Дети Брагги - Арина Воронова

Сам предвечерний свет показался ему неестественным. Как будто в окна вместо мягких летних сумерек вползает смоляная чернота. Даже огонь в очаге казался приглушенным, почти поглощенным тьмой.

— Волшба? — сквозь зубы процедил он.

— Никакой волшбы здесь нет. — Скальды удивленно переглянулись.

Вскочив со своего кресла, Вес бросился к окну в надежде увидеть привычную успокаивающую картину вечернего лагеря, но, подняв взгляд к небу, увидел в нем низко висящую луну, чей лик был подернут мраком. Густым, липким мраком. И цвет его был темно-пурпурным до черноты. А на вершине вала на берегу залива почудился ему силуэт человека, возле которого, насторожив уши, наблюдал за сменой красок огромный волк. В лучах умирающей луны хилая заползавшая на вал поросль светилась бледно-лиловым.

— Квельдульв, — выплюнул Вес. — Жадный пожрет луну, а за ней и солнце.

— Нет, конунг, — как сквозь пелену донесся до него мягкий голос целителя. — Тьма лишь в тебе самом.

— А вы что ж молчите? — Вес обернулся от окна к отцу и сыну, скальдам Одина.

— Если ты не веришь словам, Оттара и Стринды, — спокойно и даже, казалось бы, безучастно ответил Эгиль, — то тем более не поверишь нашим. Скорее решишь, что мы пытаемся выгородить, — на этом слове он неприятно усмехнулся, — Грима.

Вес снова повернулся ко все притягивающему его окну. Там от воды и из низин поднимались к частоколу вала кольца приторно-пурпурного тумана, словно испарения над трясиной перед грозой. Еле слышное шипение почти глохло в тяжелой тьме.

— Есть против этого заклятие? Против этой шипящей тьмы?

— Заклятия нет, — ответил у него за плечом голос Стринды. — Как нет и того, что видится тебе. Но ты же не поверишь нам, не так ли?

Низинный туман расползался. В лиловых волокнах вспыхивали слабые темно-пурпурные искорки, словно светлячки танцевали в тумане.

— Почему бы нам не позвать кого-нибудь из стражи конунга? Человека, про которого конунг знает наверняка, что тот никак не связан с Кругом? — предложил со своего места у стены Хамарскальд, и Вес вопреки всему порадовался, что приблизил к себе столь разумного человека. Быть может, единственно разумного среди этих странных людей.

— Быть может, такого, кто не питает к нам особой приязни? — закончил Бранр.

— Подойди сперва сюда ты!

Туман вдруг раскололся, будто рассеченный надвое секирой. Рана брызнула сполохом пурпурного пламени с ослепительно яркой девственно-белой сердцевиной. Пурпурный огонь залил все вокруг светом, неотвратимо выхватывавшим из тьмы лица, и укрыться от него было невозможно. Закрыв лицо рукой, Вестмунд отпрянул от окна.

— Этот свет!

— Это закатное солнце, — ответил ему целитель. Но отняв руку, конунг увидел лишь извергающий потоки пламени Муспельхейма гигантский зев. Вот он раскрылся шире, но вместо языка из этой ужасной пасти выскользнуло нечто, напоминающее змею или дракона. И это нечто потекло прямо к нему, вокруг пламенной змеи расползалась мгла, и все, к чему бы она ни прикасалась, занималось нечистым пламенем.

— Ты видишь эту змею на валу?

— На валу над заливом — лишь гаутрек Карри Рану и Грим, которого ты, доверяясь слухам, так упорно зовешь Квельдульвом. — Голос Бранра был спокоен и ровен.

Вестмунд было с ненавистью уставился на него, но вновь его взгляд притянуло к окну, в то время как голос Хамарскальда у него за спиной звал стражу.

В десяти шагах от окна змея остановилась. Она собралась кольцами, поднялась, устремившись в небо. Она стала плотнее, словно насытилась. Ее чрево разбухло, как будто она была тяжелой змеенышем. И затем разбухшее чрево извергнуло человека.

Черноволосый и синеглазый воин расхохотался, открыв в оскале волчьи клыки. И конунг вновь отшатнулся от окна.

Топот приближающихся ног.

— Что там за окном, Эйнар? — Голос Хамарскальда все так же спокоен и ровен. — Странный вопрос, не так ли? Но я просил бы тебя выглянуть в окно и сказать нам, что ты там видишь.

И удивленный ответ доверенного стражника:

— Солнце заходит. В палатах Хакона разводят огонь, их корабли вернулись сегодня с недурным уловом. Кто-то спускается с вала… Не разглядеть, темно очень. — Эйнар говорил так, как будто бы он лично виновен был в том, что день понемногу сменяется ночью. — А, вот они вышли на свет… Это внук Лысого Грима и морской конунг, что победила вчера Ньярви.

Но несмотря на слова Эйнара, которого он знал по доброй дюжине походов, Вестмунд все никак не решался отнять руки от глаз.

Кто-то втолкнул ему в руку кубок.

— Выпей, — услышал он ясный голос Амунди. — Нам нет смысла пытаться отравить тебя. Ты устал конунг.

Голос целителя уговаривал, мягко баюкал. От звука его кружилась голова. Пошарив в поисках опоры, он наткнулся рукой на точильный жезл у пояса. В ладонь привычно легли ухмыляющиеся лица, изогнулась под пальцами переносица… Будто почувствовав тепло его руки, камень ожил, шевельнулись брови ликов, и из точила потекла тягучая успокаивающая сила. Исчезли куда-то и головокружение, и слабость.

Встряхнув головой, но все еще не отпуская жезла, Вестмунд выглянул за окно — ни возле него, ни на валу никого не было.

Однако не покидала его и подкрепленная движением ликов уверенность в истинности увиденного.

Отпив глоток из кубка, в котором, судя по вкусу, было лишь разогретое пиво с примесью каких-то трав, конунг с улыбкой оглядел встревоженные лица скальдов. И даже сам удивился, как легко далась ему эта беспечная и несколько усталая улыбка.

— Ты, как всегда, прав, Стринда. — Не забыть улыбнуться ему отдельно. Наверное, я действительно устал. А может, это вчерашняя брага? — И по-мальчишески подмигнуть Хамарскальду. — Поутру я жду гонца из Аггерсборга. У него должны быть новости и о захваченном Гаутланде. Мне хотелось бы, чтобы не только Бранр, но и прочие скальды присутствовали на совете, который выслушает вести от Иви-конунга. Эйнар, — обернулся он к стражнику, — пришли ко мне Ловунда-грама.

Ловунд, грам одной из дружин, преданных лично молодому конунгу, явился четверть часа спустя после ухода скальдов. Это был кряжистый вечно хмурый человек. Он казался неповоротливым и ленивым, но впечатление это было обманчивым, о чем говорили золотые обручья и золотые же бляхи на поясе — такая добыча не достается без боя.

— Я позвал тебя, чтобы поговорить об одном деле, — неторопливо начал конунг, заранее уже обдумавший то, чего потребует от слепо преданному ему воина. — Во всякой дружине должен быть лишь один вожак, один предводитель, не так ли?

Грам только молча кивнул.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});