Мои идеологические диверсии (во времена от Горбачева до Путина) - Александр Александрович Годлевский

угодно, за исключением тех, кто держится за свои (или чьи-то чужие) иллюзии с маниакальным упорством. Массовое беззаконие власти у нас было всегда с октября 1917-го, с некоторыми видоизменениями таковым осталось и в перестроечные времена. Я просто наглядно продемонстрировал это, привязав к общественно значимой истории с иском Сергея Григорьянца к редакции «Литературной газеты».

Я решил немного поэкспериментировать с нашими узкоюридическими механизмами – с перестроечно-демократическим правосудием. И мой эксперимент, в общем-то, удался полностью. Если быть совсем точным, то это даже не научный эксперимент, а скорее демонстрационный опыт – какие школьникам и студентам для лучшего усвоения уже пройденного теоретического материала показывают на практических лабораторных занятиях. В отличие от научных экспериментов, направленных на познание истины и практическое подтверждение такого познания, демонстрационные опыты представляют собой только педагогическую ценность. Но даже такой демонстрационный опыт тоже заставляет над кое-чем задуматься.

Конечно, если к этой истории с иском Сергея Григорьянца к редакции «Литературной газеты» о защите чести и достоинства подходить с чисто адвокатскими стандартами, то с формально-юридической точки зрения мой «демонстрационный опыт» закончился полным крахом. Что не удалось отстоять в суде честь и достоинство «Гласности» и Григорьянца, так это еще не самое страшное. Если бы дело по иску рассматривалось в судебном заседании по существу, и решением суда в иске было бы отказано, то это, конечно, очень плохо. Но мне-то не удалось добиться даже такого рассмотрения дела – в открытом судебном заседании, с участием сторон, с непосредственным исследованием доказательств и т.д. По адвокатским меркам, это такой крах, хуже которого и представить себе нельзя. Ну что ж, я не адвокат супер-экстракласса. Мне, по моей скромности, и такого «демонстрационного опыта» вполне достаточно. Во всяком случае, я сделал что мог, пусть кто может, сделает больше.

Еще раз обращаю внимание, что не я первый придумал такие эксперименты с советской властью. Четверть века назад нашлись люди, явочным порядком открыто потребовавшие от сверхмощного советского государства, чтобы оно соблюдало свои собственные законы, гарантирующие права человека.

Октябрь 1990 г.

Часть II. Необходимое послесловие

1.Выбор метода исследования

С тех пор, как была закончена статья, на основе которой была написана часть I, прошло десять лет. Сколько воды утекло, многое изменилось. После потешного августовского «путча» 91-го и коммунизму, вроде бы, пришел конец. Но, несмотря на внешние демократические атрибуты, неизменной осталась тоталитарная – то есть абсолютная и ничем не ограниченная власть аппарата. Прежними остались творимые аппаратом беззаконие и произвол. Формы и методы произвола, конечно, изменились, да и размах его стал всеобщим и порой таким циничным, что вызывает презрительное недоумение даже у тех видавших виды бывших коммунистических чиновников, чей начальственный стаж прослеживается еще со сталинских времен.

Поэтому перед читателем я сразу извинился за те места в статье о тогдашнем произволе, которые сегодня многие расценят как легкий налет наивности. Сменилась только идеологическая вывеска – с коммунистической на демократическую. Все произошедшие видоизменения не затронули сущность режима, основанного на произволе и беззаконии – на грубом попрании даже тех прав граждан, которые гарантированы официально действующими законами государства.

Все говорят о каком-то процессе демократизации. Многие утверждают, будто прежний советский режим уже рухнул, и демократия окончательно победила то после первого Съезда народных депутатов СССР в 89-м, то после отмены 6-й статьи Конституции СССР, то после провозглашения Верховным Советом РСФСР суверенитета и принятия Декларации независимости РСФСР 12 июня 1990-го года – и так далее, и тому подобное. Не говоря уже о начавшейся со времен перестройки всеобщей «горбомании» на Западе по всякому поводу и без всякого повода, начало которой положила Маргарет Тетчер еще до того, как никому не известный Горбачев стал Генсеком ЦК КПСС.

Мало того, после начала первой чеченской войны многие возопили о ней, как о «водоразделе» в демократическом развитии российского общества, как о начале конца демократии. Как может начинать кончаться то, что еще вообще не начиналось?! Цирк, да и только. А некоторые самые радикальные супердемократы даже стали говорить, что надо готовиться к похоронам российской демократии. В каком фильме ужасов они видели, как хоронят приведение?! Им бы киносценарии для Голливуда писать.

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Я все никак не могу понять, какая может быть демократия без прав и свобод человека, если эти права и свободы государство не может и не хочет гарантировать на практике даже в том виде, в каком они юридически закреплены официально действующими законами государства. Если кое-кто и у нас, и на Западе хочет построить демократию без прав и свобод человека, то это их личное дело. Но в России такая демократия давно уже построена и именуется в широких народных слоях «дерьмократией». Со всеми вытекающими из этого последствиями правового, морального и иного экономического и социально-политического характера.

С самого начала перестройки большинство мало-мальски значимых событий нашей жизни объявлялось на Западе коренными переломами на пути демократизации и трансформации коммунистического государства в правовое демократическое. Хотя все эти события были или внешними последствиями скрытой внутриаппаратной борьбы за власть между начальством, или спектаклями, специально поставленными властью для одурачивания Запада с целью создания видимости демократических реформ там, где их и быть не могло. В те времена в советской прессе прорабы перестройки изредка очень осторожно сокрушались, что вот-де вся демократизация идет пока только в интересах творческой интеллигенции, а широким слоям населения от нее только вред, и за это нас (инженеров человеческих душ!) в народе ненавидят вместе с властью.

А все эти многочисленные крахи советского режима и победы демократии, каждый раз объявлявшиеся полными и окончательными?! После каждой такой окончательной победы со временем происходила еще одна очередная победа, которую опять объявляли окончательной, быстро забыв предыдущую. То же самое и с крахом советской власти. Некоторые особо суеверные даже потихоньку стали склоняться к мысли, что советский режим в нашей стране вечен, как вечно в этом мире Зло от Дьявола. Господа политологи-советологи! Каждый очередной раз объявляя о полных и окончательных крахе и победе, сразу забывая о