То, что мы прячем от света (ЛП) - Скор Люси

Она прислала три сообщения, сказав, что хочет поговорить.

Видимо, она беспокоилась о том, что сказал мне Люсьен. Прямо сейчас я был в настроении позволить ей беспокоиться.

А может, эта бушующая внутренняя злость направлялась на меня самого.

К данному моменту это было уже не важно. Все вокруг меня бесили.

— Ты должен говорить мне, где ты будешь, Морган.

Я развернулся и нашёл не менее раздражённого федерального маршала, нёсшегося по тротуару к двери участка.

Я был не в настроении.

— Я уже взбешён на двух засранцев, которые вытащили меня из кровати сегодня утром. И на твоём месте я бы не спешил добавлять твоё имя в список.

— Слушай, мудак. Я тоже не в восторге от этого назначения. Ты думаешь, мне нравится тусить на какой-то территории в духе «Избавления»5 и прикрывать твою неблагодарную спину от какой-то опасности, которой наверняка даже не существует? — рявкнул Нолан в ответ.

— Божечки, ну извини, что тебе скучно, Грэхэм. Дать тебе фломастеры и раскраску? Я куплю, когда пойду выбирать тебе благодарственную открытку с бл*дскими воздушными шариками.

Нолан покачал головой.

— Иисусе, ну ты и мудак. Если бы я не видел, как ты вчера повёл себя с теми детьми и заставил этого копа-ушлёпка наделать в штаны, я бы подумал, что это твоё перманентное состояние.

— Ну может, так оно и есть.

Подтверждая свои слова, я не придержал для него дверь.

Я ответил на хор «доброе утро, шеф» отрывистым кивком и направился прямиком в свой кабинет, где я мог захлопнуть чёртову дверь и отгородиться от всего чёртова мира.

Никто ничего не сказал Нолану, когда он протопал следом за мной.

— Где Пайпер? — спросил Грейв, поднимая пакетик с гурманскими собачьими вкусняшками из зоомагазина.

Бл*дь.

Собака у Лины. Возможно, я не хотел эту чёртову псинку, но я совершенно точно не позволю Лине оставить её себе.

— Она с соседкой, — сказал я.

Офицер Уилл Бёртл остановил меня прямо у двери моего кабинета. Он был первым чёрным офицером, которого я нанял как шеф полиции. Учтивый и спокойный, он пользовался уважением в департаменте и нравился гражданам.

— У вас посетитель, шеф. Ждёт в вашем кабинете, — сказал он.

— Спасибо, Уилл, — сказал я, стараясь подавить свою раздражительность. Казалось, мир не желал сегодня оставить меня в покое.

Я направился в кабинет и остановился как вкопанный, заметив посетителя.

— Папа?

— Нэш. Рад тебя видеть.

Дьюк Морган когда-то был самым сильным и весёлым мужчиной из всех, что я знал. Но годы буквально стёрли этого мужчину.

Не нужно было сильно присматриваться сквозь чистую мешковатую одежду и аккуратно подстриженные волосы и бороду, чтобы увидеть правду о мужчине в моём кресле для посетителей.

Он выглядел старше своих шестидесяти пяти лет. Его кожа выглядела обветренной и морщинистой от долгих лет запущения и контакта с окружающей средой. Он был слишком худым — тень того мужчины, что когда-то носил меня на плечах и без проблем швырял в ручей. Под его голубыми глазами того же оттенка, что и мои, пролегли мешки такого тёмного фиолетового цвета, что они почти казались синяками.

Его пальцы снова и снова нервно водили по шву его брюк. Это был характерный признак, который я научился узнавать ещё в детстве.

Вопреки всем моим попыткам спасти его, мой отец был бездомным наркоманом. Принять этот провал с лёгкостью мне не удастся никогда.

Я испытывал искушение развернуться и выйти за дверь. Но я узнавал не только характерный признак, но и необходимость посмотреть в лицо плохому. Это часть моей работы, часть того, кем я являлся.

Я снял с себя поясной ремень и повесил его вместе с курткой на вешалку за столом, затем сел. Мы, Морганы, по весомой причине не любили объятия. Долгие годы разочарований и травмы превратили физическое выражение привязанности в незнакомый для нас язык. Я всегда обещал себе, что когда обзаведусь своей семьей, всё будет иначе.

— Как у тебя дела? — спросил я.

Дьюк отрешённо потёр местечко между бровями.

— Хорошо. Я вроде как поэтому и пришёл.

Я приготовился к просьбе. К отказу, который мне придётся озвучить. Я давно перестал давать ему деньги. Чистую одежду, еду, номера в отеле, лечение — да. Но я давно понял, на что именно тратились деньги, как только он их получал.

Это уже не злило меня. Уже давно. Мой отец такой, какой он есть. Я не мог сделать что-либо и изменить его. Ни через получение хороших оценок. Ни через победы на футбольном поле. Ни через выпуск с почётом. И определённо не через вручение ему денег.

— Я на какое-то время уеду, — сказал он наконец, поглаживая свою бороду.

Я нахмурился.

— У тебя проблемы? — спросил я, уже пошевелив мышкой компьютера. Я настроил уведомления, которые выскакивали, когда его имя промелькивало в системе.

Он покачал головой.

— Нет. Ничего такого, сынок. Я, ээ, начинаю программу реабилитации на юге.

— Серьёзно?

— Да, — он провёл ладонями по коленям и обратно по бёдрам. — Давненько подумывал. Какое-то время не употреблял и чувствую себя весьма хорошо.

— Сколько это — какое-то время? — спросил я.

— Три недели, пять дней и девять часов.

Я моргнул.

— Сам по себе?

Он кивнул.

— Да. Такое чувство, что пора меняться.

— Молодец, — я знал, что не стоит надеяться. Но я так же знал, каких усилий зависимому человеку стоило прийти к такому настрою.

— Спасибо. В любом случае, это место отличается от тех, в которых я бывал раньше. Там есть психологи, план медицинского лечения. Даже соцработники, помогающие с жизнью после. У них есть программы поддержки бывших пациентов, помощь с трудоустройством.

— Похоже, хороший потенциал, — прокомментировал я.

Я не был оптимистом. Только не в отношении его реабилитации. Слишком много разочарований за долгие годы. Я понял, что иметь ожидания в отношении него гарантированно приводило лишь к моему разочарованию. Так что я намеренно старался признавать то, на каком этапе он находился, а не на каком этапе я хотел его видеть. И не на том этапе, на котором он был когда-то.

Это помогало мне и в работе. Относиться к жертвам и подозреваемым с уважением, а не с осуждением. Пусть Дьюк Морган и был токсичным родителем, но он сделал меня более хорошим копом. И за это я был благодарен.

— Тебе что-то нужно перед отъездом?

Он медленно покачал головой.

— Неа. Я обо всем позаботился. Тут билет на автобус, — сказал он, похлопав себя по нагрудному карману. — Уезжаю сегодня после обеда.

— Надеюсь, это станет для тебя хорошим опытом, — сказал я совершенно искренне.

— Так и будет, — он сунул руку в тот же карман и достал визитку. — Вот номер и адрес этого места. Первые несколько недель они ограничивают звонки, разрешая связываться лишь в случае чрезвычайной ситуации, но ты можешь слать письма… если захочешь.

Он положил визитку на мой стол и подвинул её ко мне.

Я поднял визитку, посмотрел на неё, затем убрал в карман.

— Спасибо, пап.

— Ну, мне лучше пошевеливаться, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Надо повидаться с твоим братом, прежде чем отправляться в путь.

Я встал.

— Я тебя провожу.

— Нет необходимости. Не хочу позорить тебя перед твоим департаментом.

— Ты не позор, пап.

— Может, через несколько месяцев и не буду позором.

Я не знал, что с этим делать. Так что хлопнул его по плечу и сжал.

— Ты нормально выздоравливаешь? — спросил он.

— Ага. Парой пуль меня не уложить, — сказал я с притворной уверенностью.

— С некоторыми вещами справиться сложнее, чем с остальными, — настаивал он, не сводя с меня голубых глаз.

— Действительно, — согласился я.

Например, с дырками от пуль и разбитыми сердцами.

— Я неправильно обошёлся с тобой и твоим братом.

— Пап, нам не нужно вдаваться в это. Я понимаю, почему всё получилось так, как получилось.

— Просто мне хотелось бы, чтобы я продолжал пытаться и искать свет, а не погрузился во тьму, — сказал он. — Человек может научиться жить в той тьме, но это не жизнь.