В тени Золушки - Анна Яфор

– Что ты… сделала?

Почему не остался с ней в больнице? Почему не увидел решимости в остекленелом взгляде? Не почувствовал ничего?

– Ненавижу… Лучше бы ты вообще на моем пути никогда не попадался…

Очередная волна боли набросила на сознание какую-то странную пелену. Отступила на мгновенье, чтобы вернуться опять острым, жгучим давлением в пояснице. Антон нащупал ногой педаль тормоза, нажимая изо всех сил. Но машину вдруг тряхнуло, рывком бросило вперед. Не было времени даже испугаться. Он лишь ощутил, как сдавило ребра натянувшимся ремнем безопасности, а огненные вспышки боли перед глазами заслонило белое облако.

Глава 24

Последний раз из окон квартиры на окружающий мир Антон смотрел, наверное, еще в детстве. Именно смотрел – не заглядывал вскользь, интересуясь наличием осадков или температурой воздуха на термометре. Изучал прохожих, бесконечно спешащих по своим делам, зачем-то придумывая их маршруты. За несколько дней запомнил почти всех жителей дома, которых раньше вряд ли бы смог узнать. Не глядя на часы, научился определять время: сосед с верхнего этажа регулярно выходил на прогулку с собакой, не задерживаясь ни на минуту.

На голых ветках деревьев прямо на глазах распускались крошечные цветы: миндаль пробуждался к жизни раньше всего, а за ним торопилась вишня, издали выглядевшая будто припорошенной снегом.

Весна была совсем близко. Таяли последние дни февраля, а он… так и не сумел ничего решить. После аварии все стало еще сложнее. Хорошо, что хотя бы удалось обойтись без больницы.

Мужчина поправил стягивающую ребра повязку. Боль в груди после ушиба постепенно стихала, но столь необходимый для позвоночника постельный режим оказался невозможным: в горизонтальном положении почти не получалось спокойно дышать: каждый вздох давался с трудом. Сидя или при ходьбе становилось легче, а спина напрягалась сильнее, и этот замкнутый круг лишал остатков сил. Да и без машины добраться куда-либо было проблематично.

Никак не получалось забыть жуткий грохот и собственный страх, накативший сразу, стоило лишь осознать случившееся.

Он выбрался наружу, оторопело рассматривая покореженную груду металла. Это и машиной-то язык не поворачивался назвать. Ему везло прежде: никогда не приходилось бывать в авариях, и потому открывшееся глазам зрелище не укладывалось в привычные представления о жизни. Только что все еще было надежно и прочно, и вдруг в один миг разлетелось на мелкие кусочки.

Мужчина повел плечами, прислушиваясь к ощущениям в собственном теле. Неприятно ныло в груди, в месте, которым он приложился к рулевому колесу во время столкновения, но острой боли, помимо той, что терзала позвоночник, вроде бы не было. Его не зацепило. Однако то, что осталось… нет, не от машины – от жизни… Туда даже смотреть было страшно. Рухлядь. Исковерканная судьба и ладно бы только его. В ушах все еще звенел голос Кристины.

«Что же ты наделала, дурочка…»

Ник, примчавшийся по его звонку почти одновременно с полицией, переводил ошалевший взгляд с машины на самого Антона, с трудом сдерживая эмоции. Тронул его за локоть.

– Ты как? Что болит?

Такой же вопрос только что задавал сотрудник ДПС, сейчас занятый составлением протокола. Боль в груди стала сильнее, но все же была вполне сносной. Уж точно меньшей, чем в районе поясницы, где жжение сделалось почти невыносимым.

– Все нормально…

Он повторял эти слова, как мантру, изо всех сил стараясь в них поверить: и тогда, когда даже без консультации специалиста понял, что восстановить автомобиль не удастся; и, глядя, как исчезает собственное тело под толщей медицинской повязки, стянувшей грудь; и осознавая все, что произошло: глупую, детскую выходку Кристины, стоившую жизни … ребенку, которого он так и не успел полюбить. Надеялся на благополучный исход даже два дня спустя, когда был оглушен оторопелым шепотом Никиты, сообщившим о продаже генерального пакета акций. Отец решил идти до конца, и это известие было слишком похоже на столкновение с бетонной плитой. Неожиданно, непонятно и … очень больно. Намного больнее, чем ощущения в измученном теле, но не из-за потери состояния – из-за того, что не находилось мужества хотя бы позвонить. Он запретил Никите кому-либо рассказывать об аварии, для встречи с отцом не мог найти оснований, а появляться перед Женей в таком виде не хотел. Только ее жалости ему не хватало!

«Потерпи еще немного, девочка. Подожди. И прости меня».

Услышать неозвученные слова она не могла, а думать о том, какие мысли могут прийти ей в голову, не хотелось. Но не заслужила Женя того, чтобы терпеть его рядом сейчас вот такого: обессиленного, измученного болью и сомнениями и почти нищего. Голова осталась на месте и совсем не пострадала при аварии, так что он непременно найдет выход… Вот только не было бы слишком поздно…

Звонок друга прервал невеселые размышления.

– Все готово. Только, Антон, знал бы ты, как сильно мне это не нравится. Ты не за то взялся. Совершенно не за то.

Представить недовольное лицо Никиты было нетрудно и на расстоянии, но впервые за последние дни мужчина улыбнулся.

«Тебе и не должно это нравиться. И даже мне не должно. Главное, чтобы ЕЙ понравилось. Все остальное сейчас не имеет значения».

– Ник, у меня к тебе будет еще одна просьба. Отвезешь завтра документы по адресу, который я сейчас сброшу. И… цветы.

Собеседник хмыкнул.

– Может, лучше нанять курьера? Вряд ли я смогу мило улыбаться, зная, какую дурость ты совершаешь.

Ему неожиданно стало смешно. До кома в горле. До странной пелены, затуманившей глаза. Если бы он был так же глуп раньше, скольких бы ошибок удалось избежать?

* * *

Женя на мгновенье прикрыла глаза, заставляя себя собраться с силами. Она сможет. Все получится, несмотря на то, что предыдущие двенадцать попыток оказались безрезультатными. Ей обязательно повезет… Должно повезти…

Потянулась за пачкой с кофе в надежде взбодриться, но тут же вернула ее назад. Любимый напиток неприятно горчил и справляться с усталостью совсем не помогал. Еще бы, вряд ли возможно было компенсировать несколькими глотками многочасовую беготню по городу.

– Жень, все решится как-то… – Светлана подошла сзади, таким привычным жестом обнимая за плечи. – Тебе надо отдохнуть и поесть нормально. Уже похудела даже.

Она улыбнулась в ответ на слова подруги.

– Это мне говорит ярая сторонница диет?

Та фыркнула:

– Можно подумать, тебе необходимы диеты. Ветром скоро унесет, – немного помолчав, добавила: – Надо было придушить эту Кристину. И самой бы полегчало, и она бы не смогла напакостить.

Женя только вздохнула. Жалела ли о собственной импульсивности, стоившей ей работы? Несмотря на горькие последствия – нет. Сделала бы то же самое, повторись ситуация вновь.