Воспоминания немецкого генерала.Танковые войска Германии 1939-1945 - Гейнц Гудериан

Штаб танковой группы был перемещён в старое курортное местечко в Вогезах — Пломбьер, известное ещё древним римлянам. Здесь мы хорошо провели три дня.

Сопротивление французов было полностью сломлено. 20 июня пал Корнимон, 21 — Бюссан в Вогезах. 2-я танковая дивизия достигла Сен-Аме и Ле-Толи, 29-я мотодивизия — Дель и Бельфор. Мы взяли в плен около 150 000 солдат и офицеров. При подсчёте военнопленных между генералами группы армий «Ц» возник спор, который был прекращён соломоновым решением генерал-полковника Риттера фон Лееба, признавшего мою цифру пленных (150 000) правильной и, кроме того, высказавшего лестное для меня замечание, что без охватывающего манёвра танковой группы через Бельфор, Эпиналь общее число военнопленных было бы гораздо меньшим.

Общее число военнопленных танковой группы после форсирования р. Эн составляло 250 000 человек. К этому следует добавить большое количество техники.

22 июня французское правительство заключило перемирие. Условий перемирия сначала нам не сообщали. 23 июня, проехав через ущелье и перевалив гору Кайзерсберг в Вогезах, я разыскал генерала Дольмана в его штабе, в Кольмаре (Эльзас). Я снова увидел те места, где провёл своё детство.

Вскоре мой штаб был переведён в Безансон и разместился сначала в отеле, затем в здании штаба французского корпуса. Я воспользовался окончанием боевых действий, чтобы поблагодарить моих командиров и штабных офицеров за их труд и боевые подвиги. Наше сотрудничество было идеальным. Храбрые войска с величайшей преданностью выполнили возложенные на них тяжёлые задачи. Поистине они могли гордиться своими успехами.

30 июня я простился с ними следующим приказом:

Группа Гудериана

Безансон, 30 июня 1940 г.

Приказ по танковой группе

В момент, когда группа Гудериана изменяет свой организационный состав, я хочу сердечно попрощаться со всеми штабами и войсками, которые выходят из состава группы и направляются на выполнение других задач.

Победоносное шествие от р. Эн до швейцарской границы и Вогез войдёт в историю и останется в ней как героический пример прорыва, совершённого подвижными войсками.

Я благодарю вас за этот подвиг, которой был прекрасным итогом моей борьбы и стремлений за целое десятилетие.

С таким же подъёмом и с такими же успехами выполняйте и впредь новые задачи до окончательной победы Великой Германии!

Хайль фюрер!

Подпись: Гудериан

Заключение мира

Я вспоминаю двух посетителей, навестивших меня в Безансоне: вечером 27 июня прибыл генерал Риттер фон Эпп, командир 19-го пехотного полка, который, разыскивая свой полк, проезжал через Безансон; я знал этого генерала по совместной охоте в Шпехтевальде. Мы долго и обстоятельно беседовали о перемирии с Францией и о продолжении войны против Англии. Эта беседа доставила мне особую радость, так как изолированное положение, в котором я находился, не позволяло мне составить своё мнение.

Вторым визитёром, с которым я 5 июля обсуждал ту же тему, был рейхсминистр вооружения и военной промышленности доктор Тодт, который прибыл ко мне, чтобы использовать последний опыт боевых действий в интересах дальнейшего развития танкостроения.

Мне не нравилось перемирие, только что заключённое под ликование немецкого народа и к удовлетворению Гитлера. После полной победы немецкого оружия, одержанной над Францией, мы могли заключить другой мирный договор. Можно было потребовать полного разоружения Франции, полной оккупации страны, отказа от военного флота и колоний. Но можно было также идти по другому пути, по пути взаимопонимания, предложить французам сохранить целостность их страны, их колоний и их национальной независимости ради быстрого заключения мира также и с Англией. Между двумя этими крайностями могли быть различные варианты. Какое бы ни было принято решение, но уж если принято, оно должно было создать германскому рейху выгодные предпосылки для быстрого окончания войны не только против Франции, но против Великобритании. Чтобы прекратить войну с Англией, нужно было в первую очередь увереннее стремиться к дипломатическим переговорам. Предложение Гитлера с трибуны рейхстага не могло считаться дипломатическим шагом. Теперь мне ясно, что вряд ли Англия в то время вступила бы в переговоры с Гитлером. Тем не менее следовало попытаться начать переговоры, хотя бы только для того, чтобы впоследствии не упрекать себя за отказ от использования мирных средств для разрешения конфликта. Но если бы дипломатические шаги не привели к желаемым результатам, следовало немедленно и со всей силой использовать военные средства.

Конечно, Гитлер и его штаб думали о продолжении войны против Великобритании; об этом свидетельствует операция, известная под названием «Морской лев», предполагавшая высадку десанта на Британские острова. Учитывая нашу недостаточную подготовленность к ведению войны на море и в воздухе, не позволявшую осуществить высадку десанта на Британские острова, нужно было, кроме того, найти и другие решения, позволявшие нанести морской державе чувствительный удар и принудить её вступить в переговоры.

В то время самый эффективный путь к быстрому установлению мира я видел в незамедлительном продолжении нашего наступления по направлению к устью Роны, чтобы после овладения французскими портами на Средиземном море во взаимодействии с итальянцами высадить воздушные десанты в Африке и на о. Мальта. Если французы присоединятся к нам, тем лучше. Если нет, мы и итальянцы должны одни продолжать войну и без промедлений. Известно, как слабы были тогда англичане в Египте. Крупные итальянские силы всё ещё находились в Абиссинии. Противовоздушная оборона Мальты была слабой. Мне казалось, что всё говорит за продолжение наших операций в этом направлении. Всё — за, ничего — против. Нужно было быстро перебросить четыре — шесть танковых дивизий в Африку и создать там подавляющее превосходство в силах, прежде чем англичане успеют перевезти подкрепления. Результаты высадки немецко-итальянского десанта в Северной Африке в 1940 г. были бы для нас гораздо более благоприятными, чем в 1941 г., после первого поражения итальянцев.

Вполне возможно, что недоверие, которое испытывал Гитлер к итальянцам, удерживало его от перенесения войны в Африку. Но ещё более вероятно, что Гитлер, находясь в плену чисто континентальных воззрений, не понял решающего значения для англичан района Средиземного моря.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});