Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ма, я не люблю крабов, — протянула Шошана.
— Хорошая прическа, — бросила мне Уэверли через стол.
— Спасибо, Дэвид всегда делает свою работу отлично.
— Ты хочешь сказать, что до сих пор стрижешься у этого парня на Ховард-стрит? — спросила Уэверли, поднимая одну бровь. — И ты не боишься?
Я почувствовала опасность, но все-таки произнесла в ответ:
— Что ты имеешь в виду? Чего мне бояться? Он всегда очень хорошо стрижет.
— Я имею в виду, что он голубой, — сказала Уэверли. — У него ведь может быть СПИД. Он же стрижет твои волосы, а это ведь живая ткань. Наверное, я, как все матери, немного сумасшедшая, но в наше время нельзя чувствовать себя в полной безопасности!
Я сидела с таким чувством, будто мои волосы стали заразными от корней до самых кончиков.
— Тебе надо сходить к моему парикмахеру, — сказала Уэверли. — Мистер Роури. Он делает чудеса, хотя, пожалуй, берет больше, чем ты привыкла платить.
Я была близка к истерике. Подобные выходки всегда выводят меня из себя. Например, каждый раз, когда я задаю ей простейший вопрос относительно налогов, она ухитряется повернуть разговор так, чтобы показать, что мне не по карману заплатить за ее совет по официальным расценкам.
Она произносит что-нибудь вроде: «На самом деле о серьезных налоговых вопросах я пред почитаю разговаривать в офисе. Представь, что будет, если за обедом ты невзначай что-то скажешь, а я между делом подам тебе какой-то совет. И потом ты сделаешь как я сказала, а окажется, что это неправильно, потому что ты не предоставила мне исчерпывающей информации. Я буду чувствовать себя ужасно. И ты тоже, не так ли?»
Во время обеда с крабами она так взбесила меня своими инсинуациями по поводу моих волос, что мне захотелось оконфузить и ее, выставив перед всеми в смешном свете. Я решила осадить ее, напомнив про договорную работу, которую сделала для ее фирмы, — восемь страниц рекламы налоговых услуг. Фирма уже на тридцать дней просрочила выплату по моему счету.
— Может быть, я и смогла бы заплатить мистеру Роури по его расценкам, если бы чья-то фирма вовремя заплатила мне по моим, — сказала я с задиристой усмешкой.
Реакция Уэверли превзошла все мои ожидания. Она пришла в неподдельное замешательство и замолчала.
Я поддалась соблазну продолжить:
— Думаю, есть доля иронии в том, что солидная фирма, имеющая дела с серьезными бухгалтерскими расчетами, не может вовремя оплатить свои собственные счета. Уэверли, что это вообще за контора, где ты работаешь?
Она притихла и сидела с потемневшим лицом.
— Эй-эй, девочки, драться не надо! — сказал мой папа, как будто мы с Уэверли по-прежнему были детьми, поссорившимися из-за трехколесного велосипеда и цветных карандашей.
— Хорошо-хорошо, не будем говорить об этом сейчас, — тихо сказала Уэверли.
— Как вы думаете, чем кончится битва гигантов? — Уинсент сделал попытку всех насмешить. Никто не засмеялся.
Но на этот раз я не собиралась позволить ей увильнуть:
— Конечно-конечно, но почему-то каждый раз, когда я тебе звоню, ты тоже не хочешь об этом говорить, — продолжила я.
Уэверли взглянула на Рича, но тот лишь пожал плечами. Тогда она повернулась ко мне и вздохнула:
— Послушай, Джун, я не знаю, как тебе об этом сказать. Просто то, что ты написала… ну в общем, фирма решила, что это неприемлемо.
— Неправда. Ты говорила, что это великолепно.
Уэверли снова вздохнула:
— Да, я действительно так сказала. Мне не хотелось огорчать тебя. Я надеялась хоть как-нибудь пристроить твою работу. Но ничего не вышло.
Меня как будто бросили без предупреждения в глубокую воду, и я, отчаянно барахтаясь, пошла ко дну.
— Концепции всегда нужно подгонять, — сказала я. — Это… нормально, что с первого раза получается не совсем безупречно. Мне надо было получше объяснить процесс.
— Джун, ну правда… Я не думаю…
— Я могу переделать. Это ничего не стоит. Я настолько же заинтересована в том, чтобы сделать эту работу хорошо, как и ты.
Уэверли вела себя так, словно не слышала моих слов.
— Я стараюсь убедить их оплатить тебе по крайней мере какую-то часть твоего времени. Я знаю, ты вложила в это много труда… Я в долгу у тебя хотя бы за то, что втянула тебя в это дело.
— Ты просто скажи мне, что они хотят изменить. Я позвоню тебе на следующей неделе, чтобы мы могли обсудить всё, строчка за строчкой.
— Джун, я не могу, — произнесла Уэверли с непреклонным видом. — Просто работа сделана… не на том уровне. Я уверена: то, что ты пишешь для других клиентов, превосходно. Но у нас большая фирма. Нам нужен кто-то, кто понимает… ну… наш стиль. — Говоря это, она прикладывала руку к груди, словно речь шла о ее стиле.
А потом она, как ни в чем не бывало, расхохоталась:
— Ну на самом деле, Джун. — И она заговорила настойчивым голосом телевизионных реклам: — «Три выгоды, три удобства, три причины купить… Удовлетворение гарантируется… для сегодняшних и завтрашних налоговых потребностей…»
Уэверли произнесла это так комично, что все приняли это за хорошую шутку и рассмеялись. И тут, в довершение всего, я услышала, как моя мама говорит ей:
— Правда, учительский стиль не можно. Джун не на такой уровень, как ты. Так родиться надо.
Я удивилась тому, до какой степени униженной я себя почувствовала. Уэверли в очередной раз выставила меня дурой, да еще вдобавок ко всему собственная мать предала. Я улыбалась с таким старанием, что моя нижняя губа начала подрагивать от напряжения. Попытавшись сосредоточиться на чем-нибудь другом, я, помню, взяла свою тарелку и тарелку мистера Чона, как будто бы убирая со стола, и сквозь слезы четко рассмотрела щербины на краях наших старых тарелок, и даже спросила себя, почему, интересно, мама не пользуется новым сервизом, который я подарила ей пять лет назад.
Стол был усеян останками крабов. Уэверли и Рич закурили и вместо пепельницы положили между собой панцирь краба. Шошана подобралась к пианино и барабанила по клавишам зажатыми в обеих руках клешнями. Мистер Чон, ставший со временем совсем глухим, наблюдал за ней и аплодировал: «Браво! Браво!» Если не считать его странных выкриков, никто не произнес ни слова. Мама ушла на кухню и вернулась с тарелкой порезанных на дольки апельсинов. Папа постукивал по останкам своего краба. Уинсент дважды откашлялся, прочищая горло, и похлопал Лизу по руке.
Тишину в конце концов нарушила тетя Линьдо:
— Уэверли, ты дать ей пробовать еще раз. Ты заставить ее спешить первый раз. Конечно, она не можно сразу соображать.
Я услышала, как мама ест апельсиновую дольку. Она была единственным известным мне человеком, кто хрумкал апельсинами так, словно это были хрустящие яблоки. Это звучало хуже, чем зубовный скрежет.
— Хороший надо время, — продолжала тетя Линьдо, кивая головой в знак согласия со своими словами.
— Положить кучу сил, — посоветовал дядя Тинь. — Кучу сил, парень, вот что мне нравится. Хмм, вот что требуется, делай правильно.
— Пожалуй, нет, — сказала я и улыбнулась, перед тем как отнести тарелки в раковину.
Я была на кухне, и уже наступил поздний вечер, когда я осознала, что я не лучше того, что я есть. Я составитель реклам. Я работаю в маленьком рекламном агентстве. Я обещаю каждому новому клиенту: «Мы обеспечим корочку вашей отбивной». Корочка обычно ужаривается до «Трех Выгод, Трех Удобств, Трех Причин Купить». Отбивная обычно оказывается одноосными кабелями, мультиплексерами, конвертерами и тому подобным. Когда речь идет о таких мелочах, я хорошо справляюсь со своей работой.
Я включила воду, чтобы помыть посуду. Я уже не сердилась на Уэверли, а только чувствовала себя усталой глупышкой, как будто спасалась от какой-то погони, а потом оглянулась и обнаружила, что за мной никто и не гнался.
Я взяла мамину тарелку, ту самую, которую она отнесла на кухню в начале обеда. Краб на ней был нетронут. Я приподняла панцирь и понюхала его. Наверное, из-за того, что я в принципе не любила крабов, мне трудно было понять, что с ним не так.
Когда все ушли, мама пришла ко мне на кухню. Я убирала посуду Она поставила чайник, чтобы еще попить чаю, и села за маленький кухонный стол. Я ждала, что она начнет ругать меня.
— Обед удался, мам, — сказала я вежливо.
— Не так хороший, — ответила она, ковыряя во рту зубочисткой.
— Что случилось с твоим крабом? Почему ты его выбросила?
— Не так хороший, — повторила она. — Помирать этот краб. Последний нищий не есть такой.
— Как ты это определяешь? Запах был самый обычный.
— Можно сказать зараньше, чем готовить! — Она уже стояла у окна, глядя в ночь. — Я перед готовить трясти этот краб. Ноги висеть. Рот — открытый, как покойник.
- Клуб радости и удачи - Эми Тан - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Марианна Марш - Современная проза
- Убежище. Книга первая - Назарова Ольга - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- Клуб неисправимых оптимистов - Жан-Мишель Генассия - Современная проза
- Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков - Мэри Шеффер - Современная проза
- Я знаю, что ты знаешь, что я знаю… - Ирэн Роздобудько - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Отличница - Елена Глушенко - Современная проза