летали консультироваться в Орландо, в Селлерс и так далее. Иначе нельзя… — Он вдруг замолк — видимо, вспомнил еще одну неприятность. — Кстати, а что генерал говорил насчет поездки к морякам в Джексонвилл? Я не хотел спрашивать вас при полковнике. Что, генерал действительно здорово разозлился? Никто не говорил, что мы не имеем права обращаться к ним за консультацией. Мы уже обращались к ним, и не раз; помните, например, отчет по надувным спасательным лодкам? Поэтому я и согласился.

— Он сказал, что координация с флотом — это уровень главного штаба ВВС и мы не должны в это соваться. А вообще-то, пусть спрашивает с полковника Култарда — это ведь он договаривался о встрече.

— А полковник спросит с меня — поскольку я попросил его эту встречу устроить.

— Что ж, вам остается спросить с меня, поскольку это я попросил вас попросить его.

Майор Уитни устало улыбнулся.

— Может, мне лучше перевестись к вам в женскую вспомогательную службу, лейтенант? — обратился он к Турк. — У вас там, наверное, такого не бывает?

— Разумеется, нет, сэр. И, пожалуй, мне пора туда возвращаться. Я и так отняла у капитана Хикса уйму времени. — Она взяла со стола папки. — Если они вам и вправду больше не нужны, я их заберу, — сказала она. — Ничего, как-нибудь дотащу. Если, конечно, вы мне доверяете и не сомневаетесь, что я порву ваши формуляры с расписками. Послание для Эдселла я кладу ему на стол. — Потом, поколебавшись, добавила: — Кстати, если у вас нет каких-то более заманчивых предложений на субботу, мы вас приглашаем к нам выпить после парада — вы же слышали, что в субботу парад? Во всяком случае, так говорят. Бедной Липпе придется маршировать со своими девушками. Но к шести мы должны освободиться. У Мэри брат служит на флоте и недавно прислал ей полдюжины бутылок шотландского виски — какая трогательная любовь! По-моему, в этом есть даже что-то кровосмесительное, верно? Итак, мы вас ждем; и вас тоже, майор, если будете в наших краях. — Она улыбнулась и вышла из комнаты — спина прямая, походка немного напряженная.

Майор Уитни проводил ее взглядом.

— Славная девушка, — сказал он, — и, мне кажется, очень неглупая. А что у нее с Джимом Эдселлом?

— Насколько я знаю, ничего, — сказал Хикс. — По-моему, тут дело в лейтенанте Мэри Липпе, которую она упомянула. Я, впрочем, ничего толком не знаю. Спросите лучше Дачмина. По его выражению, Эдселл таскается к Мэри, когда ему хочется выпить, поесть и попользоваться. Ну, вы же знаете, что у него за юмор.

— Кстати, а что с Джимом? — нахмурился Уитни. Он оглянулся, словно для того, чтобы убедиться еще раз, что за столом капитана Дачмина никто не сидит. — Позавчера вечером он вляпался в какую-то историю. Что именно случилось — не знаю, начальник полиции ничего конкретного не сказал; он, правда, заверил, что против Эдселла не выдвигается никаких обвинений, но подробно про него расспрашивал. Нет ли у него привычки выпить лишнего и так далее… Он сам ко мне приходил. Вообще-то Джиму надо угомониться. Он хороший парень и работает нормально. У меня нет ни малейшего желания читать ему нотации. Но вот сегодня утром, например, он ни с того ни с сего заявляет, что идет в отдел по связи с общественными организациями, потому что, видите ли, приехал какой-то его знакомый и ему нужно получить пропуск на территорию базы. Мне кажется, что его это совершенно не касается, просто ему хочется потрепаться с лейтенантом Филлипсом — вот уж, кстати, наглец, каких свет не видел.

— Так нужно было просто не отпускать Эдселла, сказали бы, что он вам здесь нужен.

— В следующий раз так и сделаю, Нат. Но я терпеть не могу командовать. Я не сам себя назначил начальником секции; но я — начальник, и с меня спрашивают работу, так что хочешь не хочешь, а приходится командовать. — Он помолчал. — Знаете, у Джима всегда все не как у людей. Например, этот его приятель, насчет которого ему звонил лейтенант Филлипс. Он, оказывается, цветной. Работает в какой-то негритянской газете или что-то в этом роде. Наш отдел личного состава затеял новый проект, кажется, авиационная группа из одних негров, точно не знаю. Видимо, этот парень собирается писать об этом в своей газете. Но я к чему все это говорю — ведь спроси меня, у кого из наших может оказаться друг среди цветных, я сразу назову Джима. От Джима можно ждать чего угодно. — Он внимательно и с тревогой взглянул на Хикса. — А он не коммунист? В левых газетах не сотрудничал? Знаете, я никому не рассказывал… — он еще раз испуганно оглянулся, — его, прежде чем направить сюда, специально проверяли на предмет политической благонадежности.

— Вы-то, может, никому и не рассказывали, — сказал Хикс. — Зато Эдселл рассказывал. Всем и каждому. Он считает, что его незаконно преследовали; я, честно говоря, тоже так считаю. Он действительно писал для крайне левых журналов лет семь-восемь назад. Просто тогда другие его не печатали, а любому писателю нужно где-то публиковаться. Он перестал с ними сотрудничать, как только его признали. Так что выбросьте это из головы и не мучайтесь.

Майор Уитни поправил табличку с фамилией на столе капитана Дачмина. Потом неловко откашлялся.

— Да, теперь-то его печатают… — сказал он. — Нат, я надеюсь, вы не думаете, что я к нему цепляюсь из-за того рассказа. Ну, вы знаете, о чем речь. Мне кажется, все догадались, что это про меня. Если честно говорить, в те первые две недели в Грейвелли я и вправду растерялся. Сперва полковник Ван Пелт дает одно приказание, а потом полковник Скермерхорн, который, я подозреваю, знал, что Ван Пелта скоро снимут, приказывает совершенно противоположное. Нужно же было как-то наладить работу секции. Еще неизвестно, как бы сам Джим справился с этим делом.

— Он бы справился с этим гораздо хуже вас, — смущенно сказал Натаниел Хикс. Он был в хороших отношениях с майором Уитни. Хиксу нравились его честность и прямота.

Уитни никогда не строил из себя человека более знающего, чем это было на самом деле, не пытался показать, что он занимает более важное положение или пользуется бóльшим, чем это было в действительности, влиянием. Сознавая ограниченность своих способностей, он в отличие от многих других никогда не пытался под этим предлогом уклониться от сложной работы. Отважно брался за любое задание и делал все, что было в его силах.

— Можете мне поверить, Билли, — сказал Хикс. — Я-то эту писательскую братию хорошо знаю. Когда Эдселл сочинял свой рассказ, он не имел в виду никого конкретно; он думал только о том, чтобы написать хороший рассказ. Попалась ситуация, из которой, как ему казалось, можно состряпать неплохую вещь. Вот он и начинает на нее накручивать, вертеть так и эдак, чтобы получилось поинтереснее. За это писателям и платят.