Ночные стрекозлы - Галина Полынская

– Раздадим всем сестрам по серьгам и приедем, – добавила Тая. – Вперед, ребята, вперед, а то опоздаем!

Самым сложным для Владика оказалось выйти из подъезда. Мы с Тайкой и уговаривали, и умоляли, и угрожали – бесполезно, уперся как ишак и ни с места. Лишь только убедившись, что во дворе никого нет, он вскочил и помчался, громко хлопая туфлями по асфальту к дороге ловить машину. С тревогой поглядывая на часы, мы погарцевали следом. Застопив бойкую «девятку», которая так залихватски подкатила к нам, что едва не сбила и не замесила в кашу всех троих, поспешно загрузились в салон, причем Владик забился на заднее сидение в самый дальний угол, и стартовали к «Платану». Всю дорогу Тая «лечила» Влада на тему, что если он нам все дело провалит, испортит, испоганит, она его удавит своими собственными руками и подносила руки к его носу, чтоб он мог получше их рассмотреть. Говорила Тая громко, не стесняясь в выражениях, поэтому водитель не мог ее не слышать. Он то и дело стал поглядывать в зеркало, затем не выдержал и спросил:

– Извините, так это мужик что ли?

– Уже нет! – сердито отрезала подруга, мол, не суйтесь не в свое дело, рулите потихоньку, считайте светофоры.

Водила так глубоко задумался над этим ответом, что молчал до самого «Платана», взял деньги и, не выходя из глубочайшей задумчивости, поехал по своим делам.

Прибыли мы буквально за десять минут до страдающего пунктуальностью Бабла. Марина была на месте, курила у дверей закрытого «Платана». Увидав нас, она заулыбалась, выбросила сигарету и пошла навстречу со словами:

– Привет, девчонки.

– Привет. Вот, познакомься, это Прозерпи… – тьфу ты, господи прости! – Это наша Владислава.

– Здравствуй, Владислава, – улыбнулась Марина и тоже представилась.

Владик сперва протянул ей свою лапу для рукопожатия, затем поспешно опустил, а потом и вовсе убрал за спину, чтобы не мешалась. После кивнул и промычал: «Угу».

Бабл пожаловал минута в минуту, даже позавидовать можно такой чудесатой способности не опаздывать в напрочь забитых пробками Москве и Подмосковье. На этот раз он прикатил на жирненькой лоснящейся «Хонде» и, не вылезая, посигналил, помахал в приоткрытое окно и что-то прокричал.

– Идемте, – сказала Марина, поднимая стоявшую на асфальте небольшую спортивную сумку.

По своей неистребимой джентльменской привычке Влад протянул, было, грабли, дабы взять сумку и облегчить девушке жизнь, но Тая вовремя пресекла этот порыв, пнув его по лодыжке. Владик опомнился и поцокал к машине, старательно изображая женскую походку.

– И не вращай бедрами, как проститутка! – услышала я свистящий Тайкин шепот. – Ты ж всего-навсего в посудомойки метишь!

Марина села на переднее сидение, мы втроем загрузились назад.

– Всех приветствую, – Бабл обернулся к нам, облачен он был в рубашку какого-то непонятного дристатушечного цвета. – Как зовут нашу новую подругу?

– Владислава, – ответила вместо «новой подруги» Тая.

– Очень приятно, какое редкое имя. Владислава в курсе условий работы?

– Да, – снова ответила Тая. – Ее все устраивает.

– А у Владиславы есть язык?

– А почему вы спрашиваете? – насторожилась Тая.

– Хочу узнать, умеет ли она разговаривать.

– Есть у нее язык, – опять сказала Тая, – и разговаривать она умеет.

– Тогда пускай она сама отвечает на вопросы! – кажется, Баблик изволил рассердиться.

– Хорошо, – кивнула Тая, – она будет сама отвечать.

Но желание задавать вопросы нашей красавице у Бабла отчего-то пропало. Он молча завел свое жирненькое авто и мы покатили в загадочное частное заведение, куда так стремились наши сердца. Все окна «Хонды», за исключением лобового, были затонированы самым смелым образом и опять, что очень интересно, нас не тормознул ни один гаишник, никто не прочитал назидательную лекцию и не отобрал денежную сумму. А вот если бы я затонировала свой жоперожец, то так бы и ездила от поста к посту, щедро соря купюрами. Какая-то тотальная несправедливость твориться в мировом сообществе, прямо возмущаюсь я, господа присяжные…

Долго и нудно нарезали мы круги по славному городу Люберцы, за это время, наверное, можно было ознакомиться со всеми его достопримечательностями, если таковые имелись. До разговоров с нами Бабл не снизошел, лишь изредка он перебрасывался фразами с Мариной, а потом и вовсе отыскал некую чудовищную радиостанцию и врубил на всю катушку, аж стекла тонированные завибрировали, невыносимые звуки какой-то техно-поп-жоп гадости. Нет, конечно, когда ты колбасишься на танцполе, откушамши таблеток или нализавшись марок, такая музыка может быть и очень в тему, но когда ты, весь из себя нервный, едешь на ответственное задание, тут и озвереть недолго. А вот Баблу нравилось, он даже башкой своей кудлатой начал в такт мотать. Да уж, скажи, какую музыку ты слушаешь, и я скажу, сколько весит твой мозг… Озверительная композиция длилась минут десять, я не шучу! И только мы все втроем хотели перекреститься, когда она наконец-то заглохла, как немедленно началась следующая, мало чем отличающаяся от предыдущей. И я подумала, что это вполне может быть хитрый тактический ход по введению в кому пассажиров, ведь где-то через полчасика нас смело можно было сдавать на мясо, сопротивления не окажем. Но, к счастью ни один кошмар не вечен, закончился и этот. Бабл притормозил у здания с бледно-зеленым обшарпанным фасадом, вырубил садистский музон и предложил всем выметаться на свежий воздух. Что мы с радостью и сделали. Он тоже выбрался, явив публике широченные штаны цвета хаки с яркими индейскими орнаментами, закрыл машину, включил сигнализацию и летящей походкой направился к единственному входу в здание, жестом пригласив нас следовать за ним. Замирая в предвкушении разгадки всех загадок, я побежала вперед, едва не обогнав самого Бабла и… затормозила с визгом покрышек, увидав потемневшую от времени вывеску над входом: «Городская люберецкая баня № 12».

Глава двадцать девятая

Пока я искала на асфальте свою челюсть, охваченная недоумением Тая, осмелилась задать вопрос:

– Скажите, пожалуйста, мы что, будем работать в бане?

– Девочки, много текста, слишком много текста! – с раздражением бросил Бабл.

Эх, врезать бы ему с размаху ногой по жирной жопе! Вообразив эту сладкую картину, я малость успокоилась. До последнего я надеялась, что это какая-то ошибка, однако, Бабл действительно подошел к неказистой деревянной двери, на самом деле отворил ее и вошел внутрь. В полных непонятках мы потопали следом. Переступив порог «Городской люберецкой бани № 12», я увидала, в принципе, то, что и ожидалось: стены и пол, облепленные кое-где треснувшим, кое-где отколовшимся голубым кафелем и деревянный столик с сидевшей за ним маленькой бабкой в относительно белом халате. Увидев Бабла, она заулыбалась редкозубым ртом и зашамкала что-то приветственное.

– Здоров, Петровна! – приветствовал ее Бабл. – Живая еще?

– Живая, батюшка, живая, – захихикала старушенция.

Бабл пересек это небольшое кафельное помещение и открыл вторую дверь, располагавшуюся прямо напротив входной. Через эту дверь мы попали в еще один предбанник, уже без кафеля, просто с чисто побеленными стенами, свернули налево, прошли небольшой коридорчик, миновали третью дверь и… ступили в сказку. Сказкой являлся самый настоящий ресепшн дорогого отеля, только в миниатюре. Оформление каждой своей деталью напоминало роскошный корабль: бордовые ковровые покрытия, сверкающие золотом поручни и перила, а так же фальшивые окна, стилизованные под иллюминатор и шторки на них с надписями: «Queen Mary» … За столом ресепшена восседала миловидная женщина лет тридцати с гладко забранными волосами, в форме какого-то корабельного чина, какого именно я не разобрала, ибо в подобных вещах не сильна абсолютно. Завидев Бабла сотоварищи, женщина встала из-за стола и с голливудской улыбкой вышла к нам, продемонстрировав красивые ноги в блистательных колготках и элегантнейших туфлях – шпильках. Длина форменной юбки миловидной женщины оказалась гораздо выше колен.

– Здравствуйте, Борис Юрьевич, – произнесла она так, будто три года ждала Бабла, глядя из окна на пустынную дорогу, и вот, наконец, показалась карета. – Что-то вы сегодня рано.

– Дела, Нелечка, дела не дают никакого покоя, – Бабл, имеющий, оказывается отчество Юрьевич, взял ее за запястье и зачем-то помял его так, словно пытался найти и пощупать пульс. – Анастасия, свет, Пална у себя?

– Да, у себя, но она ждет к себе одного господина.

– Я буквально на минутку, только покажу ей ваших новых работников, тем паче, мы вчера договаривались о моем визите.

– Конечно, конечно, – все с той же профессионально отрепетированной улыбкой Нелечка скользнула взглядом по нашей группе. – Прошу, проходите.

Стараясь не особо таращиться по сторонам, разглядывая обстановку, мы проследовали за Баблом Юрьевичем через ресепшн, направо, лестница вниз, на которой Влад, в следствии утраты четкости зрения из-за смены своих очков на черные, оступился и чуть не загремел вниз, сметая на своем пути всю честную компанию, благо мы с Таей успели его подхватить, не дав совершить непоправимое. Преодолев лестницу, прошли еще немного по коридору и остановились у двери такого же малинового цвета, как и ковровое покрытие, застилавшее все без исключения полы. Постучав, Бабл приоткрыл дверь и сказал: