Святой вечер - Дилейни Фостер

Линкольн считал, что то, что произошло с Греем, было изнасилованием.

Я не соглашалась.

То, что чуть не случилось со мной в том коттедже, было бы изнасилованием. Моя ночь с Греем и близко к этому не стояла.

Я знала, что секс с Греем неизбежен. Он сказал мне об этом за несколько недель до того, как это случилось. Я планировала его. Я ждала его. И когда он наконец наступил, я была готова к нему. Знание того, что это причиняет боль и Грею, что, если бы у него был выбор, этого бы никогда не случилось, сняло часть неприятных эмоций. Для меня это было просто трагическое столкновение двух людей, борющихся за одну цель — держать этих мужчин подальше от меня.

Может быть, я ошибалась. Может быть, я была в большем дерьме, чем думала.

— Ты не знаешь их так, как я, детка. Ты не знаешь, на что они способны. Я видел это, — сказал Линкольн. Что-то промелькнуло в его глазах — страх, гнев, паника — все вышеперечисленное. Это было дико и ужасающе. Я действительно знала, на что они способны. — Я, блядь, видел это. — Он понизил голос и сделал шаг назад. — И я не могу этого не видеть. Но теперь каждый раз, когда воспоминания проносятся в моей голове, я вижу твое лицо. Это ты висишь на том дереве.

Висящий на дереве? О, Линкольн. Через что, блядь, они тебя заставили пройти? Что бы он ни увидел, это было намного хуже того, через что пришлось пройти мне.

Я подавила собственные эмоции и сосредоточилась на нем. Медленными, осторожными шагами я сократила расстояние, которое он создал между нами. Моя рука обхватила изгиб его челюсти. Я говорила мягко, приближая свои губы к его губам, словно укрощая дикого зверя. — Я здесь. И я обещаю не подходить к деревьям. — Я улыбнулась, хотя мое сердце чувствовало себя так, словно я пробежала марафон.

— Я сделаю все, что потребуется, чтобы ты была в безопасности. — Его голос был спокойным, ровным и, честно говоря, немного пугающим.

— Я знаю, что ты сделаешь это.

***

В доме Татум Чендлер был на заднем дворике, стоя за грилем для барбекю. Облака дыма поднимались вместе с пламенем, а мясо шипело на раскаленной металлической решетке.

Он откинул голову назад и рассмеялся, когда я подошла, держа за руку Линкольна. — Я, блядь, знал.

Линкольн хрипел. — Ни хрена ты не знал.

Чендлер указал на гриль щипцами из нержавеющей стали. — Нет? Почему, по-твоему, я приготовил пять стейков?

— Потому что ты большой голодный ублюдок? — Линкольн ответил, не дожидаясь ответа, открыл дверь и провел меня внутрь.

Каспиан лежал на диване с Татум между ног. Он перевел взгляд с телевизора на нас, затем покачал головой. — Из всего импульсивного дерьма, которое ты натворил, я думаю, это самое худшее.

В кои-то веки я с ним согласилась.

Линкольн перекинул руку через мое плечо и притянул меня к себе. — Я должен обеспечить ее безопасность. Я сделаю все, что потребуется. Ты, как никто другой, должен это понимать.

Каспиан посмотрел вниз на Татум, а затем снова встретил взгляд Линкольна. — Да. Я понимаю. — Он испустил долгий вздох. — Черт. — Он подтолкнул Татум, чтобы та села и встал с дивана. — Пойдем со мной, — сказал он Линкольну. Затем он постучал по стеклу, чтобы привлечь внимание Чендлера. — Я нашел кое-что прошлой ночью, что может помочь.

Так это всё? Они собирались просто поощрять Линкольна? Придумать какой-то дьявольский план, чтобы мы все исчезли и жили на этом острове?

От всего этого у меня разболелась голова.

Я опустилась на диван рядом с Татум, подтолкнув ее плечом. — Спорим, ты думала, что избавилась от меня.

Она протянула мне наполовину съеденный пакетик арахисовых конфет M&Ms. — Ты никуда не уходила.

Татум не ела арахисовые конфеты. А я ела. Видя ее сейчас, сидящую здесь, сразу после моего ухода, с моими любимыми конфетами на коленях, мое сердце разрывалось. Все это время, все эти годы она носила частичку меня с собой, как только могла. Я никуда не уходила.

Крепись, солдат. Не плачь, мать твою.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Если ты скажешь мне, что у тебя есть Dr Pepper, я, возможно, поцелую тебя в губы.

— Ну... — она поставила на паузу фильм, который они смотрели. Джон Уик, судя по всему. Он напомнил мне Грея — спокойный, разбитый и опасный. Затем она вскочила с дивана и направилась на кухню. — Похоже, сегодня нам обеим повезло. — Затем она подмигнула мне и открыла холодильник.

Я опустилась обратно на подушки и положила в рот зеленый M&M.

Татум опустилась рядом со мной и протянула мне Dr Pepper. — Я подумала, что это будет странно..., — она потянула за алюминиевую закладку, открыв банку с шипением газированной воды. — ...видеть тебя с моим братом.

Я открыла банку и сделала глоток, позволяя холодной шипучке успокоить мое горло. Ничто не могло сравниться с этим ощущением. — Правда?

Она улыбнулась и откинулась на подушку. — Не совсем. — Ее ярко-голубые глаза сверкали. Это была Татум, которой мне так не хватало. Она все еще была там. Просто жизнь изменила ее так же, как изменила меня. — На самом деле это мило. Вы хорошо смотритесь вместе. Он совсем другой Линкольн, когда он с тобой.

— Надеюсь, это хорошо.

Она взяла напиток, затем украла M&M и положила его в рот. — Это очень хорошо.

Остаток времени мы провели за разговорами о ее жизни на острове и о том, почему они с Каспианом уехали из Нью-Йорка. Я рассказала ей о его визитах ко мне в Шотландию и о том, что они были единственным, за что я могла держаться большую часть времени.

Я знала, что Грей найдет меня. Это был лишь вопрос времени. И я знала, что остальные члены Братства не отстанут от него. Но пока что я собирался наслаждаться тем, что снова чувствую себя нормальным человеком, даже если не было никакой возможности, что это продлится долго.

Глава

36

Линкольн

Кабинет Каспиана был похож на центр управления НАСА. У него было три стола, сдвинутых вместе, чтобы образовать подкову в центре комнаты с компьютерными мониторами и другим оборудованием, установленным на поверхности. Окон не было, а стены, по его словам, были звуконепроницаемыми.

— Что это за хрень? — Я подошел к одному из мониторов, на котором отображалась активность чьего-то банковского счета.

— Ни к чему не прикасайся, — сказал Каспиан.

Я взглянул на другие экраны. Некоторые из них показывали различные новостные статьи. Некоторые из них показывали прямую видеотрансляцию. — Что. Блядь. Это. Такое? — Я знал, что Каспиан выполнял миссию по уничтожению Братства, но это было дерьмо следующего уровня.

Он сел в кожаное кресло. — Это правда, и я использую ее как оружие. — Он указал на диван по другую сторону стола. — Возможно, ты захочешь присесть для продолжения.

***

Прошлой ночью я узнал о своем отце и его поганом тайном обществе больше, чем хотел. Я думал, что то дерьмо в Роще было плохим. Это было только начало.

Каспиан признался, что это он убил своего отца. Он выстрелил ему в голову и обставил это как самоубийство. Что-то в этом заставило меня гордиться тем, что именно этот человек потратил свою жизнь на заботу о моей сестре. Я знал, что она всегда будет в безопасности. Я хотел быть таким для Лирики.

Я собирался стать таким для Лирики.

Киптон Донахью, вероятно, сейчас находился в аду, сражаясь с дьяволом за свой трон. Я знал еще одного, который не отставал от него. Такими темпами мы могли бы уничтожить Братство за несколько месяцев.

Сегодня утром мы вместе с Чендлером на частном самолете вылетели обратно в Нью-Йорк. У этого ублюдка было больше связей, чем в центре Delta.

Лирика не сомкнула глаз прошлой ночью... и не только потому, что я почти всю ночь держал язык во всех ее маленьких дырочках. Она вздрагивала от каждого шума. Она заставила нас пригнуться в машине, пока мы не доехали до аэропорта, и настояла на том, чтобы мы все надели одну из толстовок Чендлера и спрятали свои лица. Поездка от аэропорта Кеннеди до моего театрального лофта была ничуть не лучше. Любой, кто смотрел на нее, мог подумать, что она беглянка. Наверное, в каком-то смысле так оно и было. Она была пленницей, и я освободил ее.