Дети Брагги - Арина Воронова

И вот оно… Огромная голова четким силуэтом выделяется на фоне серого неба, бугристая голова, похожая на обломок скалы. Ее и впрямь можно было бы принять за безобразный валун, если бы не движение стальной чешуи. Стальные пластины на груди, на черепе движутся… движутся, переливаясь тусклым блеском… Где-то над ним раздался леденящий душу шорох, за ним грохот, — это тварь, похоже, махнула хвостом, обрушив, наверное, ближайшую каменную гряду.

Переждать, переждать, пока дракон проползет, пока подставит незащищенное брюхо.

И тут страшная голова заслоняет собой небо, и Сигурд-Вес видит то, о чем не мог бы поведать ни один смертный, — никто, кто видел такое, не вернулся.

Глаза дракона. Белые глаза, будто подернутые пленкой болезни, но за этой пеленой бьется лихорадочный свет. Кто знает, безумна тварь или умна?

Но еще остается надежда, что влекомая жаждой тварь проползет мимо, примет его голову за камень, пусть даже на этот камень опустится кошмарная когтистая лапа… поднимается, опускается закованная в броню голова, и белые глаза глядят на героя.

— Конунг.

Дракон улыбается.

Он едва не задохнулся от вновь пережитого — при одном только рассказе об этом невероятном сне — ужаса.

— И что же ты хочешь от нас? — с неподдельным участием спросил Амунди Стринда.

И Вес испытал мимолетный прилив ненависти к этому сухопарому целителю с его всепонимающим взглядом, но не нашел в себе сил даже для резкого ответа, только провел рукой по мокрым от пота волосам.

— Я знаю, что видел Фафнира. Но знаю я и то, что это не просто дракон. В этом сне я увидел некоего человека, увидел таким, каков он предстает в Том мире.

Конунг Вестмунд помедлил, ожидая услышать от скальдов, хотя бы Ивара Белого — в силу давней дружбы с Тровином и приязни к бывшему его воспитаннику, — кивка, быть может, успокаивающего слова. Но в горнице царило молчание.

— Я хочу знать, истинно ли это видение. И если да, то что нам следует предпринять.

— Видение твое веще, конунг, — негромко отозвался Ванланди, но в голосе его не слышалось ни капли участия. — Я видел и тебя, и его, Вестмунд. — Скальд Фрейя умолк, как будто ему не хотелось продолжать.

— И? — подстегнул скальда конунг. — Я желаю знать, чем кончилось все это?

— Ничем, — отозвался Ванланди. — Конунг не пожелал видеть этого.

— А знаешь ли ты, кого именно ты видел там? Если так, то может статься, ты, конунг Вестмунд, намеренно оборвал видение, — все так же участливо добавил Стринда. Остальные молчали.

— Разумеется, знаю, — резко оборвал Вес. — Кого можно встретить в образе дракона, кроме порождения Локи? Скальды все так же молча переглянулись.

— Зачем вы заставили приехать сюда этого человека, если всем нам известно, что принесет он одни лишь несчастья?

— Ты поспешил в суждениях, конунг, — негромко и размеренно заговорил Гранмар, скальд Тора, — ухватился за первую же возможность, тогда как…

— Все мы знаем древние песни, — оборвал скальда Тора Вес. — Всеотец на стороне Сигурда, а значит, противник его… — Вес решил, что нет нужды заканчивать фразу.

— И все же, — не меняя тона, продолжал Гранмар, — не стоит ли задуматься, почему именно так боялся Сигурд взгляда дракона. Если тебе известны песни, то ты знаешь исход. Почему же ты отказался взглянуть в глаза дракона?

— Это не может быть никто иной, кроме Грима Квельдульва, сына Эгиля, уверенно повторил Вестмунд, однако не решился при этом встретиться взглядом ни с устало откинувшимся на спинку скамьи сыном Лысого Грима, ни с самим стариком.

— К чему все это? — очень спокойно и жестко задал вопрос Оттар Черный, и от того его слова прозвучали тем более неожиданно. — К чему просить у нас истолкования сна, если ты не желаешь прислушаться к нашим словам? Если считая, что знаешь все сам, хватаешься за лежащее на поверхности, самое простое объяснение?

Не в обычае детей Брагги толкать на что-то обратившегося к ним, тем более когда речь идет о столь тонком вопросе, как вещие сны. Ключ к решению загадки сна, а для каждого из нас, — прости мне мою мудрость, конунг, — загадки здесь нет никакой, в вопросе: почему ты отказался убить дракона, почему ты отказался взглянуть в глаза ему?

Пока Вестмунд ошеломленно подыскивал слова для ответа, Оттар продолжил:

— И не задумался ли ты, почему сновидец Ванланди неохотно говорил о том, что увидел он сам. Смотрящий со стороны, быть может, видит меньше, но понимает происходящее лучше.

Ванланди в подтверждение слов Оттара кивнул, но продолжать предоставил старшему.

— Что вы хотите этим сказать, сновидцы? — процедил Вестмунд.

— Мы, скальды Круга детей Брагги, — Оттар отмеривал заранее взвешенные слова, — полагаем, что видел ты того, кто ведет на нас рать. Нет, — он предостерегающе поднял руку, — это не сын норманнского герцога Вильяльм по прозвищу Длинный Меч. Это тот, кто защищает его рати рунной волшбой.

— Так, значит, настал день, когда вы предали меня!

— Я сказал «ведет на нас рать». — Оттар подчеркнул слово «нас». — Это означает, что угроза Кругу не менее велика, чем угроза Йотланду.

И мы останемся с тобой в этой битве. Теперь вернемся все к тому же вопросу, на который ты не желаешь дать ответ, над которым ты не желаешь даже поразмыслить. Взглянуть в глаза Дракона ты не смел потому, что увидел в том вещем сне кого-то близкого себе. Я не стану утверждать, что дракон этот твоя оборотная сторона, но это родная тебе кровь.

Вестмунд побелел от не находящего выхода гнева:

— Так ты желаешь сказать, что я одной крови с этой тварью?

— Возможно, хотя тебе и покровительствует Один, — напомнил Оттар.

Конунг сорвал, скомкал плащ, казалось, ему не хватало воздуха в одной палате с этими спокойными уверенными людьми, которых он не мог ни рассердить, ни напугать. На которых не действовали, как на прочих воинов, воззвания к отцу его Одину! Одину слава! Тысячи глоток исторгнут крик по одному этому слову, тысячи рук ударят мечами в щиты в вапна такр — лишь эти останутся безучастны.

Вес отшвырнул скомканный плащ, левая рука крепче сжала жезл.

Казалось, сам воздух в горнице звенел от напряжения. Волосы зашевелились у него на затылке, по спине побежали мурашки.

Сам предвечерний свет показался ему неестественным. Как будто в окна вместо мягких летних сумерек вползает смоляная чернота. Даже огонь в очаге казался приглушенным, почти поглощенным тьмой.

— Волшба? — сквозь зубы процедил он.

— Никакой волшбы здесь нет. — Скальды удивленно переглянулись.

Вскочив со своего кресла, Вес бросился к окну в надежде увидеть привычную успокаивающую картину вечернего лагеря, но, подняв взгляд к небу, увидел в нем низко висящую луну, чей лик был подернут мраком. Густым, липким мраком. И цвет его был темно-пурпурным до черноты. А на вершине вала на берегу залива почудился ему силуэт человека, возле которого, насторожив уши, наблюдал за сменой красок огромный волк. В лучах умирающей луны хилая заползавшая на вал поросль светилась бледно-лиловым.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});