Витязи в шкурах - Анатолий Дроздов

– Славу?

– Славу будем петь, когда поганых побьем. Про девок!

– Любишь ты их! – улыбнулся Улеб. – Ишь, Марфушу как быстро окрутил. И молодец! Добрая она баба! Можешь ее с собой в Гомий взять, коли нравится. Только рад буду. Она как вы с Кузьмой…

– Пошли девки да по воду… – вместо ответа затянул Вольга.

– Не нашли дороги к броду… – поддержал Улеб.

– И пришлось им заголиться, – грянули ближние вои, – чтобы зачерпнуть водицы…

* * *

Как и предупреждал Тудор, неожиданно подойти к половецкому стану не получилось. Едва рассвет открыл врагу изготовившееся на пойменном лугу русское войско, как туча стрел, выпущенных с противоположного берега, накрыла воев и дружинников. Затем еще и еще… Градом падая с потемневшего от них неба, стрелы застревали в деревянных щитах и древках копий; выискивали незакрытый кусочек тела и с хрустом разрывали жилы и мясо, пробивали броню и головы. Русские лучники, прячась за щитами, не могли отвечать – так густо сеяла в их ряды тихая смерть. Конные хоругви Олега, сразу потеряв до сотни лошадей и с десяток всадников, отступили от берега, освободив брод. И тут же черная лавина, разбрасывая копытами мелкий речной песок и взбивая воду ковром из мелких брызг, потекла через мелкий Сейм.

Запоздалый залп русских лучников только на короткий миг приостановил ее. Второй залп накрыл половцев, когда их передовые ряды уже с воем врезалась в русское войско. Удар плотно сбитой массы конницы был настолько силен, что вои и дружинники, топча своих раненных и мертвых, попятилась назад. Все быстрее и быстрее.

– Так мы и до леса добежим! – зло крикнул Улеб Вольге, крутя головой. – Перекроем путь Тудору. А поганые обложат нас и будут стрелять издали. На выбор, как у себя в Поле. Нет уж… Эй, грачи путивльские!

Пришпорив жеребца, Улеб пробил изнутри пеший строй русских и во весь опор поскакал к откатившимся хоругвям Олега. Бросая время от времени взгляд в ту сторону, Вольга видел, как Улеб машет руками и что-то кричит, стоя перед сотнями; потом рядом с князем появился Олег, подтянулись знаменосцы со стягами-хоботами и хоругвями…

Наскок пришедшей в себя русской конницы был стремителен, как неожиданный удар ножа, и на короткое время отбросил половцев от начавших прогибаться передовых рядов пешего войска. Объезжая строй и наводя в нем порядок, Вольга то и дело поворачивал голову в сторону кипевшей перед его хоругвями злой схватки. Первые ряды конников с обеих сторон уже сломали или потеряли копья, и теперь ожесточенно секли друг друга мечами и саблями. Задние напирали, стремясь хоть как-то достать врага. Ржали кони, вопили люди, звенело железо, встречаясь с железом, и этот гул перекрывали предсмертные крики и хрипы. Теснота не позволяла коням, потерявшим всадников, вырваться на простор, обезумев от боли и страха, они бросались из стороны в сторону, сбивая крупами других коней вместе с всадниками. Копошащиеся груды тел людей и животных, мертвые и живые, красные ручьи, устремившиеся в мутный Сейм…

Конный бой кипел не долго. Превосходство половцев было многократное, и скоро они оттеснили белгородские хоругви на полполета стрелы. В этот миг вырвавшийся из схватки Улеб пробился внутрь русского каре.

– Теперь наша очередь выручать! – закричал, подъезжая. – Покажем, воевода, поганым, что пешее войско может!

По сигналу Вольги запели трубы, крикнули сотские, объезжая ряды, и ратники, как давеча на поле, быстрым шагом тронулись на врага. Удар пешего русского каре был настолько неожиданным, что растерянные половцы, ломясь через груды убитых и раненых, прыснули к броду. Лучники и арбалетчики позади русских копейщиков спустили тетивы, затем еще и еще… Падали с коней сшибленные калеными стрелами половцы, вставали на дыбы и предсмертно ржали кони, прежде чем рухнуть на вытоптанный луг вместе с всадником, безумно метались перед строем русских раненые животные и люди. А строй, мерно шагая, топтал теперь не своих, а врагов.

– Тудор говорил, что пеший всадника не догонит! – оскалился Улеб, наблюдая за суетой перед строем. – Бегут! Да еще как! Вот вам! Еще! За Римов! За Путивль!..

Однако растерянность в половецком войске продолжалась не долго. Степняками управляла жесткая и решительная рука. Гнусаво и оглушительно завыли рожки, непонятно и зло закричали предводители; пространство перед русским войском вмиг очистилось. Колыхающаяся конная масса вновь обрела строгое очертание; Улеб с Вольгой увидели, как на высоком берегу появился всадник в блестящей броне и червленым конским хвостом на высокой пике шлеме. Всадник протянул руку в их сторону и что-то прокричал.

– Готовься, боярин! – воскликнул Улеб, наблюдая, как выехавшие из рядов половецкого войска всадники натягивают тетивы. – По нашу душу!

И точно: рой стрел в этот раз не рассыпался тучей, накрывая все войско, а ударил узко – по русским воеводам. Улеб отработанным движением вскинул щит, но он не понадобился – смертоносные жала в двух шагах перед ними словно наткнулись на невидимую преграду; железные и деревянные обломки осыпались, острым ковром усеяв поле перед мордами коней.

– Когда-нибудь ты научишь меня этому! – вскричал Улеб, поворачиваясь к Вольге. – Мне нравится!

Русские лучники ответили, и одна из стрел из-за слишком низкого прицела скользнула Вольге под бармицу и, оцарапав плечо, пробила бронь возле шеи навылет.

– Кто там так стреляет! – свирепо заревел Улеб, оборачиваясь. – Вобью в землю по уши! – он обернулся к Вольге: – Перевесь щит на спину! Зачем он спереди, если свои скорее поганых подстрелят?!

Вольга спешно последовал его совету и вовремя – при следующем русском залпе очередная стрела сильно стукнула в край окованного железом овала и, не пробив его, упала, сломанная, на землю. Улеб, приподнявшись на стременах, погрозил лучникам кулаком.

Тем временем всадник с конским хвостом на шлеме прокричал еще раз, и в этот раз рой стрел ударил не по воеводам, а по прикрывавшему их строю. Многие вои, глазевшие на Улеба с Вольгой после первого залпа, не успели закрыться щитами и с воплями покатились по вытоптанной земле. В следующее мгновение конная сотня половцев ударила в расстроенные ряды, пробивая их наконечниками копий и стремительным напором.

Это была самоубийственная атака; предводитель, отдавший такой приказ, ясно понимал, что посылает своих на верную смерть. Оправившиеся от неожиданности русские встретили сотню частоколом копий. Кони степняков, поражаемые в грудь широкими наконечниками рогатин, падали на колени, всадники летели через их головы прямо в русские ряды, где их, ошеломленных, закалывали сулицами, били дубинами или рубили топорами. И все-таки удар сотни оказался настолько мощным, что пробил, пробуравил передовые ряды. Трое всадников, прорвавшись внутрь, галопом неслись к Улебу и Вольге.

– Не ворожи на них! – крикнул Улеб Вольге, поудобнее перехватывая щит. – Сам справлюсь!

Скакавший впереди половец вытянул перед собой копье, пытаясь на скаку достать им князя, но Улеб увернулся, и неуловимым движением сделал короткий выпад рогатиной. Степняк уронил щит и сунулся лицом в гриву коня. Второй половец, скакавший обочь, воздев копье над головой, метнул его в Улеба. Тот выпадом щита отбил оружие и снова выбросил перед собой рогатину. На месте глаза половца возникла черная дыра, мгновенно заполнившаяся красным, всадник сполз с седла и конь потащил его по лугу за застрявшую в стременах ногу.

Третий половец напал на Вольгу. Копье он, видимо, потерял, пробиваясь внутрь, поэтому, занеся над головой саблю, ударил ей наотмашь. Вольга, жалея о щите за спиной, уклонился. Степняк осадил коня и, развернувшись, снова занес саблю. Вольга выбросил вперед руку с кистенем. Половец прикрылся щитом, но гибкая цепочка обогнула его, гирька смачно шмякнула о мягкое тело. Степняк уронил щит, но саблю все еще держал над головой. Вольга движением кисти раскручивал гирьку кистеня, оба настороженно ждали выпада. И в этот миг наконечник сулицы, прилетевшей откуда из-за спины воевод, впился половцу в горло. Тот захрипел и рухнул на землю.

Вольга оглянулся. Микула спокойно сидел на коне в трех шагах позади.

– Не нравится мне, когда моим воеводам в спину стреляют, – сказал он сумрачно. – Да еще спереди норовят зарубить. Я побуду тут!

Вольга пожал плечами и повернулся к Улебу. Тот уже сидел ровно, воткнув копье тыльным шипом в землю.

– Мог бы и своего половца мне оставить, – сказал спокойно. – Я б успел. Не умеют поганые толком копьями, насквозь пробить норовят. Замах большой, силы много – переменить удар нельзя. А не надо насквозь, достаточно на полнаконечника, – Улеб бросил взгляд на острие своей рогатины, с которого медленно ползли на потемневшее древко красные струйки…

Повторять нападение на русских воевод хан не стал. Степняки растеклись по лугу, полукругом охватив русское войско. Засвистели стрелы.