Белая роза - Маке Огюст

— Пожертвовать жизнью… Что вы имеете в виду?

— Возможно, при осуществлении нашего плана возникнут серьезные препятствия. Ну что ж, значит, самый сильный из нас расстанется с жизнью.

— Вы хотите принудить короля Генриха VII?.. — воскликнула Маргарита.

— Нет, нет, — с улыбкой ответила шотландка, — зачем он нам нужен? Он ведь не отказывается вернуть Кэтрин. Генрих VII нисколько меня не беспокоит. Надо лишь выполнить то, о чем он просит, и Кэтрин будет свободна. Чего же еще желать?

— Кто же тогда вас беспокоит? — перебила ее герцогиня, устремив на шотландку пугающий ледяной взгляд.

Но шотландские орлы не отворачивают глаз, даже когда прямо в них светит солнце. Сюзанна, не моргнув, выдержала взгляд герцогини.

— Да Боже ты мой! — просто сказала она. — Только вы беспокоите меня, мадам. Ведь если вы не решитесь выполнить требования короля Англии, то тогда…

— Что тогда? — спросила Маргарита, которую монотонные речи этой фанатички заставили побледнеть.

— Тогда вы станете причиной всех бед, которые свалятся на Кэтрин. Вы и сами это понимаете, — добавила она со странной интонацией, которую подкрепила зловещей улыбкой.

— Так вот, что вы с братом задумали, — внезапно сказала герцогиня, демонстрируя ловкость, присущую царственным особам, у которых зачастую возможность сохранить жизнь зависит от присутствия или отсутствия духа.

— Да, мадам.

— Где он, твой брат? Он здесь?

— Нет, — ответила Сюзанна, и ее улыбка стала еще более лукавой. — Он далеко отсюда и ждет моего слова.

— Очень хорошо.

Герцогиня долгим взглядом впилась в лицо шотландки, напоминающее бронзовый циферблат часов, маятник которых может остановиться, и тогда на смену жизни придет смерть.

— Ты подождешь моего ответа до завтрашнего дня, добрая Сюзанна? — спросила Маргарита.

— О, да, и даже дольше, если вы захотите. Тут нелегко принять решение. Думайте! Думайте!

Сказав это, шотландка удалилась, все такая же улыбающаяся, спокойная и излучающая доброту. И она тихо, безмолвно и, никого не беспокоя, устроилась в доме герцогини.

Маргарита решила использовать предоставленную ей отсрочку, чтобы глубоко обдумать сложившуюся ситуацию. Вопрос того стоил. Всю ночь герцогиня провела в размышлениях.

Начала она с того, что от души посмеялась над наивностью бедной женщины, решившей, что острый шотландский нож способен повлиять на решение вдовы Карла Смелого. Затем она напрягла свой королевский мозг, чтобы шире взглянуть на стоящую перед ней проблему.

Стоит ли бесконечно вести эту войну или, говоря другими словами, множить бесконечную цепь поражений?

Чьим интересам отвечает поддержка ставшего опасным Ричарда, который, если он победит, вряд ли позволит собой манипулировать?

Хватит ли у нее сил смириться с этим браком, с этим позорным гнусным мезальянсом, соединившим еврея с самой родовитой дочерью Шотландии?

Станет ли и впредь Бог хранить династию, допустившую постыдные подлоги и преступные компромиссы?

Быть может, гнев Божий уже проявился в Его поддержке Ланкастеров? Позволит ли Он жить в мире и спокойно править той, которая из-за своих амбиций и тщеславия позволила умереть Кэтрин, этому ангелу, хотя для ее спасения хватило бы лишь признания, к тому же совершенно безопасного для ее крестной?

Ну и наконец, разве не будет справедливо, если, спасая Кэтрин, она уничтожит причину всех несчастий, этого гнусного неблагодарного Перкина, авантюриста, сделавшегося принцем стараниями несчастного Фриона, этого червяка, ставшего змеей, этого мошенника, для победы которого пришлось пожертвовать золотом, кровью и честью, и который отплатил ей бесчестьем, бедами и всяческими невзгодами? Да, такой человек должен погибнуть. Он должен умереть позорной смертью. Он должен заплатить за все, и смерть станет для него искуплением.

Остается последний вопрос: если уступить Генриху, то как? Как лучше начать переговоры, как с достоинством отречься от своих прежних взглядов? Иными словами, чем ее можно заинтересовать, чтобы она согласилась смирить перед Ланкастером гордыню рода Йорков? Интерес — вот главный довод. Интересом можно объяснить все на свете. Так в чем он? В спасении Кэтрин? Но это лишь эмоция. Разве такое ценится в политике? Что же выиграет Маргарита, заключив соглашение с Генрихом VII?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она колебалась, гордость мешала ей пожертвовать высокими чувствами ради высших государственных интересов. И именно в этот момент, в самую критическую минуту всей ее жизни дворецкий объявил, что к ней прибыл и ожидает аудиенции посланец короля Англии. Создалось впечатление, что, сидя в своем дворце, Генрих VII внимательно отслеживает каждое движение политических механизмов и, анализируя действие той или иной машины, решает, стоит ли нажать на ту или иную пружину или потянуть за ту или иную нить. Его посланец появился в самый подходящий момент, обнаружил герцогиню в требуемом состоянии, помог ей преодолеть все сомнения и сделал ей предложение еще до того, как она сформулировала свои пожелания. Он пообещал освободить Кэтрин, осуществить примирение двух династий, возвратить имущество, оставшееся в наследство от Эдуарда IV, и прочее имущество, принадлежавшее семейству Йорков. Пообещав все это, он попросил взамен лишь одно, а именно то, что Маргарита уже была готова отдать даром: гарантировать забвение и прекращение поддержки Перкина Уорбека.

Теперь, после получения письма от Генриха, у герцогини все сошлось, и все встало на свои места: и ее интересы, и самолюбие, и чувства, и выгода. Все сомнения остались позади. Маргарита написала Генриху VII ответное письмо. Оно было весьма ловко составлено и исполнено достоинства. В письме герцогиня посетовала на нелегкую участь царствующих особ, которые постоянно оказываются жертвами предательства или чьей-то глупости, и признала свою ошибку в отношении самозваного герцога Йоркского. Она заявила, что после ознакомления с доказательствами самозванства, представленными Генрихом VII, у нее пелена упала с глаз. Приведя убедительные доводы в защиту прав Йорков, она признала, что и Генрих имеет право на защиту своих интересов. Такое заявление нельзя не признать шедевром ловкости и хитроумия, проявив которое герцогиня фактически своими руками свила веревку, на которой Генрих VII собирался повесить супруга Кэтрин.

Таким образом, веревка для Ричарда была приготовлена. На следующий день посланнику вручили ответное письмо королю, после чего он распрощался с герцогиней и в сопровождении Сюзанны отправился в Лондон. Шотландке подробно объяснили, как завершить начатое дело, после чего она долго и исступленно целовала Маргарите руки и умчалась к своему обожаемому дитя. Она намеревалась забрать Кэтрин из Лондона и увезти ее в такую даль, куда до нее никогда не донесется эхо раскатов утихших житейских бурь.

XXIII

Дело было сделано, и каждый из участников переговоров вновь погрузился в свои заботы. Секретный агент Генриха VII повез своему хозяину драгоценную добычу, а Маргарита, обретя, наконец, покой, спокойно осмысливала в своем дворце результаты сделки. С особым наслаждением она думала о том, как славно удалось ей отомстить Перкину Уорбеку, этому мерзкому выкресту, передав его в руки палача. А в это самое время в селении, находящемся недалеко от дворца герцогини, неожиданно появились два всадника. Оба дрожали от холода и падали от усталости, при этом выглядели они весьма необычно.

Всадников не заинтересовали великолепные пейзажи и красота Шельды на закате дня. Их взор не привлекли ни зубчатые крыши, ни широкие наружные балки домов, украшенные лепниной и увитые хмелем, ни растущие повсюду нежные осенние розы. Было заметно, что озабочены они лишь состоянием своих лошадей, у которых тряслись от усталости ноги, кровоточили ободранные животы, и хлопьями с боков слетала пена. А еще их очень заинтересовал расположенный в конце главной улицы постоялый двор. Гремящую на ветру железную вывеску заведения они углядели еще издалека и впились в нее жадными глазами.