Убийство в Тамбовском экспрессе - Валентина Андреева

Войдя в коридор, соседка, одетая в длиннополый байковый халат, повела себя странно. Приложив палец к губам, прошептала «Пш-ш-шик!», подмигнула электрощитку со счетчиками, кокетливо повела плечами и, железной хваткой подхватив меня под руку, увлекла к порогу моей квартиры. Заметив торчащую в дверях Наташку, повторила свой малопонятный призыв и попыталась войти. Удалось это не сразу, поскольку обе — и она, и Наталья — освобождали проход, синхронно отступая в одну и ту же сторону. Мне первой надоело это безумное топтание, поскольку приходилось принудительно болтаться вместе с Анастас Ивановичем. Ей ничего не стоило незаметно для себя оттоптать мои ноги. Пытаясь высвободиться, я издала возмущенный писк. Он сработал в качестве сигнала психической атаки. Дамы замерли в поисках причины и я, освободившись от «наручника», легко проскользнула в прихожую. Анастас Иванович настороженно оглянулась. Не заметив в коридоре ничего подозрительного, потеснила застывшую Наташку и, шагнув через порожек, быстренько закрыла дверь. Физиономия соседки сразу же расцвела счастливой улыбкой, она с трудом ее погасила, очередной раз приложив палец к губам. Вот только забыла свою «шепталку».

— Пш-ш-шик! — подсказала я. Зачем человеку мучиться воспоминаниями.

— Тс-с-с-с… — обрадованно поправила она, отнимая от губ палец и возвращая на место улыбку. — Я для Степушки сюрприз приготовила. Новогодний. Девочки, мне надо к большому зеркалу. С вашего позволения…

Мы буквально вписались в стену, пропуская Анастаса к зеркальному шкафу и, заинтригованные ее поведением, поспешили следом.

Вначале я решила, что соседка рехнулась. Развязав пояс халата, она с элегантностью танка вертелась перед зеркалом и так и этак. При этом томно мурлыкала. Несколько раз поправила волосы и огладила себя по бокам. Затем молниеносным движением скинула халат. Мы непроизвольно ахнули: соседка осталась в черном купальнике, натянутом прямо на нижнее белье. Белые пантолоны, протяженностью почти до колен смотрелись восхитительно.

— Мне он тоже понравился! — проворковала она, расценив нашу реакцию по-своему. — Я в нем как куколка. Десять лет не могла найти подходящего размера, причем бесплатно. Риточке с пятнадцатого этажа купальник великоват оказался, она мне его и презентовала. Мы с ней это дело немножко отметили. — Соседка довольно хихикнула. — Вместе с Рождеством. Теперь можно ехать купаться. Правда, замечательно сидит?

Я поторопилась кивнуть и дернула Наташку за рукав, предупреждая, что не стоит разочаровывать Анастас Ивановича. Купальник ей, мягко говоря, маловат, излишки тела упрямо выбрались на свободу, но у нее свое видение. Главное, сама себе нравится и этим счастлива.

Наташка судорожно сглотнула и, стараясь не смотреть на соседку, застрекотала: — Надо же, как Степан Иванычу повезло. Да и вам тоже. Черный цвет вообще стройнит. У вас даже появилась талия… в районе подмышек. Только мой вам совет: не торопитесь ехать купаться, давайте подождем хотя бы до начала ледохода.

— А разве он в крытых бассейнах бывает? Не отрывая восхищенного взгляда от отражения в зеркале, Анастас Иваныч на ощупь пыталась найти свой халат. Я предусмотрительно отступила.

— Смотря в каком бассейне, — туманно пояснила Наташка, косясь на валяющийся на полу халат и бороздя пальцами правой ноги ворс паласа. — Некоторые завезенными айсбергами пополняются.

— Экологически чистая вода и надолго хватает, — подхватила я. — Единственное, что необходимо — контролировать ее химический состав. Вдруг она окажется тяжелой.

Анастас Иваныч оторвалась от зеркала, подхватила с пола халат и вопросительно уставилась на меня в ожидании подробностей. Отметив положительную динамику в ее поведении, я принялась за объяснения, потихоньку пятясь назад и увлекая за собой соседку.

— Мне Димин знакомый объяснял. Обыкновенная вода имеет формулу аш два о, тяжелая — дейтерий два о. Первая является необходимым лекарством для всего живого, последняя — чистейший яд. Без нее не обходится ни один ядерный реактор. Степан Иваныч на него совсем не похож.

— Ира, ты меня пугаешь! — Анастас Иваныч умоляюще прижала халат к груди. — Лучше жить безграмотной. А какая вода течет из нашего водопровода? Легкая или тяжелая?

— Так кто ж нам правду скажет?

Наташка осторожно подталкивала соседку в правильном направлении — к выходу.

— Главное, чтобы кипяченая была или отфильтрованная.

— У меня ключей нет, — упершись в дверной проем, — напомнила нам и себе Анастас Иванович. Дверь ей я предусмотрительно открыла, но покидать наше общество она не торопилась. — Я их у Риточки забыла, Риточка ими вино открывала — пробку вниз проталкивала. Штопора-то не нашла. На всякий случай подождите меня в коридорчике, вдруг она уже спит.

Забыв о своем сексуальном прикиде, Анастас Иванович сунула Наталье в руки свой халат и заторопилась за ключами, мы едва успели ее перехватить. Пока она, путаясь в рукавах, его напяливала, прикатила на лифте словоохотливая Риточка и, победно бряцая связкой ключей, принялась за пересказ удачных посиделок. Анастас Иванович вносила свои коррективы, при этом обе радовались тому, что не разъехались. Дамам определенно было весело. Мы с Наташкой активно поддакивали и время от времени желали им спокойной ночи, намекая на необходимость расставания. Не уходили только потому, что боялись нового пришествия Анастас Ивановича. А вдруг Риточка захватила не те ключи? Из-за этой канители я не смогла своевременно подойти к городскому телефону, не слышала ни одного звонка, кроме последнего.

6

— Долг платежом красен, — располагаясь на ночлег на моем диване, заявила Наташка. — Прошлую ночь я тебя приютила, эту промучаюсь здесь. Давай не будем выключать свет в прихожей и на кухне. Что-то мне жутковато. Ты запомнила время Кэтькиного прибытия?

— Только номер рейса, — зевнула я. — Странный он какой-то.

Зевая в порядке солидарности, подруга невнятно пояснила, что время прилета помнит: завтра. Вот только не знает, к какому периоду суток оно относится. То ли к четырем часам утра, то ли к четырем дня. И является ли вообще это время московским.

— Вдруг оно ослиное? — задумчиво проговорила она, накручивая на палец невесть где подхваченную белую нитку.

— Ословское, — автоматически поправила я.

— Ословое, — еще раз зевнула Наташка. — А ты, если такая умная, позвони в справочную. Вдруг нам и ложиться не имеет смысла. Вроде как уже пора и вставать. Только не вздумай зевать.

Зря она это сказала. Я раззевалась так, что не смогла набрать номер. Наташка в меру возможностей помогала. Зевота — состояние заразное. Прозвониться мне удалось только после принудительного умывания холодной водой.

Смывала с себя остатки сока, щедро выплеснувшегося из пакета. Сразу взбодрилась, а то, что услышала в ответ, окончательно охладило. Названного мною рейса вообще не существовало. Более того, таких многозначных номеров не употребляет ни одна авиакомпания в мире. Контрольная проверка Наташкой добытых мной сведений дала тот же результат. Никто не собирался ей врать даже за ее красивые глаза, которыми якобы она прекрасно слышала заветный номер рейса. А уж память у нее, дай бог всякому.

— Что за хрень? — звонким от волнения голосом спросила подруга у исходящей короткими гудками телефонной трубки.

Так она ей и ответила! Обратилась бы ко мне, я бы тут же разъяснила. Нет! Наташка упорно продолжала доказывать питюкающей трубке, что пребывает в своем уме и с детства обладает прекрасной памятью. Помнит даже то, что настоятельно требует забвения. И обиженно принялась оглашать весь список, благо рядом в качестве исповедника была я, а не супруг. Большую часть мне приходилось слышать и раньше, но я решила дать ей выговориться очередной раз и тем облегчить душу. Она мне совсем не мешала. Под глухое бормотание подруги я глубоко задумалась над отдельными эпизодами событий, не забывая время от времени кивать. Подходящие моменты улавливала интуитивно. Но слишком увлеклась выводами, в результате не сразу поняла, почему Наташка настырно сует мне в руки мой мобильник.

Не то чтобы я не брала… Брала, вежливо благодарила и пристраивала его рядышком с собой. То на кресло, то на тумбочку. По-видимому, Наташке мои манипуляции надоели и она позвонила мне на мобильник с городского аппарата. Увидев на экране свой собственный домашний номер, я удивилась и автоматически вышла из транса. Была охота слушать Наташкины упреки в отсутствии к ней внимания! Причем в двойном исполнении — вживую и через громкую мобильную связь.

— Тебе не кажется, что нас намеренно выживают из дома! Как минимум на три-четыре часа, — в ответ на ее «Обалдела?!» сообщила я по мобильнику.

— Зачем? — удивилась она по городскому аппарату.