В тени Золушки - Анна Яфор

Женя только вздохнула. Жалела ли о собственной импульсивности, стоившей ей работы? Несмотря на горькие последствия – нет. Сделала бы то же самое, повторись ситуация вновь.

Кристина появилась в салоне несколько дней назад. Как всегда, роскошно одетая, с безупречным макияжем, уверенная в себе, она мгновенно привлекла внимание не только своего мастера, но и всех остальных девчонок. Даже до Жени в ее закрытом кабинете донеслись разговоры о постоянной клиентке, прибывшей за очередной порцией услуг. Остаться бы на месте, но посетителей в этот момент не было, и она просто не удержалась. Поднялась в главный зал под каким-то выдуманным предлогом, чтобы просто взглянуть на НЕЕ.

Назвать соперницей Кристину не поворачивался язык. Это, скорее, сама Женя стала какой-то досадной помехой в жизни девушки, давно нацелившейся на брак с Антоном. Она ведь неоднократно называла себя невестой еще до того, как мужчина пришел на массаж, и делала это наверняка небезосновательно. А все, что случилось, – глупое недоразумение. Ну, в самом деле: разве можно их сравнивать, Кристину, прекрасную как сказочную королеву, и Женю? Не было в таком сравнении никакого смысла. Только боль и раздражение на саму себя за снова заполонившие сознание нелепые мечты.

Кристина ее не видела, и вдоволь «налюбовавшись» на привлекательную девушку, Женя собиралась вернуться на рабочее место, но неожиданно услышала, как та окликает администратора с просьбой сделать запись на сеанс в солярии. И на массаж в ближайшие дни. К ней. Именно к ней.

Это оказалось неприятно, но среди клиентов попадались и более неудобные личности. Могла бы перенести, но понять девушку, вольготно расположившуюся сейчас в парикмахерском кресле, была не в состоянии. Дождавшись, пока мастер отойдет в сторону, уточнила, склоняясь поближе к Кристине.

– В Вашем положении такой массаж не рекомендован.

Та рассмеялась, окатывая Женю взглядом, в котором снисхождение смешалось… с презрением? Да и ладно, не первый раз встречалось подобное. Не смертельно.

– А почему ты решила, что мне интересно твое мнение? Я плачу деньги, а ты делаешь то, что тебе сказали. Со своим положением сама разберусь.

Она помолчала, будто раздумывая, стоит ли продолжать разговор, и неожиданно выдала:

– На самом деле нет больше никакого «положения». Так что можешь забирать мальчика себе.

Женя не сразу поняла, о каком «мальчике» идет речь: заявление Кристины было каким-то противоестественным. Девушка неудачно шутила? Сейчас или тогда, в квартире Антона? И почему говорила о мужчине, с которым намеревалась провести жизни и растить ребенка, как о вещи, внезапно ставшей ненужной? И как же тогда быть с ребенком? Что означают слова о том, что «положения» больше нет? Она солгала насчет своей беременности, чтобы добиться внимания?

Видимо, сомнения слишком отчетливо отпечатались на лице: Кристина рассмеялась, в упор глядя на нее.

– Ты еще и соображаешь плохо? Нет больше никакого ребенка: я сделала аборт. Антон мне не нужен.

Женя оторопела, забывая на время об окружающих людях. Это все было по-настоящему? Как будто речь велась не о живом человеке, способном чувствовать, не о мужчине, с которым Кристина провела рядом не день и даже не месяц – несколько лет. А крошечное существо, лишенное жизни по ее прихоти, – тоже правда? И сейчас она может вот так спокойно обо всем рассуждать? И ради этой девицы пришлось пожертвовать возможностью рассказать о собственном сыне?

Ее накрыло в один миг какой-то слепящей обидой, значительно превосходящей даже переживания, мучившие шесть лет назад после расставания с Антоном. Вспомнился потерянный взгляд мужчины и его просьбу не уходить тем утром, после визита этой… Значит, все было игрой, в конце которой опротивевшие игрушки выбрасываются вон? И не важно, что на месте таких игрушек оказывается чья-то жизнь?

– Ну и дрянь же ты…

Почти неосознанно махнула рукой, обрушивая удар на бархатную кожу на щеке. Кристине было не больно, совершенно точно: и следа не осталось. Но глаза вспыхнули нескрываемой яростью:

– Да для тебя даже массажисткой быть много. Улицы подметать будешь…

* * *

Конечно, последняя угроза была слишком преувеличенной: профессия позволяла работать не только стационарно. Но спустя неделю беготни по квартирам клиентов с одновременным поиском нового места силы почти иссякли. Ей отказывали в одном салоне за другим, не вдаваясь в объяснения, стоило лишь назвать свою фамилию. Никого не интересовал ни опыт, ни стаж работы: Кристина всерьез вознамерилась сдержать обещание. Хозяйка заведения, в котором Женя проработала несколько лет, не приняла никаких объяснений. Уволила почти мгновенно, лишь услышав жалобу оскорбленной клиентки.

И почему только деньги имеют свойство заканчиваться именно тогда, когда нужны больше всего? И если она не найдет постоянную работу, как надолго хватит запасов? И что делать потом?

– Почему ты не хочешь попросить помощи у отца Антона? – Света всерьез не могла этого понять. – Для Мишки хотя бы.

– Я заработаю все, что нужно, – утверждала, но уверенности становилось меньше с каждым днем.

– Но он ведь не чужой. Я уверена, что с радостью поможет родному внуку. Или если не хочешь просить у деда, есть ведь еще и отец. Теперь есть.

А вот об этом даже думать не получалось … без боли. Отец всегда был… Только сначала он ничего не знал, а теперь напрашивался один-единственный вывод. Если Антон не позвонил до сих пор, даже после того, как стал свободен…

– Жень… Ты не можешь знать наверняка, – подруга уловила вновь накатившую тоску.

– Нечего тут знать. Он бы не молчал, будь мы нужны ему. Столько дней… Теперь и Кристина не удерживает…

– Я не могу поверить, что он мог оказаться таким… бесчувственным.

– Это, по крайней мере, честно, Свет. Я лишила его ребенка, и сейчас демонстрировать любовь, которой у него просто нет, было бы жестоко.

– Ты его оправдываешь?!

– Я его понимаю. Он все эти годы жил, не подозревая о существовании Мишки. По моей вине. Теперь ждать, что незнакомый малыш внезапно станет нужным… глупо.

– Почему ты сама не хочешь с ним поговорить? Просто разговор ведь не обязывает ни к чему.

Женя грустно усмехнулась.

– И что я должна ему сказать? Что безумно сожалею? Что больше всего на свете хочется отмотать время назад, к той ночи, после которой я сбежала и признаться во всем тогда? У меня нет машины времени, Свет. И заставлять делать то, чего он не хочет, я не стану. Это только его право сейчас: войти в нашу жизнь или сделать вид, будто ему по-прежнему ничего не известно.

Глава 25

Ее разбудил Мишка. Забрался под одеяло, утыкаясь губами в щеку, – такой сладкий комочек тепла. Женя потянулась, не открывая глаз, прижала его к себе.