Ночные стрекозлы - Галина Полынская

– Сеныч, – внезапно нарисовалась передо мной Тая, – клиент вошел в бар!

– Откуда знаешь?

– Официант бегает туда-сюда, дверь открывается, я и подсмотрела. Сидит за столиком с двумя местными девицами, солидный такой мужичина, при костюме.

Я поблагодарила ее за ценнейшую информацию, и Таиска поскакала продолжать наблюдения.

Обедал «почетный пассажир» «Королевы Марии» долго, плотно, основательно, официант только успевал таскать харчи. Улучив момент, я припала к щели неплотно прикрытой двери поглядеть на праздник чревоугодия. Помимо бутылки вискаря, на столике красовалось серебряное ведерко с двумя флаконами шампанского. Объедался господинчик вместе с девушками, то бишь, они не просто сидели с ним рядом для антуража, но и принимали непосредственное участие в трапезе. Шикарные особы трескали за обе щеки так, словно только что вернулись из голодающей Африки. Сначала я решила, что их просто-напросто не кормят в целях сохранения экстерьера и экономии продуктов, а потом поняла, что чем больше они сожрут и выпьют, тем веселее станет сумма счета.

– Чего там? – незаметно подкрался и напугал меня Владик.

– Фух! Нафиг так подкрадываться?!

– А что я должен топать и орать? Так что там? Дай поглядеть.

Я уступила ему место и стала следить, как бы нас не застукали за этим неприглядным занятием.

– Надо же, – сказал Влад, – похоже, это Юрий Астраханцев собственной персоной.

– Кто он такой и почему ты его знаешь?

– Ты, Сен, совсем политикой не интересуешься?

– Да, в общем-то, нет, я так… сочувствующая. А он что, из политики?

– Еще как из политики, он как-то даже в президенты баллотировался. Сейчас в Думе заседает.

– Понятно, думак, значит, интэрэсно, интэрэсно, вот куда уходят денежки честных налогоплательщиков. Как думаешь, сбегать за фотоаппаратом?

– Лучше не стоит, да и не делает он ничего предосудительного, просто обедает в женском обществе.

– Он обедает в закрытом вип-борделе в компании стриптизерш-проституток, мне кажется, получатся симпатичные кадры и забойный репортаж.

– Не лезь, Сена в кучу, от которой воняет политикой и очень-очень большими деньгами, а то от нас самих и от нашей газеты мокрого места не останется. В конце-концов, мы сюда не за этим пришли. Кстати, очень симпатичный чепчик, тебе идет.

– Вот только издеваться не надо, Владислава!

Налопавшись и нахряпавшись вискарика, господин депутат отчалил вместе с девицами в нумера. Владу привалило посуды, Тае – уборка стола и пола в баре, одна я маялась без дела, не зная, куда приложить свои горничные усилия.

Вскоре, один за другим стали подъезжать клиенты – сплошь солидные дядюсы, обвешанные мобильниками. К вечеру набралось семь человек, среди них Влад опознал еще парочку известных политиков и одного раскрутейшего бизнесмена, не слезавшего с телеэкранов – его лицо было знакомо даже мне. Да уж, если здесь такая публика тусуется, то девушек легче убивать, чем заставлять молчать по-хорошему.

К восьми подъехала группка девушек. Они прошмыгнули мимо нас в комнату местных красоток и заперлись там, из чего я сделала вывод, что не все барышни живут в «Королеве Марии» безвылазно. Как стало ясно позднее, приехавшие девушки являлись стриптизершами. В девять, когда основательно поддатая публика созрела для зрелищ, началась танцевальная программа.

Гудел народ долго, последние, самые крепкие гуляки разобрали оставшихся стриптизерш и расползлись по номерам к половине третьего ночи. Пока все привели в порядок, прибрали-помыли, время подобралось к началу пятого и мы уже еле-еле таскали ноги. Наконец-то от Елизаветы поступила команда отдыхать и мы поспешили в свою каморку. Стянули халаты и рухнули на топчаны, не раздеваясь, обуреваемые единственным желанием поскорее заснуть.

– Я хочу домой… – прозвучал в темноте печальный голос Владика. И я отсоединилась от связи с миром, провалившись в сон.

* * *

Выспаться нам с Тайкой толком не дали, в десятом часу нас растолкала Елизавета и отправила убирать освободившиеся номера. Счастливая посудомойка осталась храпеть, прикрывшись париком. Зевая и спотыкаясь на ходу, мы проследовали в санузел, где совершили омовение и почистили ротовые полости выданными щетками. Затем проследовали на кухню, где самостоятельно соорудили себе по бутерброду с остатками вчерашних сырно-колбасных изделий и по чашке растворимого кофе. Довольно приличного, между прочим, кофе, он даже чем-то отдаленно напоминал настоящий. Завтрак малость взбодрил нас, хотя сильного желания приступать к уборке мы все равно не испытывали. Борясь с зевотой, Тая вооружилась пылесосом и мы потопали трудиться. Отыскав дверь голубой заслоночкой, что означало: номер пуст, я на всякий случай постучала и, не дождавшись ответа, заглянула внутрь. Да-а-а, праздник явно удался. Вся постель раскурочена, покрывало на полу, на ковре валяются бутылки, на стеклянном столике окурки-объедки… короче, полный бардак. Не могут люди отдыхать так, чтобы не обсвинячить всю округу, ну никак не могут. Кручинясь и печалясь, я взялась за дело.

На уборку этого номера я потратила без малого час, затем пошла за Таисией, дабы она пропылесосила замусоренные ковры персидские.

– Да-а-а-а, – протянула Тая, оглядывая апартаменты, – раскрутецкие номеришки, нечего сказать.

– А что ты хотела, такой контингент отдыхает. Пылесось давай, работы еще выше крыши, контингент свинячит так, что не заскучаешь.

Тая отыскала розетку, воткнула вилку и только собиралась нажать пылесосью кнопку, как мы услышали приглушенный женский крик. Из номера мы срочно выскочили в поисках источника звука. Крик доносился из второй каюты напротив, ее дверь предупреждающе уставилась на нас красным «глазком». Слышимость была не ахти, но нам все же удалось разобрать пару мужских голосов и один женский. Девушка бурно рыдала, но больше не кричала.

– Что делать будем? – шепотом спросила Тая. – Не врываться же…

– Пойдем, доложим Елизавете, что тут, кажись, портят их живой товар.

Тая сочла это разумным, и мы поспешили на свою трудовую территорию. Елизавета отыскалась на кухне, она изволила хлебать чаек с кексом.

– Приятного аппетита, – заискивающе улыбнулась Тая.

То, что нашей надзирательнице нравилось, когда перед нею выстилаются по поводу и без, мы просекли с первой минуты знакомства. В ответ она удостоила Таю милостивым кивком.

– Вы знаете, – я поправила сползший на лоб чепец, – мы там убирались и вдруг услышали, как в одном номере девушка кричит и плачет, может, следует что-нибудь предпринять?

Черные глаза Елизаветы мгновенно сделались колючими и злыми.

– А вот это, девоньки, – процедила она, – не вашего ума дело! Вам платят не только за уборку, но и за то, чтобы вы были глухи, немы и слепы! Уяснили? Марш работать!

И мы и помаршировали восвояси.

– Ну и порядки, да? – уныло произнесла Тая, когда мы вышли в бар. – Выходит, девушек никто здесь ни от чего не защищает, и эти толстобрюхие уроды могут делать с ними все, что захотят. Нет слов от возмущения, нет слов.

Да, что тут говорить, мое настроение тоже основательно испортилось.

Войдя в коридор, мы не успели сделать и пары шагов, как дверь того самого номера распахнулась и из него буквально вышвырнули полураздетую растрепанную девушку. И это была наша Марина.

Глава тридцать первая

– Боже! – мы с Тайкой бросились к ней. – Марина!

Она рыдала, пытаясь завернуться в разорванное блестящее платье, на ее лице, теле наливались свежие синяки и кровоподтеки. Я открыла ближайший номер с синим «глазком» и мы завели девушку внутрь. В этих апартаментах творился еще худший свинарник, чем в предыдущих, здесь умудрились даже шторы с карниза наполовину оборвать. Зато на столике теснилась целая батарея недопитых бутылок дорогого алкоголя. Тая сполоснула в ванной широкий квадратный стакан, налила в него джина и сунула в дрожащие руки Марины. Здесь же, на столе, среди пустых, смятых сигаретных пачек, отыскалась и одна «недобитая» с пятью штуками. А вот зажигалки нам никто не оставил, пришлось сгонять за своей. Когда я вернулась, Тая уже помогла Марине натянуть платье и продолжала отпаивать ее джином. Девушка всхлипывала и дрожала, расспрашивать ее о чем-то пока не представлялось возможным. Фантазируя вслух, чтобы она с удовольствием сделала со скотами так разуделавшими Марину, Тая стала помогать мне прибираться. Когда мы что-нибудь делали, мы быстрее успокаивались и душевно гармонизировались.

Марине потребовалось допить всю четверть бутылки, прежде чем алкоголь начал свое действие, она немного успокоилась и смогла рассказать о произошедшем. После выступления, ее пригласили за столик к компании троих мужчин и двоих девушек. Поначалу все было чинно-благородно, ели-пили-говорили, затем банкет переместился в номер. Разумеется, Марина понимала, что ее не телевизор смотреть приглашают и была готова ко второй части фиесты, но вот к тому, что двое из троих окажутся с ярко выраженными садистскими наклонностями, как-то не подготовилась. С ночи они так перепились, что заснули, толком не приступив к плотским утехам, а вот проснувшись с утречка пораньше…