По ту сторону зимы - Альенде Исабель

— И что нам теперь делать? — спросил Ричард после долгой паузы.

— Мы могли бы оставить тело там, где его найдут…

— А если не найдут? Если тело будет в таком состоянии, что ее невозможно будет опознать?

— Опознать можно всегда. Достаточно маленького кусочка кости, чтобы узнать, чей это труп.

Ричард побледнел и стал мерить комнату широкими шагами, сцепив пальцы и напряженно думая, какое решение принять. Он был согласен с доводами Лусии и разделял ее угрызения совести; он тоже не хотел обрекать семью этой женщины на бесконечные и бесплодные поиски. Надо было все обдумать, прежде чем оказаться там, где они сейчас находились, однако еще есть время все исправить. В смерти Кэтрин Браун виновен убийца, но ее исчезновение будет на совести Ричарда, а он не мог взвалить на себя еще и эту вину; с него достаточно прошлых грехов. Они должны оставить тело подальше от озера и от хижины, там, где оно будет вне досягаемости для хищных зверей и где его найдут, когда растает снег, то есть весной, через два-три месяца. За это время Эвелин найдет возможность переправиться в безопасное место. Похоронить Кэтрин слишком сложно. Копать в мерзлой земле яму он не стал бы даже в здоровом состоянии, а уж тем более когда у него приступ язвы. Он поделился своими соображениями с Лусией, но она уже все обдумала, это было очевидно.

— Мы можем оставить Кэтрин в Рейнбеке, — сказала она.

— Почему именно там?

— Я имею в виду не сам городок, а Институт Омега[44].

— А что это такое?

— Если коротко, центр духовной жизни, но не только это, гораздо больше. Я там бывала, чтобы отдохнуть в уединении, но и на лекции ходила. Институту принадлежат почти двести акров земли с прекрасной природой на некотором удалении от Рейнбека. В зимние месяцы он закрыт.

— Но там наверняка есть какой-нибудь обслуживающий персонал.

— Да, но только в здании, а лес покрыт снегом, и за ним никто не смотрит. Дорога до Рейнбека и в окрестностях хорошая, движение оживленное, так что мы не привлечем внимания и, когда въедем на территорию Омеги, нас никто не увидит.

— Не нравится мне все это, слишком рискованно.

— А я — за: это место высокой духовности, с хорошей энергетикой, посреди живописных лесов. Мне самой хотелось бы там упокоиться. И Кэтрин там понравится.

— Никак не могу понять, когда ты говоришь серьезно, Лусия.

— Я говорю абсолютно серьезно. Но если у тебя есть предложение получше…

Снегопад усиливался, стало понятно, что надо трогаться в путь и отогнать автомобиль до того, как подъезд к дому заметет снегом и к озеру будет не проехать. На разговоры больше не было времени, все согласились с тем, что Кэтрин обязательно должны найти, а для этого ее надо прежде всего переместить в «субару».

Ричард дал всем по паре старых перчаток и велел не дотрагиваться до «лексуса» без них. Поставил его вплотную к «субару» и плоскогубцами срезал проволоку с багажника. Кэтрин Браун провела там по крайней мере два или три дня и столько же ночей, но изменилась совсем мало, она будто спала, укрывшись ковром. Будто была сделана изо льда, однако казалась не такой затвердевшей, как в Бруклине, когда Лусия пыталась ее перевернуть. Ричард, взглянув на нее, едва не расплакался; в неверном свете снежных сумерек эта юная девушка, съежившаяся, как ребенок, выглядела такой же трагически беспомощной, как Биби. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул морозный воздух, чтобы прогнать промелькнувший образ безжалостной памяти и вернуться в настоящее. То была не Биби, его обожаемая девочка, то была Кэтрин Браун, незнакомая чужая женщина. Пока Эвелин стояла не шевелясь, словно парализованная, и бормотала вслух заупокойные молитвы, Ричард и Лусия пытались вытащить тело из багажника; Кэтрин оказалась тяжелее, чем была при жизни, может быть из-за того, что умерла внезапно. Ее с трудом удалось повернуть, и они впервые увидели ее лицо. Глаза были открыты. Они были круглые и голубые, как у куклы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Иди в дом, Эвелин. Тебе не надо на это смотреть, — приказала Лусия, но девушка не подчинилась, ее словно пригвоздило к месту.

Кэтрин была худенькая молодая девушка небольшого роста, у нее были короткие каштановые волосы и очень юное лицо, а одета она была в костюм для занятий йогой. Посреди лба виднелась черная впадина, четкая, будто нарисованная, и на щеке и на шее осталось немного запекшейся крови. Все трое смотрели на нее несколько минут с бесконечной жалостью, и каждый представлял себе, какой она была при жизни. Даже в этой искривленной позе она сохраняла определенное изящество, словно отдыхающая балерина.

Ричард подхватил ее под мышки, а Лусия держала за ноги, они подняли тело и с большим трудом переложили его в «субару». Понадобилось много усилий, чтобы поместить Кэтрин в багажник; ее накрыли все тем же ковром, а сверху — брезентом. Если туда же засунуть вещи, никто ничего не заподозрит.

— Она умерла от выстрела из пистолета малого калибра, — сказала Лусия. — Пуля застряла в черепе, выходного отверстия нет. Она умерла на месте. Выстрел был меткий.

Ричард, все еще взволнованный ожившим воспоминанием той минуты, когда он потерял Биби двадцать с чем-то лет назад, плакал, не чувствуя слез, замерзающих на щеках.

— Кэтрин наверняка была знакома с убийцей, — добавила Лусия. — Они стояли лицом к лицу, возможно, разговаривали. Эта женщина не ожидала пули, она смотрела с вызовом, без страха.

Эвелин, преодолев ступор, вытерла следы на багажнике «лексуса» и позвала их.

— Посмотрите, — произнесла она, указывая на пистолет, лежавший на дне багажника.

— Это Лероя? — спросил Ричард, осторожно поднимая пистолет за ствол.

— Кажется, да.

Ричард вошел в хижину, держа пистолет большим и указательным пальцем, и положил на стол. Если предположить, что пулю выпустили из пистолета Фрэнка Лероя, то они взваливают на себя лишнюю ответственность: передавать или не передавать оружие полиции, покрывать убийцу или, возможно, подставить невиновного.

— Что будем делать с пистолетом? — спросила Лусия, когда они снова собрались в комнате. — Думаю, его надо оставить в «лексусе». Зачем нам усложнять себе жизнь, у нас и так достаточно проблем.

— Это важная улика против убийцы, мы не можем выбросить его в озеро, — возразил Ричард.

— Ладно, там посмотрим. Сейчас самое главное — столкнуть туда машину. У тебя хватит сил, Ричард?

— Я чувствую себя гораздо лучше. Давайте действовать, пока светло, сейчас рано темнеет.

Тропа, ведущая к обрыву, была почти не видна под белой пеной, покрывшей все вокруг. План Ричарда состоял в том, чтобы подъехать к озеру на двух машинах, столкнуть «лексус» и вернуться на «субару». В нормальных условиях такое короткое расстояние можно было преодолеть пешком за двадцать минут; снег затруднял движение, однако давал преимущество, поскольку через несколько часов следов не будет видно. Ричард решил, что он поедет впереди на «лексусе», прихватив лопату, а Лусия следом, на другой машине. Та возразила, что логичнее было бы, если бы «субару» поехала первой, прокладывая колею своей зимней резиной. «Положись на меня, я знаю, что делаю», — ответил Ричард и чмокнул ее в кончик носа. Застигнутая врасплох, Лусия тихо вскрикнула. Они оставили Эвелин с Марсело в доме, велели не раздвигать занавески и зажигать только одну лампу и только в случае крайней необходимости, — чем меньше света, тем лучше. Ричард прикинул, что они должны вернуться меньше чем через час, если все пройдет хорошо.

Лавируя между деревьями, ветки которых гнулись к земле под тяжестью снега, Ричард медленно ехал по тропе, которую только он мог различить, поскольку и раньше ездил по ней, а за ним так же медленно пробиралась Лусия. В какой-то момент им пришлось отъехать назад на несколько метров, поскольку Ричард потерял направление, и немного погодя машина увязла в снегу. Он вышел из машины и стал лопатой расчищать снег вокруг колес, потом велел Лусии подтолкнуть «лексус» другой машиной, что было нелегко, потому что «субару» скользила. Тогда-то она поняла, почему «субару» должна была ехать позади; толкать было трудно, но тащить было бы вообще почти невозможно. На это ушло полчаса, а тем временем темнело и становилось холоднее.