Последний шанс палача - Сергей Возный

Человек, сидящий напротив, лицом напоминает кондового селянина, каким мог бы стать по праву рождения. В деревне явился на свет, в деревню и вернулся под старость. В счастливом Глебовом детстве (где папа и мама) дядя Саша присутствовал как обязательный элемент — сперва с женой, потом с какими-то тетями, всегда разными. Тети шуршали синтетическими платьями, звонко смеялись и резко пахли духами, катушечный магнитофон пел голосом Валерия Ободзинского, весело было. Лучшее время, пожалуй, из всей беспокойной жизни. Еще через несколько лет детство превратилось в прыщавую подростковость, мамы не стало, а отец превратился в угрюмого молчуна. Дядя Саша к старому другу ходил теперь один, с бутылкой водки, потом и вовсе перестал. Деревня его родная ушла к тому времени на дно водохранилища, а домом, под старость лет, стал крепкий пятистенок, километров за сто от столицы. Глеба сюда в последнее время тянуло все сильней — устал от города. Опротивело все и сразу: бизнес, терки, тусовка, даже машина крутая и возможность сорить купюрами. Кризис пережили без особых потерь, надо бы торжествовать, а что-то мешало, будто свербящий зуд. Слишком уж все хорошо! Не бывает так! До того хорошо, что охота вторые глаза на затылке иметь! Алкоголь от непонятного мандража помогает, хоть и плохо, а утреннее состояние вызывает желание удавиться.

— …А то, может, бросишь все да и сюда переедешь? — Взгляд отцовского друга сквозь банную истому неожиданно серьезен. — А чего, купишь дом, или сам построишься, будешь как барин. Женишься, наконец! Разве плохо?!

— Нормально. Сейчас даже мода есть у богатых людей, в глубинку переезжать и жить на проценты, в свое удовольствие. Дауншифтинг.

— Даун… чего?

— Сдвиг вниз. Для всех, кто устал быть круче, чем яйца, и хочет обратно к истокам. Большинство, правда, в тропики едут, на Гоа всякие, но мне там жарковато. Да и вообще, мой бизнес процентов не дает, его нужно вмертвую держать. Лет через десять, может быть…

— Мне десять лет еще прожить надо. Далеко ты?

— До ветру. Потом можно еще в парилочку да и покушать!

Улица встречает неслабым декабрьским морозцем. Из туалета (типа «сортир», разумеется) сквозь традиционное «сердечко» обозревает Глеб неторопливо дом, пристройки, сараи, летнюю кухню. Гараж у дяди Саши хлипенький, там все на виду, пристройки сбиты из крепких досок, но тайные ниши вряд ли найдутся. Чердак, может быть? Или подпол? Хорошо, что снег во дворе заледенел — следов не останется. Не будет дядя Саша лишних вопросов задавать, а потому и сам лишнего не узнает…

* * *

Большое Дело изменяет ткань бытия, и десятки людей начинают вдруг двигаться единым курсом, будто железные опилки к магниту. Меняют планы, образ жизни — вообще странно себя ведут.

Зачем, к примеру, покидает рабочее место обычная московская секретарша? Правильно — по нуждам сугубо женским и немудреным, от кофе и сплетен до шопинга. Дама красивых «бальзаковских» лет по имени Аня секретаршей была нетипичной, да и заботы у нее в этот вечер банальностью не отличались. Выйдя из офиса ЗАО «Винтек-Заря», ухоженная «библиотекарша» уселась в скромный «Пежо-308» и минут десять рулила по улицам, счастливо избегая пробок. Тормознула у таксофона, аппарат принял карточку, голос на том конце провода оказался мужским и недовольным. После первых же слов, впрочем, тональность сменилась.

— Может, встретимся, мм?

— Не могу, сам понимаешь.

— Эх, Анечка, забыла меня совсем!

Нормальный вроде разговор — о чем еще беседовать с мужиком одинокой, нестарой и вполне симпатичной женщине? Не совсем нормальными оказались только слова, женщиной произнесенные. Всего две фразы, заставившие мужчину замолчать.

— Ты уверена? — спросил после недолгой паузы совсем другим голосом. — Ослышаться не могла?

— Исключено.

— Ладно… держи меня в курсе.

Трубка вернулась на рычаг, красивая строгая дама направилась к своему авто, будто и не было в ее жизни никаких тайн.

Красотка из приемной Мастера ничего странного в этот вечер не делала. Не обременена была секретами, хоть и секретарша — разве что от бойфрендов таилась, во избежание сцен ревности. Чмокнула в щеку неприметного парня Володю и упорхнула из офиса яркой бабочкой. Самому Володе откровенно нездоровилось, а потому домой был отправлен тоже, отлеживаться. Примерно на полпути повел себя телохранитель не менее странно, чем давешняя Аня, — припарковался, опять же, у таксофона, игнорируя собственный новенький iPhone. Абонент оказался тоже мужчиной, а потому обошлись без флирта. Коротким вышел разговор и донельзя косноязычным. Володя после него потемнел лицом и долго сидел в своей неброской «шкоде», прикуривая одну за другой. Дальнейший его путь лежал на Юго-Запад, а намеченный груз ожидал в одном из супермаркетов — прямо в ячейке для сумок. Тяжелый груз, хоть и компактный. Из магазина Володя вышел чуть быстрее необходимого, стараясь выглядеть расслабленным, а обратный путь протекал под жесткие «кислотные» ритмы CD — чтоб мозги притупить. Добраться до дому, хлопнуть стакан, спать завалиться, как в омут. Настроиться на день завтрашний и не думать о нем сегодня.

Такие вот странные поступки вполне обычных людей…

* * *

Братьев Серафим встречал лично. С разных концов столицы, из области или из Калуги с Рязанью — каждого надо принять, накормить, обеспечить отдых. Завтра эти люди глянут в глаза самой смерти, а потому сегодня должны быть избавлены от забот. Есть для этого тихий «карманный» пансионат в подмосковном бору, есть неболтливая обслуга, хорошая еда и совсем немного водки. Для спокойствия. Серафим обойдется и без этого — очистительный пост сегодня держит. Как всегда перед Делом. На небеса нужно взлетать чистым и легким, да и ранение в живот легче терпится с пустыми кишками. Опыт духовных исканий и опыт милицейский. Последние лет десять вся жизнь состоит из двух половинок, будто два разных Серафима в одном теле… нет, скорее — Серафим и Сергей. Не раздвоение личности, как у шизиков, а вполне сочетаемые две доли. Сергей остается прожженным ментом, и его часть мозга мыслит по-ментовски, а Серафиму очень хочется стать чистым. Даже смерть можно нести во имя чистоты, если клинком твоим управляет Вера, а не корысть! Серафим принимает на себя грехи этого мира, как сделал когда-то сам Спаситель, а потом борцы за Веру бесконечное число раз обагряли руки в крови во имя спасения. Серафим принимает грехи — а Сергей помогает выкрутиться, уйти, следы затереть. Год назад в Вологде, с тем журналистом… и со священником, погрязшим в блуде, — среди древних церквей Пскова. Сколько их было таких, в разных городах необъятной Святой Руси — греховодников, привыкших испражняться словами и уверенных в безнаказанности. Слишком поздно понявших, что за все нужно платить!

Две половинки, два полушария мозга.

Иногда казалось все-таки, что это болезнь.

Иногда в зеркало на себя боялся глянуть — кого там увидит?

Нет, сумасшедшие себя больными не считают, а потому забудь и успокойся!

Как вообще можно сомневаться, видя каждый день Мастера?! Такого же бывшего силовика, осененного однажды благодатью и посвятившего жизнь очистительной борьбе! Жаль, нельзя ему в мозг заглянуть — наверняка найдешь не просто полушария, а такие же две доли, сросшиеся в симбиозе. Воина и монаха, бизнесмена и ученого, чиновника и главу тайного клана. Улучшенная версия самого Серафима, образец для подражания. Когда-нибудь Всевышний призовет Мастера для вечной жизни, и возглавить Братство сможет лишь лучший из учеников. Умеющий меняться. Благочестивый брат и крутой чувак в одном лице. Это великая честь, которую надо заслужить благими делами — порвать, например, всех врагов!

Сегодня братья покорны и уважительны, никто не пытается оспорить власть Серафима, а многие видели его в деле. Брат Михаил, лишенный слуха и речи, брат Захария, владеющий огнестрелом, еще бойцы. Оружием для них станут дробовики с картечью, страшные в близком бою, а Вера нацелит их руку и подарит спокойствие.

Тепла только не хватает.

Кости сделаны изо льда, в кишках иней, мышцы сводит судорогой. Зима, которая всегда с ним, даже в августе, на солнцепеке. От зимы помогает водка, но сегодня нельзя. Пост. Тело должно стать легким, а мысли ясными… почему же так паскудно на душе?! Сергей не хочет уходить — вместо молитвы тянет на матерки, а заледеневшее нутро чует беду. Большую подлянку чует.

— На все воля Господня, — произнес Серафим вслух, заставляя Сергея подвинуться. — Завтра глянем, у кого благодать, а у кого хитрая задница.

* * *

Тень Большого Дела легла на людей, и многим в этот вечер стало не до сна. Сам воздух пропах электричеством, будто перед грозой, аж волосы начали шевелиться. Алкоголь в таких делах реально помогает, тут Серафим прав — эйфория приходит, интуиция засыпает, жизнь кажется легкой и беспроблемной.