Прилив - Силла Бёрлинд

Мортен вышел.

Стилтон прекрасно знал, что он значит, этот взгляд, и кивнул на погреб под кухней.

— Он по-прежнему покуривает?

— Нет.

Метте ответила так резко и отрывисто, что Стилтон все понял. Тема закрыта. Он знал, что Мортен любил покурить травку между делом в своей комнате для музицирования. Ночью. А Метте знала, что он знает, и знали об этом только они двое. Помимо самого курильщика. И, наверное, так будет всегда.

Метте и Том смотрели друг на друга. Вскоре Стилтон почувствовал, что должен спросить о том, что захотел узнать, еще когда она догнала его на улице.

— Как дела у Аббаса?

— Хорошо. Он скучает по тебе.

Они замолчали. Стилтон водил пальцем по стакану с водой. От вина он отказался. Теперь он начал думать об Аббасе, что давалось ему тяжело.

— Передавай привет, — попросил он.

— Да, конечно.

Тут Метте отважилась поинтересоваться:

— Что ты сделал с головой?

Она кивнула на бинт, а он решил честно рассказать об избиении в Оште.

— Без сознания?!

И о боях в клетках.

— Дети, дерущиеся в клетках?!

И о своей частной охоте на убийц Веры Ларссон и их связи с боями. Когда Том закончил, Метте не могла успокоиться от возмущения.

— Но это же ужасно! Мы должны их остановить! Ты разговаривал с теми, кто ведет дело?

— С Руне Форсом?

— Да.

Мгновение они разглядывали друг друга.

— Но, боже мой, Том, прошло шесть лет.

— Думаешь, я забыл?

— Нет, не думаю, вернее не знаю, но если ты и правда хочешь найти убийц женщины, ты должен переступить через себя и поговорить с Форсом! Немедленно! Ведь страдают дети! Иначе это сделаю я!

Стилтон молчал. Но Метте услышала пробивающиеся наверх из подвала тяжелые басовые звуки.

* * *

Линн в одиночестве сидела на шикарной яхте. «Бавария 31 Крузер». Судно было пришвартовано у их личной пристани в проливе недалеко от моста Стоксундсбрун. Линн любила сидеть там по вечерам, покачиваться на волнах и смотреть на воду. На другой стороне виднелись Бокхольм и красивый старинный замок. Справа женщина видела машины, проезжающие по мосту. Чуть выше из-за деревьев виднелась башня Седергренска-турнет. Тут Линн увидела Бертиля, наверху у виллы; он спускался к мосткам с маленьким стаканом в руке, наполненным чем-то коричневым. Как хорошо.

— Ты ел?

— Да.

Бертиль присел на причальную тумбу около яхты. Он немного отпил из стакана и поднял глаза на Линн:

— Я прошу прощения.

— За что?

— За разное. Я был немного не в себе в последнее время…

— Да. Как твой пузырь?

Пузырь? Он давно не напоминал о себе.

— Кажется, все прошло, — ответил Бертиль.

— Отлично. Слышал что-нибудь новое об убийстве Нильса?

— Нет. Вернее, сегодня звонили из полиции.

— Тебе?

— Да.

— Что они хотели?

— Спрашивали, связывался ли Нильс со мной.

— А! Что… но он наверняка этого не делал?

— Нет. Я ничего о нем не слышал с того момента, как он вышел из офиса в Киншасе.

— Двадцать семь лет назад, — сказала Линн.

— Ага.

— А теперь вот он убит. Пропал на двадцать семь лет, а потом его убили здесь, в Стокгольме. Правда, странно?

— Уму непостижимо.

— И где он жил все эти годы?

— Кто бы знал.

За то, чтобы найти того, кто бы знал, Бертиль был готов отдать свою правую руку. Его давно мучил вопрос, где, черт побери, жил Вент. «Оригинал спрятан в секретном месте». Что могло означать любую точку планеты. Довольно обширный район для поисков.

Бертиль немного отклонился назад и допил до дна.

— Ты снова начал курить?

Вопрос застал его врасплох, и он не успел выкрутиться.

— Да.

— Почему?

— А почему бы и нет?

Линн сразу заметила железные нотки в его голосе. Он пойдет в атаку, если она продолжит. Она сдалась. Может, убийство Нильса волновало его больше, чем он хотел показать?

* * *

— Вон он!

Мортен показал на выбеленную каменную стену подвала. Оливия проследила за его пальцем и увидела, как большой паук выползает из трещины в стене.

— Это Керуак?

— Да. Настоящий пещерный паук, не какой-то там домашний, ему восемь лет.

— Ого.

При взгляде на Керуака у Оливии по коже забегали мурашки. Паук, который, возможно, страдал артритом. Длинные черные лапки и тельце не больше сантиметра в диаметре. Девушка заметила, как осторожно он передвигается по стене.

— Он любит музыку, но он избирателен. Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять его вкус. Сейчас покажу!

Мортен провел пальцем по другой стене, от пола до потолка увешанной виниловыми пластинками, большими и маленькими. Он был меломаном, любителем винила, собравшим одну из самых уникальных коллекций пластинок в Швеции. Сейчас он снял пластинку на сорок пять оборотов с Литтл Герхардом, старым рок-королем давно минувших дней, и поставил пластинку Б-стороной на граммофон — настоящий, с иглой и ручкой.

Потребовалось совсем немного аккордов, чтобы Керуак прервал свой неторопливый путь по стене. Когда на полную мощность зазвучал голос Герхарда, паук изменил направление и снова направился к трещине.

— А теперь смотри!

Мортен походил на любознательного ребенка. Он быстро достал компакт-диск из гораздо менее многочисленного собрания, затем убрал иглу с пластинки, а диск поставил в современный проигрыватель.

— А сейчас смотри! И слушай!

Зазвучал Грэм Парсон, кантри-певец, оставивший после себя бессмертный след, прежде чем умереть от передозировки. Теперь по хорошо оснащенному убежищу Мортена разносилась песня «Return of the Grievous Angel».[29] Оливия не спускала глаз с Керуака. Паук остановился недалеко от трещины. Повернув свое мясистое черное тельце почти на сто восемьдесят градусов, он снова пополз по стене.

— По-моему, показательно, тебе не кажется?!

Мортен смотрел на Оливию и улыбался. А она не понимала, находится ли в психиатрической лечебнице или в доме офицера полиции Метте Ольсетер. Девушка кивнула и спросила, не керамист ли он.

— Нет, это Метте.

До этого Мортен с Оливией прошли мимо комнаты с большой печью для керамики. Оливия обратилась к Мортену:

— А чем вы занимаетесь? Кем работаете?

— Я пенсионер.

— А до этого?

Стилтон и Метте стояли в прихожей, когда Мортен с Оливией поднялись из подвала. Метте заметила их, наклонилась к Стилтону и понизила голос:

— Ты знаешь, что всегда можешь здесь переночевать.

— Спасибо.

— И подумай над тем, что я сказала.

— О чем?

— О Руне Форсе. Либо ты, либо я.

Стилтон промолчал. Мортен с Оливией подошли к ним. Стилтон кивком попрощался с Мортеном и вышел из дома. Метте приобняла Оливию и прошептала:

— Спасибо, что привела Тома.

— Это Том меня привел.

— Без тебя он бы никогда не пришел.

На лице Оливии появилась едва заметная улыбка. Метте дала Оливии свою визитную карточку с телефонным номером. Девушка поблагодарила ее и вышла вслед за Стилтоном. Закрыв дверь, Метте обернулась и посмотрела на Мортена. Он притянул ее к себе. Муж хорошо понимал, какое напряжение ей пришлось испытать. Он погладил ее по волосам.

— Ты смогла пообщаться с Томом, — сказал он.

— Да.

Сидя в автобусе, идущем в город, оба молчали, погруженные в свои мысли. Стилтон — больше в мысли о встрече с семьей Ольсетер. Это была их первая встреча за последние четыре года. Его поразило, как легко все прошло. Как мало нужно было слов. Как быстро общение стало естественным. Следующим этапом должен стать Аббас. Потом он подумал о том лице в зеркале в прихожей. О чужом лице. Настоящий шок для Стилтона.

Оливия думала о замке. О подвале. О Керуаке. Можно ли сказать, что человек немного странный, если он общается с пауком? Да, пожалуй, странный. Определенно. Или лучше сказать оригинальный? Мортен был оригинальным, с впечатляющим прошлым. Внизу в подвале он немного рассказал ей о себе. Как вышел на пенсию, будучи детским психологом. Как в течение многих лет вел в Швеции борьбу за новую детскую психологию и добился некоторых успехов. Также он долго работал вместе с детским психиатром Густавом Ёнссоном и принимал участие в ряде проектов помощи бедным детям. А еще был левым политическим активистом.

Оливии нравился Мортен. И Метте. И весь их необычный, теплый дом.

— У вас с Хорьком все к чертям пошло, — вдруг произнес Стилтон.

— Пошло к чертям… — Оливия смотрела в окно автобуса. — Он пытался до меня домогаться.

Стилтон чуть кивнул:

— Он невротик.

— В смысле?

— Страдает от мании величия, подавленной комплексом неполноценности. Бог на глиняных ногах.

— По-моему, он мерзкий.

Стилтон улыбнулся.

Они должны были расстаться у Слюссена. Оливия собиралась пойти домой в сторону Сконегатан. Стилтон решил пойти к парковке «Катаринагарашет».