Нежданчик для майора - Яна Тарьянова

не прокормишь.

– Я колбасу жарю. Собираюсь пожарить говяжьи котлеты, у Велько в морозилке фарш лежит.

– Умница, – похвалила тетя Фелиция. – В первую очередь занимайся своими делами. А ремонт когда сделаете, тогда и сделаете. Мне не к спеху. Я за тебя рада, Олесенька.

– Вы мне только ключи оставьте, – попросила Олеся. – А то дядя Серафим вчера запасными открыл, квартиру осмотрел, запер и ушел. А штукатурить, шпаклевать и красить с двух сторон придется. И убрать у вас тоже надо. Очень грязно.

Кусок перегородки – вместе с навесным шкафчиком, запасами макарон и крупы и разномастными плошками – вывалился прямо на кухонный стол тети Фелиции.

«Стол надо будет новый купить, – подумала Олеся. – У этого ножка подломилась. Надо тут разгрести, пока он не упал, и второй раз не грохнуло».

– Оставлю. Олесенька, ты не переживай. Я бы могла и не приезжать, сказать Серафиму, чтобы он тебе ключи отдал. Но любопытно стало. Взбодрили вы домовой комитет и окрестных жителей, давно мне столько соседей сразу не звонило.

– Извините, – в очередной раз повторила Олеся. – Я не думала, что так получится. Велько хотел что-нибудь сделать, я вспомнила, что шкафчик покосился, и…

Явившийся Нежданчик продемонстрировал тете Фелиции игрушечный шуруповерт и поправил сползающую на глаза оранжевую каску.

– О-о-о! – заулыбалась тетя Фелиция. – Главный строитель пришел! Ну, теперь я спокойна. Всё починят, будет как новое.

Нежданчик покивал и умчался в квартиру Олеси, под крик: «Только к дыре не подходи, там штукатурка валится!»

– Хороший мальчишка. Шебутной, не капризный, – провожая его взглядом, отметила тетя Фелиция. – Но на Велько совсем не похож. Чистый лис, волчья кровь незаметна.

– Может быть, перерастет, – уклончиво ответила Олеся.

Она проводила тетю Фелицию к машине, извинилась перед её внуком, которому пришлось совершить незапланированную поездку в праздничный день, прицепила чужие ключи на свою связку и с огромным облегчением попрощалась – взгляд престарелой соседки регулярно задерживался на её шее, и это вгоняло в краску.

На самом деле Олеся не испытывала никаких угрызений совести за обрушенную стену. Неизвестно, сколько времени бы ей пришлось соблазнять майора Грачанина, если бы не случилось это неожиданное происшествие. После грохота и инспекции дяди Серафима и прочих любопытствующих, Велько предложил Олесе переночевать у него в квартире – пыль проникла во все комнаты и спальню, потому что они не сообразили закрыть двери. Натянуло сквозняком, да и соседи растоптали осыпавшуюся штукатурку, хотя старались ходить как можно осторожнее.

Нежданчик, которому очень понравилось и обрушение стены и последовавшие за этим экскурсии, отправился ночевать к тете Станиславе – проигрыватель и пластинки со сказками манили с непреодолимой силой. Велько и Олесе достались две миски вареников – с картошкой и с вишнями – и обещание, что Нежданчик будет накормлен и хорошо отмыт от пыли.

– Перекидываться будем? – спросил майор Грачанин, когда вареники закончились. – Волк, вроде бы, хотел прогуляться.

Олеся, памятовавшая о словах: «В десять отбой, потому что мне надо выспаться», цыкнула на заскулившую шакалицу и посмотрела на часы.

«Без пятнадцати восемь. За два часа можно многое успеть», – подумала она и ответила:

– Я бы хотела сначала смыть пыль. Тебе тоже не помешает ополоснуться. Волк испачкался в тину.

– Вот я и чувствую, что тиной попахивает, – кивнул Велько и отправился в ванную комнату, раздеваясь на ходу. – Даже штукатурка не перебила. Я быстро, поэтому я первый. А тебе, может быть, потом ванну набрать? У меня еще ароматические шарики остались.

Олеся вспомнила острый химический запах, содрогнулась и туманно пообещала подумать. Она выждала пять минут – раздевалась на кухне, прислушиваясь к звукам в ванной, и решительно присоединилась к Велько под душем, заявив, что им надо экономить воду. От такого заявления майор Грачанин ненадолго остолбенел. Это позволило прикоснуться, не встречая препятствий – не под простыней, не в темноте. Отдавая себе отчет в собственных действиях, а не прогоняя дрожь после шоковой ситуации.

Олеся встала на цыпочки, огладила мокрые плечи, потираясь носом о волчью щетину, закрыла глаза и растворилась в пиршестве осязания – литые мускулы под руками, теплая вода, стекающая по телу, наплывающее возбуждение. Своё и чужое.

Велько перехватил её руку, путешествующую от плеча к бедру, подтянул к губам, поцеловал запястье, прошептал:

– Нет. Послушай, давай потом, после Зажинок.

– Нет, – тихо ответила Олеся. – Сейчас. А потом после Зажинок.

Они топтались на месте, повторяя «Нет» и все сильнее влипая друг в друга – Олеся ухватилась за шею Велько, сцепила пальцы, подтянулась, оседлала бедра, скрещивая ноги и надеясь, что волк её подхватит и не уронит. Чаяния были не напрасны, очередное «нет» сменилось клокочущим рычанием. Велько наклонился, укусил её за шею, вырывая стон и оставляя отметину, а потом вынес в спальню, уложил на кровать, на спину, и накрыл собой. Даже если бы Олеся передумала и захотела вырваться, у неё бы ничего не получилось: в глазах альфы мерцали алые огоньки, сильное тело почти потеряло разум.

– Моя, – отрывисто заявил Велько, заставляя её поднять ногу и навязывая проникновение. – Моя. Сейчас.

Яростное соприкосновение тел закончилось торжествующим воем: Велько вбился в Олесю по самый корень, замер, напомнил:

– Моя!

И замкнул её губы поцелуем, как будто запечатывал возможные возражения. Олеся не сдержалась, поддразнила его легким укусом, а когда обрела возможность говорить, подтвердила, растекаясь от истомы:

– Твоя.

Согласилась, не требуя ответных заверений: захочет – когда-нибудь скажет сам. Не захочет – не клещами же вытягивать.

Они дремали на смятых простынях, лелея единение тел. Шакалица что-то тихо проворчала.

«Потом, – пообещала Олеся. – Привезут твои пелерины, будешь их по пустырям выгуливать. Волк с Велько три прогулки стребует взамен пропущенной, не сомневайся».

В чем Олеся не ошиблась, так это в том, что до десяти можно многое успеть. А уж до полуночи так даже чуточку больше, чем требовалось. Майор Грачанин немного растратил пыл, зализал свои укусы, извинялся словами и ласками – шептал нежности, щекоча ухо и смущенно фыркая, и даже спросил, не надо ли что-то сделать, вызвав у Олеси приступ неконтролируемого смеха.

В пять утра Велько встал по будильнику, быстро собрался и отбыл на службу, сообщив Олесе, где лежат деньги, документы и запасные ключи – а то мало ли что понадобится или случится.

В половине шестого утра Олеся крепко заснула, и охотно проспала бы до полудня, но была вынуждена подняться в девять, потому что Нежданчик явился домой в компании тети Станиславы, шуруповерта и вареников с капустой. Чтобы отогнать смутную тоску и пресечь соседские пересуды, Олеся позвонила тете Фелиции и доложила об обрушении перегородки. Тетя Фелиция пообещала приехать – «внук тоже хочет на дыру в стене посмотреть» – и это повлекло за собой необходимость возвращаться в запыленную квартиру. По пути им с Нежданчиком пришлось поговорить с дядей Серафимом, тетей Боженой и тетей Зинаидой. После слов: «Велько сегодня на службе,