Боги вне подозрений - Елизавета Шумская

– И что же в этом плохого?! Мы преданны и верны! Мы всем своим сердцем, душой и телом служим нашему Богу!

– Тем, что именно это отрицает все, о чем он когда-либо говорил! Зачем вы делаете из Карнавы, разумного, понимающего, спокойного, достойного, – кровожаднго туповатого идола, которому нужно лишь слепое поклонение. Если это кому-то нужно, это означает, что ему нужны рабы, но не души. Преклонение, но не уважение. Почитание, но не любовь. Лучше уж равнодушие, чем столь истовое рвение.

– Да откуда тебе знать?!

– Потому, что я чувствую Бога. Он дает мне силы. А еще разум. Понимаешь, разум! А ты что слышишь? Лишь голос своей молитвы. Есть ли ответ, Олестер?

– Я стал протектором, значит, есть ответ.

– Ты стал протектором, потому что смог скрутить свою душу в такой тугой узел, что Карнава просто пошел у тебя на поводу, дабы сохранить тебе жизнь, а значит, и возможность одуматься. Полагаю, в более ранние годы у тебя было больше шансов, но ты пошел по пути опустошения, но не по пути развития.

– Вся ваша демагогия только от безверия идет. Давно пора вас на дыбу и испросить, а тому ли богу ты служишь!

– А судить ты будешь? Это гордыня, друг мой. Сколько еще осталось до того, чтобы ты только себя носителем истины посчитал? И тогда знаешь, что случится? Ты утопишь в крови людей Карнавы все, что ему дорого. Понимаешь, о чем я говорю? Вряд ли. Тогда позволь, я напомню тебе еще одно. Ты еще не забыл, что ответил Карнава на вопрос о том, как лучше ему молиться? Он сказал: «Служите мне делами, а не молитвами». А еще Он говорил: «Будьте достойными и не забывайте о доброте. Думайте о близких своих и о себе больше, чем обо мне. И не путайте веру с отсутствием разума». Наш Карнава – это разум, сочетающийся с милосердием. Разум и милосердие, ты понимаешь это? Каждый раз, когда ты других обвиняешь в недостаточной истовости их веры, ты противоречишь Его воле. Карнаве все равно, насколько ты предан Ему, если ты живешь, не попирая законы разума и милосердия. Когда же ты всем своим видом, мыслями и поступками кричишь о вине рода своего, ты впадаешь в гордыню, в этом горьком чувстве вознося себя на пьедестал. Прощение нужно заслужить, но вы его давно заслужили, иначе не жить вам на этой земле и уж тем более не входить в число протекторов и жрецов. Так чего вы еще хотите? Сколько вы будете напоминать всем и Карнаве о своей ошибке? Право, даже божественное терпение может лопнуть. А наш Бог – не отец нам, как Нарра не мать наррийцам, а значит, он не будет вечно прощать. Одного раза более чем достаточно. Стоит ли раздражать того, кому вы якобы служите? Но самое страшное не это. Страшнее всего, брат мой, то, с какой легкостью ты желаешь принести свою жизнь в жертву. Ведь это так красиво. Так благородно. И так легко… Кажется, сделай этот шаг – и вечная память обеспечена. Ты, по твоему, и только твоему, мнению, преподнес лучший подарок Богу. И главное – больше никаких проблем. Никуда не надо бежать, ни с кем бороться, кому-то что-то доказывать, а также не надо думать, на что жить, что пожрать, как поступить, какое решение принять. Не будет ни старости, ни болезней, никто не оспорит твое место на пьедестале, и все будет хорошо. Надо лишь пафосно умереть. Не так ли? – Халльдуор вдруг схватил Олестера за подбородок и сжал его пальцами из черной сверкающей энергии. От них болела кожа, а огонь в опасной близости от глаз, носа и губ заставлял прилагать все усилия, чтобы хотя бы не вздрагивать. – А теперь ты будешь слушать меня, и если до твоей тупой башки не дойдет, я просто сожгу тебя в прах. И не будет тебе никакой славы и никакого прощенья. Только позор и забвение. Для нашего же отряда и Карнавы такой исход пусть и не слишком приятен, но куда более удобен, чем в самый опасный момент обрести брешь в твоем лице, вернее, в его отсутствие, из-за твоей идиотской тяги к самопожертвованию. Ты понял меня, ублюдок? Слушай внимательно, от этого зависит, выживешь ты сегодня или нет. Пункт первый, Карнаве не нужны твои жертвы. Он таких придурков на дух не переносит. Если хочешь ему услужить – выживи и уничтожь как можно больше своих врагов. Вот это достойно людей Карнавы! Выжив в одной переделке, ты сможешь куда больше совершить угодных ему дел, чем померев во славе. «Слава» – это была ирония, тебе, надеюсь, это понятно? Пункт второй. Карнава презирает трусов. И ежели ты решишь таким способом избавиться от своих проблем – будь они грандиозны или мелочны, да еще и под видом услужения ему, поверь, жалости ты не дождешься. А что может быть хуже презрения от того, чью любовь и уважение пытаешься заслужить? Пункт третий. Принеся себя в жертву, ты причинишь боль тем, кто любит тебя, даже если ты думаешь, что таких нет, а также подведешь своих соратников, а это явное противоречие нашей религии и обыкновенной порядочности. Пункт четвертый… – Халльдуор немного помолчал, потом продолжил немного иным, куда менее яростным тоном: – Знаешь, почему умирать молодым легко? Потому, что ты просто не представляешь еще, что такое жизнь. Ты в ней испытал слишком мало, но достаточно, чтобы думать, что видел все. Это такая обманка, брат мой. Чем дольше живешь, тем больше поводов цепляться за жизнь. У тебя появляются обязательства и дела, которых никто, кроме тебя, не выполнит. Друзья и семья, в чьих сердцах твоя смерть навсегда останется болезненной ноющей раной и которых ты уже не можешь, не вправе подвергнуть такому испытанию. И еще одно – со временем ты поймешь, как вкусно жить. В этом мире есть интересные книги, любимая еда, восхитительный секс, дарящие столько нового путешествия, красивая одежда, веселящие напитки, пьянящие развлечения, безумное количество самых различных чувств – от любви до презрения, от печали до истеричного смеха, от соперничества до дружбы. Есть искусство. Есть красивые животные. Есть природа. Есть, о Карнава, услышь, есть цели! Понимаешь, те цели, которых надо достичь. Смерть – это короткий бег под горку, во время которого ты не успеваешь заметить ничего. А жизнь – это долгая дорога с такими характерными для нее событиями и впечатлениями. Ты молод, и тебе все кажется разделенным на добро и зло, черное и белое, право и лево. С годами это пройдет, и появится другое – удовольствие и понимание. Но если ты трус, нытик и лентяй, просто объяви меня в душе или вслух придурком, не понимающим высоких идеалов, и страдай дальше. А если в твоей голове еще остались мозги, то заставь их поработать хоть раз и подумай о том, что я тебе сказал.

Рошел отступил от парня и опустил руки:

– Жечь я тебя сегодня не буду. Не думаю, что ты сможешь быстро хоть что-то осмыслить из моей речи. Но учти – доверия тебе отныне нет. А вообще, независимо от исхода твоих размышлений я по возвращении буду рекомендовать тебя отстранить от протекторской службы. Даже милосердию Карнавы должен быть предел. Это решение продиктовано вот какими соображениями. Если ты не одумаешься, для работающих с тобой команд твое присутствие – слишком большой риск. А ежели поймешь мои слова, то тебе нужно заново все осмыслить и хоть немного посмотреть мир. – Халльдуор отошел к двери и, выходя в каюты, бросил через плечо: – До утра остаешься здесь.

Глава 21

Майрэл бесшумно крался в темноте, выискивая место для засады. Жрица-ночь радостно помогала ему в этом, заштриховывая просматриваемые днем места. Барс знал, что стоит ему застыть у какого-нибудь камня или дерева, даже несмотря на окрас шкуры, его смогут обнаружить, только если он сам того захочет, но все равно решил перестраховаться. Больше всего в своей жизни оборотень не доверял слишком откровенной безопасности и чиновникам. А сейчас протекторы Нарры дело имели именно с ними.

Дом этого про́клятого подлеца казался самым обыкновенным особняком с прохладным тенистым садом, но иллюзия рассыпалась в тот же миг, как духовники из команды Льота Фарклайда обнаружили пять колдовских ловушек среди деревьев и еще три около самого здания. Неизвестно сколько капканов, кольев на дне ям и прочих прелестей партизанской войны еще припасли радушные хозяева. Для чего нужны были эти ухищрения, пока оставалось неизвестным, но, судя по всему, Эмбос Мартин не оставил дел, даже попав под действие запирающего его в собственном доме проклятья. Хотя, возможно, вид его деятельности немного изменился, но вряд ли в сторону законности.

За свою службу протектором барс повидал немало воинов и подлецов, научился отличать их от прочих людей и знал, когда эти две категории сочетаются. Ребята, что стояли на охране особняка бывшего налогового чиновника, все подходили под какую-либо из этих трех групп. И это настораживало. Помимо доводов разума и болезненных шишек предыдущего опыта, Майрэл чисто звериным чутьем ощущал опасность, исходящую от этого места. Его слова лишь подтвердили опасения остальных, и план решили скорректировать.

– А интересно будет взглянуть на это проклятье поближе, – задумчиво произнес Шерши сразу после этого. На него с разной степенью удивления посмотрели все соратники, вынудив пояснить свою мысль: – Кто бы ни был его автор, он добился забавного эффекта. Да, этот Мартин не может попасть наружу, но и изнутри магическим путем никто в дом пробраться не может. А также заглянуть с помощью колдовства, подслушать, только обычным способом, а как я понимаю, это предусмотрели и сделали все для затруднения сего действия. Проклятье же фактически создало в этом здании отдельную энергетическую систему, никак не завязанную с той, что снаружи. Я не удивлюсь, если оно действует еще и как защита от атакующей магии. Тюрьма для одного и непробиваемая стена для остальных. Интересно, можно ли подобного эффекта добиться, наложив заклинание на какой-нибудь предмет? Или что-то подобное? Тогда это возможно было бы применять и для…