Ливонская партия (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Имелись и аркебузы. Исключительно в качестве резервного оружия или для полевого боя. Потому что оставшиеся без мушкетов аркебузиры получили мушкетоны. Сиречь дробовики для боя накоротке. Да, без ударно-кремневого замка, а с простым фитильным. Ну и что? Главное, что, сойдясь с неприятелем на абордажную дистанцию, они могли обильно его приголубить картечью.

Тишина.

Только уключины скрипят, да весла мерно водную гладь волнуют, поднимая немного брызгов. Да глухой звук барабана, задающего темп гребле. Но это все уже давно превратилось для окружающих в «шум леса» или какой еще окружающей среды. Отчего не воспринималось должно и казалось им, что вокруг тишина. Настоящая, звенящая.

Дистанция сто метров. Примерно.

— Бей! — громко и отчетливо произнес король.

И почти сразу стрелки, подошедшие к переднему парапету кормовой надстройки, ударили из мушкетов. Секундой позже — разрядились легкие бомбарды, отправляя жестяные банки с крупной картечью вдаль. Этот вариант картечи хоть и был самым дорогим, но позволял выжать максимум дальности[1]. Поэтому король решил применить именно его.

Несколькими мгновениями спустя отреагировали соседние боты. Также окутавшись дымами.

А с кораблей и лодок неприятеля посыпались люди. Кто под ноги товарищам, кто в воду. Не помогали даже доспехи, которые оказались совершенно не готовы к такому испытанию. Даже латы.

Стрелки у переднего парапета кормовой надстройки дали залп и отошли назад, уступая место второй линии. А сами принялись заряжаться.

Грянул залп. Потом еще. Потом еще.

Очень помогало то, что имелся ветерок, который оперативно сносил пороховой дым в сторону. Из-за чего мушкетеры и временно вооруженные мушкетами аркебузиры развили удивительную скорострельность. Каждые пять секунд — новый залп.

Ровно столько требовалось людям, чтобы спокойно, без спешки перехватить оружие и отойти от парапета, уступая место следующим. А тем выйти на позицию и изготовиться к стрельбе.

Ба-ба-ба-бах!

Ба-ба-ба-бах!

Ба-ба-ба-бах!

То тут, то там раздавались залпы мушкетов. Страшные, губительные залпы. Против которых неприятеля мало что защищало. А ведь там сидела германская наемная тяжелая пехота. Вся сплошь в бригантинах да полулатах. Да еще укрывшись за бортами. Но пуля с ТАКОГО «карамультука» била страшно.

Впрочем, легкие бомбарды, которые в спокойном режиме постреливали крупной, тяжелой дальней картечью, тоже не выглядели агнцами божьими. Ибо каждая такая «подруга» била на этой дистанции ничуть не слабее мушкета, мягко говоря. Считай в неприятеля улетала пригоршня мелких ядер, которые крошили борта и людей, иной раз и пару бедолаг за раз.

А когда боты сходились с плавсредствами неприятеля или проплывали мимо них, в ход шли мушкетоны. Достаточно высокие борта кораблей Иоанна позволяли зачищать живую силу даже не проводя абордажных вылазок. Хватало несколько десятков выстрелов из мушкетонов, чтобы даже крупный речной кораблик опустел. Его ведь и без того знатно обработали. А если чего-то не получалось или кто-то занимал крепкую оборонительную позицию, то подключались мушкеты. С двадцати-тридцати метров ТАКУЮ пулю не держал никакой щит.

Если же выходило так, что ганзейский кораблик имел более высокие борта, то за них летели — «ивановки» — чугунные гранаты. И высаживался десант, если сопротивление не прекращалось. Но обычно гранат вполне хватало. Даже если кто-то там и оставался жив-здоров после этого «шоу», он уже больше не отсвечивал, прикидываясь ветошью…

Дым. Грохот. Свист пуль. Вопли. Стоны. Всплески речной воды, вздымаемой веслами.

Иоанн же стоял как статуй в этом урагане. На его переднем крае. И с каким-то отстраненным видом наблюдал. Вокруг гибли люди. Сотнями. А то и тысячами. Но ему было все равно. Он вообще почему-то не воспринимал происходящее как бой.

Просто игра. Какая-то смертельно опасная игра…

Этакий Tower Defense или Plans vs Zombies какой-то. Вон, от мушкетной пули голова незадачливого наемника разлетелась мелкими брызгами. Словно взорвалась. Но король не смог ужаснуться или вообще хоть как-то отрефлексировать. Он просто принял это как данность. Словно это не человек погиб весьма специфичным образом, а бабочка села на цветок или собачка опрыснула придорожные кустики.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Огонька добавляло еще и то, что в его полный латный доспех изредка прилетали стрелы или болты. Он ведь стоит на виду, весь из себя красивый, привлекая немалое внимание на фоне подчиненных. Разве что забрало своего арме опустил, чтобы в лицо случайно ничего не залетело. Долетали даже аркебузные пули. Но тщетно. Оставив лишь легкие вмятины, они просто отскочили. Слишком далеко стрелки находились и слишком слабо били их «стволы».

Это был не бой. Это была бойня. Практически расстрел. Намного хуже, чем тогда — на Оке. Там у неприятеля имелся хоть какой-то шанс нанести серьезные потери. А тут? Какой шанс у ганзейских наемников был здесь?

Мушкеты били сокрушительно с запредельной для местных дистанции. А еще точно и довольно часто. Орудия — тоже. Им даже ответить толком не получалось. Как-то с этой задачей справлялись только самые везучие храбрецы. Почему храбрецы? Так ведь им, что вести ответный огонь, приходилось оказываться под весьма жестким обстрелом.

Полчаса.

И флот русских ботом прошел встречным курсом москитный флот Ганзы. Как раскаленный нож сквозь масло. И стрельба уже практически прекратилась. Иоанн же на это почти не обращал внимания. Он с головой ушел в разрешение дилеммы. Ведь бросать ТАКИЕ трофеи глупо, наверное. Но и медлить не стоило. Во всяком случае терять стратегическую инициативу ему очень не хотелось. Хотя, с другой стороны, орден и так ее не в состоянии теперь перехватить. Нечем перехватывать. Наверное, не чем…

— Кажется я сошел с ума… — как-то глухо и тихо произнес Иоанн, рассматривая кровавое крошево в проплывающей мимо него лодочке. Ее удачно накрыли дальней картечью из легкой бомбарды метров с двадцати. Из-за чего практически не защищенные ничем бойцы из задних линий оказались буквально расчленены. — Какая досада…

[1] Существует, в принципе, три основные вида картечи: насыпная, вязанная и в банке. Первую просто засыпают в картуз или так, навалом, в ствол. Она имеет наименьшую дальность из-за наибольшего рассеивания поражающих элементов. Вязанная картечь привязывается к поддону с центральным стрежнем, как правило, металлическому. Что повышает кучность ее осыпи, дальность и вообще — энергетические характеристики. Но самая лучшая — это картечь, упакованная в жестяную банку. Такая может давать вдвое большую дальность на теми же картечинами на том же заряде, что и насыпная. Жестяные банки появились только в XIX веке после Наполеоновских войн, вязанная же в XVIII веке. Густав II Адольф же применял в своих знаменитых батальонных пушках в XVII веке насыпную картечью, просто помещенную в один сдвоенный картуз с зарядом.

Глава 3

1479 год, 2 мая, окрестности Риги

Рига встретила русских неприветливо.

Опыт потери и последующей безуспешной осады Нарвы заставил защитников обнести город мощным земляным валом. Чтобы артиллерия не могла его так быстро и легко ломать, как тонкие каменные стены старой крепости.

Разгром речного флота Ливонии делал невозможным перехват кораблей Руси, ходящих по Западной Двине. А стремление защитить Ригу, от нападения, о котором все только и говорили в Смоленске да Полоцке, привело к тому, что с малых крепостей забрали практически всю артиллерию. И, несмотря на наличие занятых ливонцами укреплений, сделать они ничего не могли для предотвращения прохождения русского речного флота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поэтому Иоанн прошел сразу к Риге, дабы не отвлекаться. И осадил ее. А для решения проблем с малыми укреплениями по пути следования выделил пехотный полк с двумя канонерскими лодками, вооруженными бомбардами. Вроде той, что действовала-злодействовала под Нарвой. Только их теперь было уже две штуки. Плюс какое-то количество легкой артиллерии. Во всяком случае для неспешного взятия того же Динабурга и Кокенгаузена их вполне должно хватить.