Древо Жизора (Тамплиеры - 4) - Октавиан Стампас

- Согласен, - кивнул папа Александр. - Я тоже давно о них думаю и склонен к тому, чтобы осудить их.

- Они вывезли часть казны ордена, составляющую около трети всех сокровищ, - продолжал Бертран де Бланшфор. - Но с тех пор, как они переселились во Францию, прошло уже десять лет. За это время, насколько мне известно, они так и остались при своих деньгах, а наши богатства выросли втрое.

При этих словах великого магистра папа судорожно сглотнул.

- Так вот, Ваше Святейшество, я склоняю пред вами голову и готов часами лобызать крестик, вышитый на носу вашего башмака, а на ваш запрос отвечаю: мы готовы выделить любую сумму для нужд папского престола и под самый маленький процент. Но от вас в этот опасный для ордена Христа и Храма момент требуется некое волевое действие. Мы просим вас издать особую буллу, в которой бы раз и навсегда провозглашалась независимость ордена тамплиеров от какой, бы то ни было власти, кроме папской.

- Я издам такую буллу, - сохраняя достоинство, кивнул папа.

- Это еще не все, - диктаторским тоном продолжал Бертран де Бланшфор. Имения тамплиеров должны быть освобождены от церковной десятины.

- К-хмм! - кашлянул папа, - Мне потребуется очень большая сумма для борьбы с Фридрихом.

- Я же сказал, что мы готовы выделить любой займ, - сказал Бертран и посмотрел на папу так, что тому померещилось, будто он хочет схватить его за горло. - А кроме того, мы дадим займы и Фридриху.

- Что? Фридриху?! - вскричал папа.

- Да, - кивнул великий магистр. - Но назначим ему большие проценты, а когда придет время платить, мы сделаем так, чтобы он снял с себя последнюю рубашку. Приготовьтесь к тому, что победа над ним вас ожидает не раньше, чем лет через пять-шесть. Но это будет сокрушительная победа, это будет незримый, но страшный удар по Барбароссе, который сотрет его в порошок. Готовы ли вы ждать эти пять-шесть лет ради такого триумфа?

- Ради такого - готов.

- А десятина?

- Я освобожу вас от нее.

- Прекрасно. И последнее. Священники орденских церквей должны быть освобождены от епископской юрисдикции. Пусть ни один епископ не сует свой нос, как и кем совершаются литургии в наших церквах.

- Ну, это уж слишком! - возмутился папа. - Что скажет мое высшее духовенство?

- Так надо, - сказал Бертран де Бланшфор, гипнотизируя папу своим сверлящим взглядом.

- Согласен, - махнул папа рукой.

- Да, вот еще, - пользуясь моментом его слабости, решил дожать до конца Бертран. - Пусть все сокровища и реликвии, найденные тамплиерами, навсегда останутся в руках ордена.

- А нельзя ли без этого пункта?

- Нельзя.

- Что ж, включу и его, но чтоб это было ваше последнее требование. Мое терпение на исходе.

- Большего мы от вас не требуем Ваше Святейшество, и смиренно преклоняем колена, тронутые вашей любовью к нам и заботой о процветании ордена тамплиеров и всего христианского мира. Благословите грешного раба Божия Бертрана.

- Благословляю во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь! - с легкой улыбкой произнес папа. - Ну хорошо, а теперь скажите мне, что за безобразие вы тут затеяли с этим шутовским походом?

- Французы, Ваше Святейшество, оттого так славятся в битвах, что умеют хорошо повеселиться, и оттого так набожны, что умеют иногда и посмеяться над своей набожностью, - улыбнувшись в ответ, произнес великий магистр.

- Ну-ну, баловники, - покачал головой папа. - Только смотрите, не развратничайте. Помните, что говаривали древние: "Развратом разрушается достояние отечества"

- Pene bona раtria lасеrаrе, - сказал Бертран, вспоминая подземелье под Жизорским вязом.

Кентерберийский аббат Томас Беккет, занимающий должность королевского канцлера, с каждым годом приобретал все больший авторитет, и потихоньку его уже начали сравнивать с самим Бернаром Клервоским. Он развернул активнейшую деятельность, добиваясь от государства предоставления больших свобод для Церкви. Король Генри II, вернувшись один, без королевы, в Англию, всю свою досаду излил в борьбе с Томасом. Он добился того, чтобы собор в Кларендоне издал шестнадцать постановлений, полностью перечеркивающих все, чего добивался Томас, и сам отправился в Кентербери, везя с собой эти постановления с тем, чтобы он их подписал.

Перед самой этой поездкой Генри получил известие о том, что Элеонора возвращается из Марселя морским путем в Англию. Шутовской маримадленский поход закончился. Добравшись до Марселя, баловники устроили потешный штурм города, закончившийся тем, что и впрямь была обнаружена таверна с названием "Мари Мадлен". Ее разрушили до основания, а когда стали рыть в подвале, произошло настоящее чудо - был найден сундук с золотыми монетами, общей стоимостью в пятьсот бизантов или пять тысяч турских ливров. Десятую часть этого сокровища Элеонора взяла себе, а остальные раздала участникам похода, причем, львиная доля досталась тамплиерам, особо постаравшимся при разрушении таверны и раскопках. Трубадуры сложили множество кансон, воспевающих прозорливый женский ум и сравнивающих неудачный поход Людовика VII в Святую землю с удачным походом его бывшей жены в таверну "Мари Мадлен".

Приехав в Кентербери, Генри узнал, что настоятель обители находится в храме, и отправился туда. После того, как он был тут в последний раз, главный храм аббатства заметно преобразился стараниями Томаса. Одна его сторона до сих пор оставалась в лесах - там шли отделочные работы. "Ишь ты, - подумал Генри, - хочет, чтоб у него храм был не хуже, чем в Оксфорде или Винчестере!" Эта мысль не потешила его ибо он знал, что если придется каким-то образом избавиться от непослушного попа, работы наверняка остановятся, и замысел Томаса по обновлению собора неизвестно когда потом воплотится.

Войдя в храм, король увидел священника, к которому приехал, стоящим на коленях перед распятием. Он медленно приблизился к нему и увидел, что глаза у Томаса закрыты, а под веками угадывается, что зрачки закатились вверх. Некоторое время Генри стоял, смотрел на это неподвижное лицо и с неудовольствием гадал, ломает ли Томас комедию или действительно находится в молитвенном экстазе и не слышит ничего вокруг себя. Наконец глазные яблоки под прикрытыми веками шевельнулись, зрачки стали опускаться, а глаза медленно открываться. Генри почему-то смутился и сделал три шага назад, очутившись за спиной у аббата.

- Король Англии Анри Плантажене? - спросил Беккет, и на Генри особенно подействовало, что фраза, прозвучала по-французски.

- Да, Ваше Преосвященство, - ответил король по-английски, и дальше весь этот разговор так и продолжался в странной манере, будто Беккет был француз, а Анри англичанин.

- Ты приехал для того, чтобы узнать от меня свою дальнейшую судьбу?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});