Верхний мир - Феми Фадугба

эту свою самодовольную ухмылку.

Сейчас или никогда.

– Кеми Харпер, – пробормотал я совсем тихо, но он-то услышал, я это точно знал.

– Прости, что?

– Кеми Харпер, – повторил я. – Вы ведь с ней знакомы, да?

Глаза у Суини запрыгали по сторонам; он нервно поскреб редеющую макушку. Широкий пружинистый шаг мигом сменился неуверенным шарканьем; подошвы через раз скребли по полу.

– Не понимаю, какую игру ты ведешь, Эссо. И я…

– А как насчет Джоди Паун? Хоуп Нгози? Лианны Дэвис? – вбросил я. – Ну, про Лианну в основном слухи, о’кей. Может, и вздор, да, но я могу накидать еще вариантов, если хотите.

– Тсссссссс! – он сцапал меня за локоть и мигом втащил в ближайший пустой класс. – Эссо, ты понятия не имеешь, во что ввязываешься. – Он быстро оглянулся, не ошивается ли кто в пределах слышимости. – И никаких доказательств у тебя все равно нет. Так что просто держи рот на замке, пока тебя кто-нибудь не услышал.

– Вы смеетесь, что ли? – я даже не позаботился понизить голос. – Да половина Пенни-Хилл все про вас знает! Че, думаете, раз у них уже пару месяцев как возраст согласия, вы типа в безопасности?

Он все еще цеплялся за мою руку – достаточно сильно, чтобы скоро стало больно, но пусть его повисит еще немного.

– Я только надеюсь, что вы поступите правильно, мистер Суини. С Крачли, знаете ли, шутки плохи. Помнится, кто-то мне недавно об этом говорил…

Этот аргумент перевернул ему всю рожу вверх тормашками.

– Слушай, чувак, – шепнул я ему в самое ухо. – Я буду помалкивать про твою гадкую и жалкую внеклассную деятельность. – Это обещание я держать точно не собирался; Надья уже давно собиралась на него настучать, а я – подписаться подо всем, что она соберется сказать, но продавать все равно надо было задорого. – Тебе только и надо проследить, чтобы меня не исключили. Какие бы там подлые планы Крачли ни лелеял на этот счет. Разберись с этим, бро.

Суини серел на глазах. Эта дрянь не заслуживала свободы, не говоря уже о работе. Он отчаянно закивал, ожидая моего последнего слова.

– А теперь, – холодно закончил я, выныривая из своих мыслей, – отпусти на хрен мою руку.

Глава 18

Риа. 15 лет спустя

По дороге домой я затрекила посылку и узнала, что ее уже доставили.

Упаковку я порвала чуть не зубами, как пещерный человек, встав прямо под коридорной лампой, чтобы мои новенькие бутсы предстали во всей красе. Во всей команде только у Марии были такие. Ну, на самом деле ей купили Predators за двести сорок фунтов, а мне – адидасовские Preditos за полцены, с нарисованными, а не рельефными полосками. Само собой, классические, черно-бело-красные. Стоит только отойти от вечных ценностей, и привет – начинаются всякие Берберривские принты и неоновые огоньки вдоль мыска.

Завтра обещали Рождество – бутсы были моим подарком самой себе. Поппи сегодня утром выдала мне бабла на них, буквально на хвосте видео-месседжа от Джиббси: через две недели я выхожу на финал кубка колледжа. Когда я добралась до школы, Оливия уже всем раззвонила. Возбудилась еще почище моего. Она знала мои расписания кардио и стретчинга и частенько, завалившись домой после тусы с друзьями, находила меня храпящей на кровати с импульсными генераторами на бедрах и креатиновым шейком на тумбочке, потому что утром у меня первым делом воркаут.

Я прислонила мокрый зонт к стене. Вдоль всего коридора и по периметру дверной рамы сверкала мишура. От рождественских прибамбасов теплело на сердце, но какая-то часть меня уже мечтала, чтобы праздники поскорее закончились. Новый год давал шанс перезагрузиться… сменить стратегию. Всего несколько дней назад я вскрыла то письмо от доктора Эссо и уже ломала голову, как теперь тайно наладить с ним связь. Правда, я себе пообещала сначала дать всем остыть, толком попраздновать и начать действовать или хотя бы думать о действиях только после.

Я двинулась к себе в комнату, сгорая от нетерпения примерить новое секретное оружие и убедиться, что бутсы прислали правильные, на полразмера больше, как я и просила. У дверей гостиной стояли Поппины туфли, а рядом ботинки Тони и «доксы» Оливии. Странно, подумала я, все дома, а так тихо. Телик не орет, Оливия не стрекочет по телефону, Поппи не кричит ей «потише!»… даже квелый Тони не всхрапывает на диване. Крадясь в гостиную, я подумала, чем черт не шутит, вдруг взломщики проникли в квартиру, связали их и заткнули рты. Но нет, все было в порядке: семейство восседало на своих обычных местах.

Оливия глазела в окно. Поппи зарылась лицом в ладони. И только Тони в упор смотрел на меня.

– Че случилось? Война началась? – пошутила я, но сердце как-то нехорошо затрепыхалось.

Неужто они как-то пронюхали, что я собираюсь связаться с доктором Эссо, и теперь строили заговор меня остановить?

– Сядь, Риа, – Тони показал на стул посреди комнаты, поставленный явно ради цели сегодняшнего собрания.

Я посмотрела на Оливию, надеясь, она подаст мне какой-то знак: что вообще происходит – очередная хрень… или она чего-то наврала нам во благо, так как врать, если дойдет до дела, наш кодекс не запрещал? Но Оливия притворялась, что не чувствует, как я сверлю ее взглядом.

Ладони Поппи дрожали: под ними она плакала. Нет, это никакая не война, внезапно догадалась я.

Это налет.

– Риа, я думаю, тебе лучше будет сесть, – повторил с нажимом Тони.

Инстинкт «драться или спасаться» взял меня за горло.

– Да я уж постою, – мрачно отозвалась я.

– Поверь, так тебе будет легче.

– Может, у тебя это и в первый раз, но у меня – нет. Останусь на своих двоих.

Поппи зарыдала громче.

– Что ж, это честно, – Тони тоже встал (доски под ним заскрипели и прогнулись). – Как ты, наверное, заметила, дела у меня какое-то время шли не очень хорошо. И Поппи слишком долго вывозила нас всех на себе – дольше, чем она того заслуживает, – он потер загривок. – В следующем месяце мы перебираемся в маленький городок в Девоне. Мы всегда хотели это сделать, и Поппи думает, что смена обстановки благотворно на нас повлияет. Но есть еще кое-что… и оно разбивает нам сердце, честно, потому что… мы больше не сможем заботиться о тебе. Мы вдвоем едва-едва наскребли денег на переезд. – Он помолчал. – И если пожертвуем еще хоть чем-то, нас это окончательно сломает.

Меня чуть не разорвало. Все эти четыре года я работала этому говнюку поварихой, уборщицей и психотерапевтом. Я в буквальном смысле вытирала его блевотину с кухонной раковины. И всегда напоминала себе, что он при случае сделает для меня то же самое. Что я ему небезразлична.

– Прости, – сказал он, и большая слеза, сорвавшись с подбородка, с глухим стуком ударилась об пол.

Поппи выглянула из ладоней: ее стеклянно-голубые глаза плавали в