Предтечи Зверя. Алёна - Леонида Подвойская

– Ну? - хрипло спросил капитан.

– Всё в порядке, - оторвался от глазка надзиратель.

– Как в порядке? - задал глупый вопрос начальник.

– Ну, так, сэр. Лампа горит. Арестованная спит. Ничего больше.

– Пусти! - прильнул к глазку капитан. Действительно, ничего ужасного в камере не было. В круге глазка была видна практически вся одиночка. С арестанткой, спавшей на кровати. Разве что накрылась она с головой. Ну, так многие так спасались от постоянного света. А вот одежда комом у стены - это плохо. Вся одежда.

"Что же они с ней делали, Господи!" - полыхнула боль по сердцу капитана. Ведь договор был только на… Впрочем, какой там договор? "Жаль, что кобылка необъезженная…" - вспомнил он слова одного из этих ублюдков. Неужели всё-таки…

– Убью, - прорычал он вслух.

– Но сэр! - начал оправдываться сержант.

– Это к вам не относится. С утра, с подъёма, научите её аккуратно складывать одежду. - А пока - не тревожить… Ну, вроде всё нормально. Я домой.

В дежурной части он добросовестно отразил и инструктаж и результаты ночной инспекции. Прошёл мимо дремлющего дежурного. Удивился, двинулся устроить разнос. Но вспомнил слова федерала о том, что его "профи" выйдут сами. Может, и к лучшему. Теперь не вспомнит, сколько со мной вышло. Сам отпёр тяжелую дверь, затем, выйдя, с шумом захлопнул. Теперь проснётся.

Домой капитан пошёл пешком. Тихо. Тепло, безлюдно. И больно. Боже, как же больно на душе! Что же они с ней сделали? Профессионалы? Нет, профессионала не стали бы ещё и измываться над ней. Зачем лишние следы и подозрения? Зачем неожиданности? - успокаивал он себя. Если это должно быть, как самоубийство, то… Боль немного отпустила. Значит… Она что? Вообще- то он рассчитывал увидеть девушку висящей в петле. А так, в койке, что? Если на шнурке и на спинке кровати? Лёжа? Опять стало плохо. Нет, лучше не представлять. Но следы замели лихо. С утра только обнаружится. "Давайте я вас немного подлечу". Если бы ты знала, девонька. Если бы ты знала… Мимо проревела пара мотоциклов, прервав самобичевания капитана. И ещё его обдало чем-то тёплым, светлым и радостным. Коп остановился, вслушиваясь в себя, в окружающий мир, всматриваясь в удаляющиеся задние фонари мотоциклов. Но вот опять стало пусто и тоскливо. Утром. Уже через каких-то четыре часа. Его разбудят (" разбудят?" он что, уснёт) и придётся идти, осматривать… Да минёт же меня чаша сия! И придя домой, капитан сделал то, чем не занимался лет пятнадцать - с момента смерти жены и новорожденной дочери - стал в молитве перед распятием.

Ему действительно позвонили с самого подъёма. И конечно, он не спал.

– Я… я не могу по телефону. Вообще ничего не понимаю, сэр. Срочно… Чепэ в этой самой… камере…

– Я же предупреждал! - взъярился шеф. Словно был уверен, что вымолил за ночь жизнь этой девочке, а этот сержант…

Но в тюрьму он приехал обмякший и смирившийся с неизбежным.

– За это пойдёте под суд - мрачно сообщил он сержанту.

– Но, сэр! Я то при чём!

– Вместе с тем, из первой смены. За девчонкой не уследили!

– Но, сэр! Девчонкой? Идёмте же скорее!

– А! Куда теперь торопиться!

– Сэр! Да пойдёмте же! Мы ничего не трогали, только вот одеяло…

– Ладно, идёмте. Докладывайте пока.

– По подъёму она даже не пошевелилась. Пришлось всё- таки зайти, хоть вы и предупреждали…

– Да что там уже…

– Ну вот, сначала потряс. Потом одеяло приподнял. Одежда же вся на полу, поэтому, чтобы не смущать, только с лица.

– Смущать, - горько вздохнул начальник. - Джентльмен.

– А как увидел, слово чести, оторопел. Потом кричу надзирателю. Он забегает, тоже смотрит. Потом ещё под кровать заглянул, потому, что нету. А где? А там! - сбивчиво объяснял сержант. - Ну, бросил я одеяло, как было и в дежурку, вам докладывать.

Они вошли в камеру, возле которой уже столпилась почти вся смена.

– По местам! - устало скомандовал кэп. - Идёмте со мной, док.

В камере он ещё собирался с мужеством, но услышав недоумённый шёпот подчинённых, кивнул сержанту. Поначалу даже на мгновенье прикрыл глаза. Открыл. Вновь закрыл, потряс головой. Открыл.

– Что это? - расстёгивая воротник рубашки прохрипел он.

– Вот и я… А под койкой…

Капитан поджав свой объёмный живот, быстро склонился, некоторое время оторопело разглядывал что-то под койкой. Затем разогнулся, захохотал, но захлебнулся в этом хохоте и упал на пол.

– Есть Бог на свете, - просипел он, закрывая глаза. Да, он вымолил это. Ему не пришлось увидеть мертвую девушку. На кровати, накрытый одеялом, лежал старший из "профи" федерального Гедёныша, под кроватью - младший. Ведьмы в камере не было.

Глава 15

Не было ни издевательств, ни насилия. Это уже несчастный капитан, раскаиваясь в подлости своей, навоображал. Алёна спала в тот момент, когда дверь камеры резко открылась. Хлестнувший из коридора по лицу поток свежего воздуха разбудил девушку. Две очень неприятные личности уже стояли возле её койки.

– Ну, давай, детка, поднимайся, - с приторной улыбкой предложил один из них. Недоумевая, Алёна села на койке.

– Что и требовалось доказать, - констатировал этот же пучеглазый, накидывая через её голову петлю. Второй конец тут же подхватил напарник и оба рванулись в разные стороны. Явно наработанным движением пучеглазый вскочил на койку и потянулся было к решётке на лампе - привязывать свой конец шнура. Но ахнув, замер.

Алёна тоже, не успев испугаться, только удивлённо ахнула. Каким-то образом петля, стянувшись в тугой узел, оказалась за её шеей, по центру вытянувшейся в прямую линию шнура. Только будто - бы холодом перехватило на мгновение горло.

– Ты… ты что? - ошалело спросил молчун у пучеглазого. Но тот, словно оглушённый бык, стоял, мотая головой. Не дождавшись ответа, он бросил свой конец шнура и подскочив к девушке, полоснул её мгновенно раскрытой бритвой опять же по горлу.

– Ноги, Гомес, ноги! - дёрнул он всё ещё не пришедшего в себя напарника. На жертву он даже не посмотрел, настолько был уверен в убийственности своего жеста. Даже бритву возле кровати бросил - не одно, так другое орудие самоубийства.

– Ну уж нет! - в ярости вскочила с кровати Алёна. И этот удар ножом только обдал её холодом. Это было странно, но мало ли странного происходило с ней в последнее время?

– Задушить? Повесть? - получи! - и державший шнур пучеглазый вдруг, захрипев, свалился на койку, на которой всё ещё стоял.

– И ты вот так запросто человека по горлу? А сам попробовать не хочешь? - На, гад! - она полоснула нагнувшегося за лезвием, видимо для новой попытки убийцу по шее воображаемым лезвием. Тот, как-то забулькав, не разгибаясь, упал и в конвульсиях забился под кровать. Увидев синеющее лицо душителя, девушка кинулась было его спасать, но тот даже не задыхался - он уже был мёртв. А воскрешать? Исцелять переломанные шейные позвонки? Этим убийцам? Чтобы не видеть этого лица, девушка накрыла тело одеялом. С головой. И теперь возникла мысль. Пора. Она выглянула в коридор. Тихо. И странно пусто. Может, через выход? И тогда не придётся голой… Нет. Где-то впереди бубнили голоса. Тогда… Она посмотрела через глазок снаружи в свою камеру. Зашла, затолкала под кровать шнур и бритву. Поправила одеяло. Посмотрела ещё раз. Затем захлопнула дверь и вдохнув, ткнулась в нужную ей стену.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});