Няня особого назначения - Лесана Мун

и бездействовать, пока два его близких человека рискуют жизнями.

— Прости… мне действительно жаль, но по-другому я просто не могу, я не могу бросить Грэма. Ты же понимаешь? И еще… если со мной…

Сглатываю горькую слюну и продолжаю:

— Если со мной что-то случится, обещай, что позаботишься о Даше.

— Обещаю. А ты обещай вернуться ко мне, — сжимает мои пальцы почти до боли.

— Обещаю, — говорю и сама не верю своим словам. Все так по-дурацки получилось, нет сил, одно отчаяние.

— Там, в междумирье, не верь глазам и ушам. Только сердце подскажет, поняла? — темные глаза вглядываются в мое лицо.

— Да…благодарю… — Рэн не дает мне договорить, запечатывая рот жадным, отчаянным поцелуем.

Нехотя выскальзываю из его теплых объятий и поворачиваюсь к отшельнику.

— Давайте быстрее с этим покончим.

Мне приходится лечь. На алтарь. Это холодно и неудобно. Камень гладкий, но на нем есть место только для головы и спины, ноги висят. За секунду я замерзаю в тонком одеянии и не могу сдержать дрожь, пока лежу с закрытыми глазами.

Монотонный голос отшельника, горячие руки Рэна на моих плечах — все отходит на второй план, а потом и вовсе исчезает. Открываю глаза потому, что внезапно пропадает чувство ледяного камня, прижатого к спине. Тьма кругом. Белёсые комки тумана. И тишина. Мои шаги не имеют звука совсем.

— Грэм? — зову тихонько, не уверенная, что на мой голос не отзовется какая-то сто раз мне не нужная субстанция. — Грэм?

Тишина, в ответ ни звука. Ладненько. Раз я уже здесь оказалась, пройдусь. Толку стоять на месте? По мере того, как я иду, тьма отступает, и я выхожу… в классную комнату.

— Ты просто глупый, ни на что не способный мальчишка! — орет Говелиц на сгорбившегося и почти плачущего Грэма. — Из тебя никогда не получится ничего путного! Ты не правитель, ты — ничто! Позор для дяди и разочарование для родителей! Хорошо, что они умерли и не видят, каким никчемным ты растешь!

Боже! Да что здесь происходит⁈ Я ясно вижу, как от Говелица отделяются черные, липкие нити, которые прилипают к Грэму и тянут из него жизненные силы. Ах ты, паразит! Во всех мирах одна сущность поганая!

— А ну пошел вон! — быстро подхожу к учителю, или к тому, что сейчас похоже на него. — Оставь в покое короля, мерзость!

Говелиц сначала никак не реагирует на мои слова, но постепенно начинает разваливаться на черные ватные хлопья и расплываться, как утренний туман. Я же подбегаю к Грэму, присаживаюсь, растираю его холодные пальчики.

— Я здесь, слышишь? Я с тобой, ничего не бойся.

Но мальчик меня не слышит. Он сидит, глядя перед собой невидящим взглядом, из его глаз стекают нечастые, но крупные слезинки.

— Он прав. Я ни на что не способен. Я только позорю родителей и их светлую память, — говорит ребенок и столько боли в его голосе. — Всем будет лучше, если меня не станет. Дядя взойдет на трон и будет достойно править. Не то, что я.

— Грэм⁈ Ты что такое говоришь? Да дядя все делает ради того, чтобы ты остался на престоле. Ему не нужна корона! Слышишь? Ему нужен живой племянник. И мне! Мне нужен ты! Я ради тебя сюда пришла, Грэм.

Прижимаю его к себе, чувствуя, какой он холодный, и ужасаюсь тому, что не смогу, не найду те слова, которые помогут ему выйти из этого состояния. Дрожащими руками глажу мальчика по спине, затылку, шепчу какие-то глупости.

— Грэм, не бросай нас, прошу. Я только ради тебя на все это пошла. Мне все равно, что там будет с королевством. Ты для меня важен, понимаешь? Только ты. Я люблю тебя, мой мальчик. Как сына своего, как родного ребенка. Слышишь меня, Грэм⁈ Не разбивай мне сердце, вернись ко мне.

Юный король вроде как прислушивается к чему-то, а рука в моей ладони начинает теплеть, поэтому я удваиваю усилия. Растираю спинку ребенку, шепчу, как люблю его и как скучаю. Рассказываю, что мы будем вытворять, когда он вернется, каких только шалостей не придумываю, сама улыбаясь сквозь слезы.

— А еще… мы можем подсунуть лягушек в ванную твоего дяди. Я тут недавно узнала, что он терпеть не может этих земноводных. Представляешь, как он будет вопить⁇

— Громко? — едва слышно спрашивает Грэм, и я, не сдержавшись, всхлипываю.

— Очень громко. И очень долго. А мы всю вину спихнем на Дашу. Она маленькая, ей сойдет с рук, — смеюсь сквозь слезы. — Как тебе идея?

— Отличная, — Грэм поднимает на меня глаза. — Алёна.

Вот тут меня уже развозит окончательно, я загребаю его в охапку и прижимаю к себе, рыдая, как ненормальная.

— Ты меня пугаешь, — сообщает Грэм, крепко обнимая своими руками мою шею. — А еще, мне не нравится, что взяла меня на руки. Я мужчина, а ты — женщина. Это, знаешь ли, странно. Должно быть наоборот, это я должен держать тебя на руках.

— Сделаем и наоборот, когда подрастешь, ладно?

— Ладно, — соглашается ребенок, шмыгнув носом.

— Давай выбираться отсюда? — предлагаю.

— Дельная мысль. Пойдем, — тут же подхватывает Грэм, становясь на землю.

— Я немного не знаю, куда идти, но думаю, вместе…

— Я знаю куда, пойдем, — тянет меня за руку мой воспитанник.

Выдохнув с облегчением, следую за ним. Мы выходим из классной комнаты в коридор и быстрым шагом идем по нему. Впереди маячит дверь, и я понимаю, что нам нужно туда. Грэм ускоряется, я тоже. На душе становится как-то неспокойно. Мы почти бежим, запыхавшись, король первым дергает дверь на себя. Она легко поддается, и он забегает внутрь.

Непонятно как, именно в эту секунду наши руки разъединяются, он забегает в дверной проем один, дверь за ним захлопывается, а я остаюсь в коридоре.

Глава 23

— Эй⁈ Грэм⁈ — дергаю дверь, но она даже не шевелится. — Грэм⁈ Открой!

Тишина.

— Ты не можешшшшь уйти, — слышится шепот откуда из-за моей спины, — это не твоя дверь.

Я резко поворачиваюсь. Никого. Просто коридор. Но на другом его конце тоже появилась дверь, которой раньше не было. Возможно ли… что это моя дверь? Мой выход отсюда? Отбросив сомнения, почти бегу по коридору. Но возле самого выхода резко