Сорванная маска - Саманта Шеннон

шею, – раздалось в ответ. – Раздроблю позвонки…

Игла вонзилась Корнефоросу в локтевой сгиб.

В считаные секунды пленник страшно преобразился. Глаза потухли. Аура съежилась, могучее тело усохло. Вокруг следа от укола расползались трупные пятна, заполонив руку, они перекинулись на грудь.

В бункере повеяло холодом. Луч фонаря заплясал по стенам. Корнефорос рванулся вперед так, что хрустнула кость, и издал чудовищный звук – скрежет камня по металлу, – пробудивший воспоминания, которые я тщетно старалась подавить.

Глубокая ночь. Лес. Бесконечные деревья и гул, похожий на жужжание трупных мух. Я мчусь через нашпигованное минами поле, преследуемая тварью, охочей до моей плоти. Нога цепляется за кочку. Запястье хрустит под тяжестью моего веса.

Эмит…

– Довольно! – завопила я. – Перестань.

Кэд заправил шприц темной жидкостью. Корнефорос рычал, лязгал зубами. Изловчившись, Кэд воткнул иглу в мускулистый живот.

Рефаит моментально обмяк. Голова упала на грудь. Внезапно он содрогнулся, огромные лапищи сжались в кулаки. Я не отшатнулась, только покрепче стиснула фонарь.

Еще долго я слышала лишь собственное дыхание. Наконец Корнефорос посмотрел на Кэда. Во взгляде снова вспыхнул огонь, угли превратились в пламя. Не отставала и аура. Кэд, шатаясь, попятился и непременно бы упал, не подставь я плечо.

– Ты в порядке?

– В полном, – прохрипел он. – После подпитки я всегда огурцом. – Из рыжеватых глаз сочилась кровь. – Теперь поняла?

В ушах зазвучал голос Арктура:

Ты сама докопаешься до сути. Ты сообразительная и рано или поздно соберешь разрозненные фрагменты пазла.

– Да, – чуть слышно откликнулась я. – Поняла.

Арктур не обманул. Улики были прямо у меня под носом, однако я отказывалась их замечать. Не верила, что Рантаны способны утаить от меня секрет такого масштаба. Особенно он.

В 1859 году английское правительство втайне передало свои полномочия рефаиму. Взамен Нашира Саргас пообещала защитить человечество от эмитов – кровожадных чудовищ, явившихся от загробного мира. Наширу почитали как защитницу, не побоявшуюся вступить в схватку с монстрами.

Правда, она утаила одну крохотную деталь.

И не только она.

– Эмиты… – выдавила я. – Эмиты и есть рефаиты. Точнее, бывшие.

Мой взгляд был прикован к Корнефоросу, бившемуся в конвульсиях.

– Это называется полусдвиг, – пояснил Кэд, направляясь к тележке. – Насколько мне известно, рефаиты не подвержены человеческим болезням. Я вводил ему возбудители оспы, малярии, сифилиса и даже чумы – никакой реакции. Полусдвиг – единственное, что способно поразить их организм.

В голове промелькнуло: а не переборщил ли Кэд с экспериментами?

– Передается полусдвиг элементарно. Эмиту достаточно прокусить или расцарапать саркс. После этого счет идет на минуты.

Эмиты распространяют инфекцию под названием «полусдвиг». Если вовремя не принять меры – безумие и смерть.

Рассказывал Арктур об этом еще в колонии, а у меня, в силу неведения, не возникло вопросов. Скорее всего, Тирабелл взяла с него клятву молчать. Я на секунду зажмурилась.

– Как ты заразил Корнефороса?

– Вколол ему кровь эмита, она стимулирует процесс. Только не спрашивай, где я ее достал.

– Оно чем-нибудь лечится?

– Лечится. Аурой. – Кэд промокнул глаза салфеткой. – К несчастью, после заражения полусдвигом способность подпитываться пропадает. Соль и человеческая кровь на время купируют атрофию, чтобы рефаит успел найти ясновидца и начать лечение. Закупоренные флакончики с кровью в колонии, для предоставления Рантанам по первому требованию. На всякий случай.

– И всю эту информацию ты собрал, экспериментируя над Корнефоросом? – уточнила я.

– У меня не было выбора, Пейдж. Менар приказал разузнать их слабые стороны и тайны. Инквизитор никогда не станет пачкать руки о паранормала. Тем более о такого.

Корнефорос не издавал ни звука. Голова свесилась, грудь судорожно вздымалась.

– Ловко же рефаиты запудрили нам мозги. Мы поверили их байке про спасителей, а по факту запустили потенциальных эмитов в правящие круги. – Я шумно выдохнула через нос. – Люди – фантастические болваны!

– Не надо чесать всех под одну гребенку, – буркнул Кэд. – Англия, например, веками мнила себя избранной державой. А когда ангелоподобные спасители обосновались в стране… это лишь упрочило национальное самомнение.

– Твоя правда, – гортанно вклинился Корнефорос. – Бывал там. Никчемные, напыщенные людишки. Готовые поступиться властью ради иллюзии, будто бы боги явились благословить их с небес.

Возразить было нечего.

– После бегства из колонии я доложил Менару, как нас тренировали сражаться с эмитами. – Кэд смял салфетку. – При всей брезгливости инквизитор рассудил, что без рефаитов нам не обойтись. Однако он по-прежнему не желал видеть их на своей земле.

– Поэтому он всячески увиливал от подписания Верховного территориального акта, – подхватила я. – Нашира послала Корнефороса припугнуть его, а Менар заточил визитера в бункер. Потом… потом выплыло, что эмиты – это бывшие рефаиты. И Менар окончательно утвердился в целесообразности истребления «гостей».

– Он осознал, что у медали две стороны. Два вектора паранормальности.

– Он поделился своим открытием с Тьядер?

– Если еще нет, то обязательно поделится, – «успокоил» Кэд. – Хотя Тьядер сама не прочь избавиться от рефаитов. Насмотрелась на них сполна.

Меня словно молнией ударило.

– Кэд, – зашептала я, – а голодный паек не превращает их в эмитов?

– Сам задаюсь этим вопросом, но проверить не рискну. Корнефорос – мой единственный подопытный. Не хочу лишиться его раньше времени. – Кэд покосился на пленника. – Я спрашивал, но он отказывается сотрудничать.

– Интересно почему.

Корнефорос буравил нас взглядом.

– Ты умна, Пейдж Махоуни, иначе мой кузен не выбрал бы тебя в союзники, – объявил он. – Теперь догадываешься, чем опасен твой жалкий бунт?

Чего греха таить, картина вырисовывалась мрачная.

– Угроза эмитов не выходит за рамки… пока, – продолжал рефаит. – Если инквизитор Менар выдворит нас из Сайена, мы лишимся пропитания и не сумеем противостоять полусдвигу. При всей суровости мы готовы внимать доводам разума. Готовы идти на компромиссы, защищать интересы человечества. А теперь представь – что начнется, если нашу здравую сторону затмит голод?

– Начнется ад, – откликнулась я. – И он не прекратится, пока мы не запрем вашего брата в загробном мире.

– Запереть не получится, границы слишком зыбкие. – Корнефорос впился в меня глазами. – Сайен – наш единственный оплот. Не смей посягать на Якорь, странница, иначе пожалеешь.

11. Подмена

Комната Кэда, обитая коньячным атласом, была чище и просторнее моей. Еще и с радио. Легионер принесла нам мясную нарезку, фрукты, горячий салеп и головку брынзы. В камине потрескивали поленья. Значит, так Менар вознаграждает преданность.

– Обязательно перекуси, – пробурчал Кэд с набитым ртом. – Тебе нужно подкрепиться.

Нарезка поблескивала в пепельном свете. Отвернувшись к окну, я уставилась вдаль.

Сознание прояснилось. Во мраке бункера, пропитанном ненавистью Корнефороса, от каждого слова веяло обреченностью. Здесь, в мансарде, я воспрянула духом. Голова заработала.

– Сначала я заподозрила, что Менар хочет рассекретить рефаитов, – нарушила я минутное молчание. – Общественность