Краски - Павел Ковезин

чувствовала, что всё, что он хочет сказать, он скажет дома, без лишних глаз и ушей. И не просто скажет, а наглядно покажет: так, как сделала я, делать не надо.

Он достал из кармана пачку сигарет и, остановившись, закурил. Я остановилась вслед за ним. Отец двинулся дальше, а дым летел мне в лицо. Сейчас мне не был противен запах сигарет, более того, я с радостью согласилась бы покурить сама. Кто знает, может быть, мне стало бы легче.

Начался дождь: сначала он моросил, а потом усилился. Мои волосы превращались в висящие мокрые патлы. А ещё отец наверняка всыплет мне за куртку, забытую в клубе. Крикнет, что они с матерью тратят на это деньги, а я так безответственно отношусь к вещам. Если он, конечно, вообще заметит, что я её потеряла.

На полпути к дому произошло нечто странное. То, что не должно было произойти. То, что не вписывалось в мою картину мира. Отец, резко остановившись на набережной, выбросил в реку сигарету, снял с себя свою коричневую куртку и, вытянув руку, подал мне. Он стоял всего в двух шагах от меня, а я замерла, обхватив себя руками и не веря собственным глазам. Этого не может быть. Он отдаёт мне свою куртку? Чтобы я не замёрзла? Давно ли он начал заботиться обо мне?.. Бросив на него беглый взгляд, я резко схватила куртку и накинула на плечи.

– Спасибо, – пробубнила под нос.

Отец, ничего не ответив, пошёл дальше, оставшись в белой футболке.

Я думала об этом весь оставшийся путь. Вместо того чтобы меня упрекать, накричать или, как обычно, ударить, отец отдал мне свою вещь. В кои-то веки проявил лучшее из своих качеств. Я просто не верила в это. Этого просто не могло произойти. Но, несмотря на гамму переполнявших меня чувств, я впервые увидела в отце человека, а не злобного тирана. Впервые со смерти моего нерождённого брата.

– Рут! – закричала мама, бросаясь ко мне с порога. – Господи, Рут, где ты была?! – подбежав ко мне, она крепко сжала меня в своих объятиях. – С тобой всё в порядке?!

– С ней всё в порядке, – холодно ответил отец, пройдя на кухню. – Если она дружит с психами и сидит в полиции, с ней точно всё в порядке.

Как только он произнёс эту фразу, я снова узнала его. По пути сюда он был словно сам не свой: сделал добрый поступок, не накричал, не ударил. Но теперь, оказавшись дома, в неприступной крепости, он снова стал собой, и всё вернулось в прежнее русло.

– Что? – мама перевела испуганный взгляд на отца, а потом снова на меня. – Это правда?

– Всё хорошо, – буркнула я, вырываясь из её объятий и желая поскорее оказаться у себя в комнате.

– Хорошо, что ты так думаешь! – крикнул отец. – Потому что скоро будет плохо!

Мне было плевать на его угрозы. Пусть делает со мной, что хочет. Оказавшись в комнате, я упала на кровать и закричала в подушку. Слёзы ручьём потекли у меня из глаз. Теперь можно было не сдерживаться. Я кричала и плакала, колотила по кровати и разбрасывала вещи по комнате. Будь оно всё проклято! Истерика с каждой минутой накатывала всё больше. В первый раз в жизни я попыталась сделать что-то, изменить свою жизнь, а в итоге моё приключение продлилось три дня и закончилось там же, где и началось. Только теперь я лишилась ещё и Кубика – единственного существа, способного меня утешить. Надеюсь, Лейла позаботится о нём.

Я сама не заметила, как уснула. Проснулась только глубокой ночью, когда, как я думала, все уже спали. Я чувствовала себя такой же, какой и видела свою комнату: внутри моей головы точно так же была разбросана куча мыслей, а в её центре сидел человек, только что переживший истерику и не понимающий, что делать дальше. С первого этажа доносились какие-то приглушённые звуки. Аккуратно открыв дверь, я решила спуститься и посмотреть, что происходит. На кухне я заметила отца. Он, в своей домашней серой футболке и шортах, сидел за столом – с полупустой бутылкой коньяка. Подливал себе ещё, выпивал залпом и со звоном ставил стакан обратно на стол. На миг мне даже стало жаль его. Каждый в этом мире спасается по-своему. Йохан – с помощью наркотиков. Лейла – с помощью любви и сострадания к близким. Грет – с помощью погони за экшеном и адреналином. Вот только Йохан и мой отец при этом ещё умудряются портить жизнь остальным. Вряд ли они это делают из сострадания. Они – эгоисты. И никогда не исправятся.

Звонок в дверь заставил меня испугаться и убежать наверх.

– Рут! Открывай! – послышалось с той стороны.

Чёрт. Это голос Грет? Что она здесь делает?

– Кого там ещё принесло? – возмутился отец и пошёл открывать.

На втором этаже я лишь могла слышать какие-то обрывки фраз. «Совесть», «ублюдок», «вызвал полицию»… Я изо всех сил напрягала слух, но до меня не доходил смысл услышанного. Следом послышался приглушенный визг отца и отчётливое звонкое «сука».

Чёрт. Я сбежала по лестнице и замерла в нескольких метрах от входа. С той стороны двери стояла Грет со шлемом в руках, полная боевой готовности, и Йохан, взгляд которого полыхал ненавистью. Словно два самых агрессивных и озлобленных беса этой ночью пришли за мной, чтобы забрать к себе в ад. Отец наконец выпрямился и схватил Грет за горло. Как только я собралась что-то предпринять, Йохан вырвал шлем у Грет и впечатал его в лицо моего отца.

Преимущество в этой драке явно было не на его стороне. Он споткнулся о ногу Йохана и упал на пол. Грет подбежала и начала впечатывать берцы в спину отца, словно желая отправить его в преисподнюю.

– Грет, прекрати! – крикнула я, но сделать что-либо была не в силах.

Всё тело словно онемело. Йохан оттолкнул Грет и начал сам избивать отца.

Мама, тоже вставшая на лестнице, в ужасе наблюдала за всем этим. Я зажимала рот руками, пытаясь не кричать. От страха и адреналина меня тошнило. Тяжело было наблюдать, как двое знакомых избивают твоего отца, а ты не можешь что-либо сделать… Я запомнила эти несколько минут лишь мимолётными вспышками: драка, нож, кровь, заливающая, казалось, всё вокруг. В конце концов тело вылетело на улицу, где его добил Йохан. По мне словно пропустили электрический разряд, меня била дрожь. Как только я начала видеть хоть что-то хорошее в родном отце, от него не оставили живого места.

Ещё большим удивлением было увидеть по ту сторону двери Лейлу. Она замерла в таком же страхе, как и я, и уронила коробку, из которой выбежал Кубик. Я окликнула его, снова обретя дар речи.

Он был тогда единственным существом, что не причинил никому зла. Мать билась в истерике в углу кухни, Лейла находилась не в меньшем шоке, чем я, а Грет и Йохан… Как только Кубик побежал ко мне, Йохан придавил ему хвост ногой.

Нет. Только не это. Нет. Пожалуйста.

Я посмотрела на Йохана полными слёз глазами. Он отпустил Кубика и переключил своё внимание на Лейлу. Схватил её за горло, и всё, что я могла сделать – прижать Кубика к себе.

Грет же действовала более решительно. Поняв, что Йохан слетел с катушек, она пробралась мимо меня в дом, схватила стул и, подбежав к Йохану, со всей силы ударила его по голове. Тот потерял сознание. Лейла упала на землю, схватившись за горло.

Я села на крыльцо, пытаясь осознать, что произошло. Мать заливается слезами на полу, и вряд ли я ей могу помочь. Грет и Лейла пытаются отдышаться. Йохан и мой отец валяются на земле, не подавая признаков жизни. В том, что отец мёртв, я даже не сомневалась. Меня переполняли эмоции, мне хотелось кричать, выть, рыдать навзрыд… Но всё же, я не могла ужаснуться всему этому до конца. Возможно, я всегда знала, что так всё рано или поздно закончится. Закончится смертью отца. Не от алкоголя или от руки матери, так от руки психа, который, кстати, хотел всего