Восток в огне (ЛП) - Сайдботтом Гарри

Вчерашний ужин был опасным. Этот гнусный трибун Ацилий Глабрион был прав. Да, он был шпионом. Да, он причинит им столько вреда, сколько сможет. Он узнает все, что находится в сердце фамилии Дукса Реки, разгадает их секреты, найдет, где кроются их слабости. Затем он сбежит к наступающей всепобеждающей армии Сасанидов. Шапур, царь царей, царь ариев и неариев, возлюбленный Мазды, поднимет его из грязи, поцелует в глаза, поприветствует его дома. Прошлое будет стерто начисто. Он будет свободен, чтобы снова начать свою жизнь как мужчина.

Дело было не в том, что с ним плохо обращались Баллиста или кто-либо из его семьи. За исключением греческого мальчика Деметрия, они почти приветствовали его. Просто они были врагами. Здесь, в Арете, Дукс Реки был лидером неправедных. Неправедные отвергли Мазду. Они отрицали священный огонь бахрама. Причиняя боль праведникам, они пели молитвы демонам, призывая их по имени. Лживые в словах, неправедные в поступках, справедливо были они маргазан, прокляты.

Теперь он приближался к военным амбарам. Все восемь были одинаковыми. Погрузочные платформы находились в одном конце, двери - в другом, и обе тщательно охранялись. По бокам были жалюзи, но они располагались высоко под карнизом, слишком высоко, чтобы получить доступ. Однако имелись вентиляционные панели ниже уровня талии – через них мог протиснуться худощавый человек; любой человек мог просыпать через них легковоспламеняющиеся материалы. Зернохранилища были кирпичными с каменными крышами, но полы, стены и балки внутри должны были быть деревянными, а продукты питания, особенно масло и зерно, хорошо горели. Одно зажигательное устройство в лучшем случае сожжет только два зернохранилища, и то только в том случае, если ветер дует в правильном направлении или огонь достаточно сильный, чтобы преодолеть узкую щель между целью и ее ближайшим соседом. Но тогда одновременные атаки вызвали бы еще большую путаницу и привели бы к большим потерям.

Багой не смог обнаружить количество припасов, хранящихся в настоящее время в зернохранилищах. Он надеялся получить какое-то представление, заглянув сейчас в двери.

Проходя между первыми двумя парами амбаров, он увидел, что все двери слева от него были закрыты, но первые две справа были открыты. Проходя мимо, он попытался заглянуть внутрь. У двери стояли на страже два легионера, еще четверо, свободные от дежурства, бездельничали у подножия лестницы. Они уставились на него. Он поспешно отвел взгляд.

-Эй, бродяга, иди сюда. Мы тебя кое-чему научим. - Персидский мальчик попытался пройти мимо, как будто его это не волновало. Затем комментарии прекратились. Краем глаза он видел, как один из легионеров тихо и серьезно разговаривал со своими друзьями. Он показывал пальцем. Теперь все они смотрели на него более пристально; затем они начали следовать за ним.

Он не хотел бежать, но и не хотел бездельничать; он хотел идти нормально. Он почувствовал, что ускорил шаг. Он чувствовал, что они тоже ускорили свои движения.

Возможно, они просто случайно шли тем же путем; возможно, они вообще не следовали за ним. Если бы он свернул в один из переулков, разделяющих пары амбаров, возможно, они просто прошли бы мимо. Он свернул в переулок налево. Мгновение спустя они тоже свернули в переулок. Он побежал.

Сандалии скользили по пыли, поднимая мусор, Багой бежал так быстро, как только мог. Позади себя он услышал топот бегущих. Если бы он повернул направо в конце переулка и миновал погрузочные площадки, ему нужно было только повернуть за последний угол, и он был бы в поле зрения северной двери дворца Дукса Реки.

Его занесло на первом повороте, и он чуть не врезался прямо в телегу, запряженную волами. Обойдя неуклюжую повозку, он опустил голову и снова побежал. Позади себя он услышал шум; крики, ругань. Он уходил в сторону. Оставалось сделать всего несколько шагов, всего один поворот.

Когда он добрался до угла амбара, он понял, что спасения нет. К нему приближались два легионера. Переулок был узким, не шире десяти шагов. Он никак не мог увернуться и проскользнуть мимо них обоих. Он остановился, оглядываясь по сторонам. Там была северная дверь во дворец, всего в каких–нибудь тридцати или сорока шагах, но это была другая сторона легионеров. Слева от него была глухая стена дворца, справа - неприступная стена зернохранилища. Несмотря на его скорость, несмотря на повозку, запряженную волами, двое других настигнут его через мгновение.

Что-то сильно ударило его в спину, и он растянулся на земле. Его ноги были схвачены. Его оттащили назад. Лицом вниз, с его рук сдирали кожу на поверхности дорожки.

Он ударил правой ногой. Раздался стон боли. Он рывком поднялся на ноги, зовя на помощь. Он увидел, как двое эквитов-сингуляров, дежуривших на страже у дверей дворца, равнодушно посмотрели на него. Прежде чем он успел позвать снова, сильный удар пришелся ему в правое ухо. Его мир поплыл вокруг него. Его лицо снова ударилось в грязь.

-Предатель! Ты грязный маленький предатель.

Его грубо втолкнули в узкий проход, проходивший между двумя ближайшими зернохранилищами, поставили на ноги и втолкнули в один из отсеков, образованных выступающими из каждого хранилища контрфорсами. Его отбросило назад к стене.

-Думаешь, ты можешь ходить, как тебе заблагорассудится, не так ли? Пройти прямо мимо нас, шпионя за нами?

Один из легионеров больно схватил мальчика за шею, приблизив свое лицо к лицу мальчика на несколько дюймов.

-Наш доминус рассказал нам, кто ты такой – гребаный шпион, гребаный бездельник. Что ж, твоего варвара сейчас нет рядом, чтобы спасти тебя. - Он сильно ударил Багоя в живот.

Двое легионеров подняли мальчика и держали его, в то время как двое других несколько раз били его по лицу и животу.

-Мы собираемся повеселиться с тобой, парень. Потом мы навсегда положим конец вашим играм.

Последовал шквал ударов, затем они отпустили его. Он упал на землю. Теперь они по очереди пинали его.

Багой свернулся в клубок. Удары ногами продолжались. Он чувствовал запах кожи их военных ботинок, острый железный привкус собственной крови. Нет, Мазда, нет... Не позволяй тому кошмару с кочевниками повториться, нет. По непонятной причине, которую он не мог понять, ему в голову пришел фрагмент стихотворения. Иногда я думаю, что никогда Роза не была такой красной, как там, где истекал кровью какой-нибудь похороненный Цезарь.

Удары прекратились.

-На что, блядь, ты смотришь?

Сквозь свои покрытые синяками, полузакрытые глаза персидский мальчик увидел Калгака

– О, да, вы суровые ребята - четверо на одного мальчика. Может быть, ты думаешь, что мог бы справиться и с одним стариком.

В глазах персидского мальчика Калгак выглядел моложе и крупнее, чем когда-либо прежде. Но это могло закончиться только одним способом. Юноша хотел закричать, хотел сказать старому каледонцу, чтобы он бежал, сказать ему, что это не принесет пользы, если его изобьют, а может быть, и убьют, но слов не было.

-Не говори, что мы тебя не предупреждали, старый ублюдок.