Тигры в красном - Лайза Клаусманн

— Но разговаривает она с тобой.

— Она не разговаривает ни с кем нашего возраста. Ей двенадцать.

Хьюз улыбнулся, думая о дочери. Крепкая малышка. Всегда стремится к победе. Он вспомнил, как однажды взял ее на ярмарку в Вест-Тисбери, где она влюбилась в плюшевую игрушку-приз. Она потратила больше часа и все свои карманные деньги, пытаясь сбить четыре бутылки, чтобы выиграть приз. Хьюз знал, что игра мошенническая. В конце концов он заплатил за этого чертова уродца, но оно того стоило. Он знал, что Дейзи проторчала бы там всю ночь, пока не победит.

— Ну, — сказала Ник, — она разговаривает с Эдом. Они не разлей вода. Он где-то шляется, она его покрывает. Вот и сегодня они куда-то исчезли, после случившегося.

— Как думаешь, куда они направились?

— Не знаю. Сказали, что пойдут к «Палубе». Точно нам с Хеленой мало хлопот. — Ник откинула голову на спинку сиденья. — Боже, ворчу, как сварливая мегера.

— Ты не ворчишь. Ты говоришь как мать, — возразил Хьюз, положив руку на бедро Ник.

— Иногда я думаю, а есть ли разница. — Ник отодвинула ногу.

Было десять, когда они добрались до Тайгер-хауса, но дети еще не спали.

— Папа! — Дейзи сбежала по лестнице и запрыгнула на Хьюза.

— Приготовлю-ка я выпить, — сказала Ник.

Поверх головы дочери Хьюз смотрел, как жена скрывается в голубой гостиной. Спина была прямая, и двигалась она с привычной легкостью, но в ее грации была какая-то печаль.

Хьюз перевел взгляд на дочь:

— Как ты, милая?

— Умираю с голоду, — объявила Дейзи. — Мы пропустили ланч. Эд купил мне чизбургер, но это было сто лет назад.

— Вот как? Давай посмотрим, что мы можем раздобыть.

Хьюз прошел за дочерью в летнюю кухню, глядя, как ее светловолосая голова подпрыгивает впереди. Сердце у него сжалось.

В холодильнике было почти пусто, и Хьюз почувствовал себя виноватым за то, что оставил их одних так надолго. Когда Ник начинала хандрить, покупками заниматься было некому.

— Как насчет теплого молока? Наедаться на ночь вредно.

— Ну ладно, — согласилась Дейзи, усаживаясь за стол.

Хьюз достал бутылку с молоком и налил немного в одну из медных кастрюлек, что висели над плитой.

— Как дела у мамы?

— Нормально, — ответила Дейзи.

Хьюз помешал молоко деревянной ложкой и добавил немного ванили, так делала их повариха, когда он был маленьким.

— Эд помог шерифу, и тот дал ему два доллара.

— Неужели? И как же Эд помог шерифу?

— Не знаю. Он был с полицейским, когда тот докладывал обо всем шерифу, наверное.

— Он не вернулся домой вместе с тобой? — Хьюз повернулся к дочери.

— Привет, дядя Хьюз.

В дверях стоял Эд.

— Привет, Эд, — ровным голосом произнес Хьюз. — Я слышал, ты помогаешь шерифу.

— Да, — сказал Эд.

— Молодец.

Хьюз налил молоко в кружку и протянул ее Дейзи.

— Вам обоим давно пора спать. Уже поздно.

Он опустил руку на плечо Дейзи и посмотрел на Эда. Мальчик моргнул первым.

Ник ждала у лестницы. Протянула Хьюзу джин с тоником.

— Пожелай спокойной ночи маме.

— Спокойной ночи, мамочка.

— Спокойной ночи, Дейзи.

Дейзи начала подниматься, а Эд остался стоять у лестницы.

— Ты тоже ступай, Эд, — сказал Хьюз.

— Спокойной ночи, тетя Ник, — произнес Эд, но смотрел он при этом на Хьюза.

Хьюз невольно заслонил собой жену, чувствуя, как приподнимаются волоски на руках.

— Спокойной ночи, — сказала Ник.

Хьюз следил за Эдом, пока тот не скрылся на лестничной площадке, затем повернулся к Ник:

— А где Хелена?

— Заснула, — ответила Ник, кивнув в сторону гостиной. — Что сказал Эйвери?

— Я пытался, но он не приедет, Ник. По правде говоря, его это совершенно не взволновало. Ляпнул что-то странное про укрепление характера.

— Чертов дурак. — Ник прижала стакан ко лбу.

Оба повернулись, услышав вздох. В дверях стояла Хелена и смотрела на них, сжимая в руке стакан со скотчем.

— Прости, дорогая, — сказала Ник, последовав за Хеленой в гостиную.

Хелена взяла графин и подлила себе виски.

— Он очень занят, — сказала она.

Ник глянула на Хьюза. Он пожал плечами. Эйвери — это проблема Хелены. Если ей хочется тешить себя иллюзиями, это ее выбор. У него и без того хватает поводов для беспокойства.

Хьюз устроился в кресле, отодвинув вышитую подушку со свирепым тигром.

— Итак, дамы, помимо разбросанных там-сям трупов, как проходит лето?

Он улыбнулся, хотя чувствовал себя совершенно вымотанным.

Хелена растерянно уставилась на него, словно не поняла вопрос.

— Временами ты такой легкомысленный, дорогой, — сказала Ник.

Тон у нее был легкий, но эта легкость, элегантное изумрудное платье и коктейли скрывали новую хрупкость — точно в ней что-то надломилось. Ему хотелось подойти к Ник, обнять ее — так, как он обнимал Дейзи, когда той снились кошмары, прижимая к себе маленькое испуганное тельце.

Внезапно Хьюз вспомнил один случай в начале войны, произошедший, когда они только-только поженились, в те дни он ждал мобилизации. Он учился на юридическом, и у него не сложились отношения с куратором, считавшим, что хорошего адвоката из Хьюза не выйдет. Как-то вечером он возвращался домой, погруженный в невеселые мысли о предстоящем провале, и вдруг его окатил поток ледяной воды. Ошеломленный, он остановился и поднял голову — на него с улыбкой смотрела Ник, державшая в руках шланг.

— Прости, милый, — рассмеялась она, явно радуясь своей проделке. — Ты выглядел слишком уж серьезным.

Хьюз перевел взгляд на промокшие брюки и ботинки.

— О нет, дорогой. Теперь ты еще несчастней.

— Я тебе это припомню, — пригрозил Хьюз. — Когда ты меньше всего этого будешь ожидать.

Мокрый с головы до ног, он сел на крыльцо и притянул к себе Ник. Они сидели, пока небо не потемнело, а потом вошли в дом и закрыли дверь, отгородись от всего мира.

— Так вот, — голос Ник вернул его обратно, — еще эта вечеринка. А я пока ни черта не сделала.

— Да, я заглянул в холодильник. — Хьюз улыбнулся ей, нежно, чтобы она не истолковала его слова превратно.

— А, ты об этом, — Ник помахала рукой и посмотрела на Хелену: — Мы тут немного дрейфовали, да, дорогая? Изображали Робинзона Крузо.

— Да, — сонно пробормотала Хелена. — Дрейфовали.

— Я отлично знаю, как это бывает.

Хьюз вытер влажные ладони о брюки и допил джин-тоник.

Позже, убедившись, что Хелена благополучно добралась до своей комнаты, Хыоз вошел в спальню; Ник готовилась ко сну. Он наблюдал, как она вытаскивает сережки из мочек ушей, как бережно укладывает их на маленькую бархатную подушечку. Ник всегда была очень аккуратна, одеваясь, но вечерами одежда, украшения, туфли разлетались во все стороны — она сбрасывала их с себя с какой-то неистовой радостью, точно свободу обретала. Когда она стала такой аккуратной, удивился он. Он едва сдерживал себя, чтобы не броситься к ней, не умолять о прощении, заставить поклясться, что она не бросит его. Но она бы ничего не поняла. Решила бы, что он спятил. Так что он лишь легонько коснулся ее плеча, а потом спустился в кабинет, сжимая в кармане ключ от ящика стола.

Саутгемптон,

июль 1945 года

Дорогой Хьюз,

Что мне сказать? Я могла бы сказать: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делай этого. Я могла бы сказать, что это неправильно, заставлять меня выбирать между тобой и собой. Но как я могу?

Я не могу, я не стану снова выходить замуж. Я могу сказать, что это мое окончательное решение, потому что, любовь моя, так оно и есть. Дело не в тебе. Дело не в том, что я не хочу видеть тебя своим мужем или сомневаюсь в том, что ты единственный мужчина, которого я могу любить всей своей душой. Дело во мне, в том, кто я есть. Я знаю, это не тот выбор, которого ждут от женщины. Я знаю, что должна быть тронута тем, что ты готов оставить свою жену и хочешь жениться на мне, бросить все ради нашей любви. Но я не хочу быть чьей-то женой. Я хочу, чтобы ты приехал ко мне, потому что хочешь быть со мной, а не в поисках убежища от проклятого мира. Но честно и чисто, как это всегда у нас было, — просто ты и я.

Ты сказал, что если тебе придется причинить боль твоей жене (почему я не могу даже написать ее имя?), то это должно быть ради чего-то. Что тебе нужно знать, что я всегда буду с тобой. Что брак — это твое представление о честности. Но, милый, как же ты не понимаешь, у нас уже есть все, и что может изменить какой-то клочок бумаги?

Я всегда буду любить тебя, Хьюз, несмотря ни на какие преграды. Я всегда буду с тобой, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, клянусь.

Пожалуйста, вернись ко мне.